Маленькие шкодливые мурашки, которые бегут по поверхности души и тела. Маленькие мурашки, которые запоминают твои ощущения и желания. Маленькие бесенята, скачущие в твоих, в моих, в наших похотливых глазах. Мы не любим друг друга, наверное, но по одному нам плохо. Мне плохо. Их тысячи вокруг – мальчики, девочки, кролики, куколки, быки, кони и мармазетки. Но ведь это толпа. Толпой я питаюсь. Но, порой, и питание не в радость. Порой действительно поражаешься их плоскости, призрачности их планов, ветряной тривиальности, предсказуемости, стандартности. Я верила в них, а они оплевали меня, визуально сравняли меня с землей; ни за что не подумали бы, что я выживу, и, тем более, вернусь с бешеной, пошло-показушной улыбкой на глянцевом лице.
Знаешь, милый, я так устала от бытности людей, ведь они не ведают, что творят, не думают о тонком. О низком на том самом, нужном, уровне. Мне так весело иногда, по-настоящему весело. Я так искренне счастлива, когда получаю то, что хочу без использования запрещенных приемов. Однако, кто сказал, что они запрещены? Я сама придумала? Очередной загон? Очередная полупричина грубо насиловать свой мозг? Это не модернизация, я знаю. Модернизация иная. Я запоминаю вас. Я вас всех, почти что, запомню. Ведь вы ходячие клише и рамы без лака, необработанные, с занозами…
Что можно было потерять, я уже потеряла… я злилась до посинения, металась, как КАПЕЛЬКА ИЗВНЕ, краснела перед зеркалом, кусала и била подушку, грушу и, просто тех, кто попадался под горячий кулак. Знаешь, я не жалею мне действительно ТАК было легче. Мне было нужно именно так, что бы ты потом не говорил, чтобы не мычал, чтобы не кричал мне в полузамкнутые уши мои. Мне больно, так больно. Мне всегда было больно. Мне всегда хотелось большего, нежели мне предлагали либо давали понять, что это можно ИМЕТЬ. Милое слово такое…иметь….кошку, собачку, тетрадку, ручку, ручку трупика холодеющего.
Совсем растерялась. К чему? Мы пока не знаем, а, быть может, не хотим знать. Закрываем глаза. Кому-то нужно иметь мужество, чтобы закрывать глаза, а кому-то страх. Да-да-да, страх!
Наверное, следует вновь заняться медитацией. Сейчас ты должен был увидеть мой смешок. А что для тебя медитация? Я часто говорю грязные слова, то краснея, то не краснея. Зри в корень, дитя! Все глубже. Я не могу сказать, что это философия. Это лишь МОЁ насущное, мое привычное, приятное и комфортное настоящее. Теперь мне глубоко плевать , что вы себе там думаете. По-фи-гу. Мне действительно почти нечего терять. Я нынче отчаянная душа. Для вас я опасна, для меня вы – мясо.
Ничтожные людишки! Называй это шизой! Я смеюсь в лицо такой дряни.