Танаме. Сага о любви

Любовь бывает разной.
Она многогранна и бесконечна.
Любовь многолика.
Кали, Гуаньинь, Леля, Парфенус, Афина, Тара, Иштар, Лилит, Котитто, Кибела, Изида, Лада, Сарасвати… Их много. И они лишь часть любви. А любовь неизменная часть их …
Она прекрасна и чудесна.
Она заставляет сердце биться чаще. И обновленная кровь быстрее струится по венам…
Она превращает обычную серость в прекрасную радугу, которая, переливаясь всеми возможными и невозможными цветами, уносит нас на небеса…
Но она может ранить и причинять невыносимую боль…
Только любовь превращает людей в богов.
И только любовь лишает крыльев падших ангелов.
Никто не знает, где она живет.
Никто не знает, откуда она приходит.
И никто не знает, куда она уходит…
Любовь…


Я расскажу вам о любви.
О том, как умерла одна любовь.



…
Она сидела на кровати и смотрела в темный квадрат окна, где в чернильной темноте неба далеким и непостижимым светом перемигивались звезды.
Она ждала его. Но его все не было и не было. А она все ждала и думала. О себе. О том, что ее ждет… Впервые она испытывали подобные ощущения. И на ее губах блуждала счастливая улыбка…
Частенько от запаха еды ее мутило, болезненно скручивая желудок. Но временами она с безумным неистовством набрасывалась на еду. Желания менялись молниеносно. То ей хотелось ананаса. Настолько сильно, что казалось, она готова была продать душу. Но не успевала она еще закончить саму мысль, как с ужасом понимала, что ее стошнит, если она даже просто увидит хоть кусочек ананаса. А потом вдруг набрасывалась на мясо с плотоядностью голодного первобытного пятикантропа. Но все это было понятно и естественно. Просто не привычно. Она это знала и не корила себя за эти постоянные всплески и смены желаний, а просто радовалась своим ощущениям, таким новым, таким иногда неожиданным и непривычным. Она была беременна. Вот уже третий месяц она была беременна.

Он пришел довольно поздно. Было уже далеко за полночь. Непривычно и сильно пьян. Но она ждала его. И его ждал ужин. И ей так хотелось спать.
Он был пьян. Очень, очень пьян. И ему безумно хотелось эту женщину. Он любил ее.
Она не была его женой. Но в последнее время он не называл ее своей девушкой, а представлял всем: «Это моя жена». Он был безмерно горд и он любил ее. И все считали их мужем и женой. Она должна была стать матерью его ребенка. Она носила под сердцем его ребенка. Его первенца. Его сына. Он так страстно желал ее! А она почему-то не хотела его сейчас. Всегда хотела… О, она была всегда была прелестным ангелом и развратным демоном одновременно. В постели. В постели! Она всегда хотела, а сейчас… не хотела. Она. Всегда такая красивая, такая сексуальная, такая отзывчивая… сейчас почему-то не хотела…
- Поешь. Там на столе.
- Я не хочу есть. Я хочу тебя!
- Я не хочу сейчас. Давай потом? Утром.
- Нет, я хочу сейчас!
Он повалил ее на кровать, но она юрким ужом выскользнула из-под него.
- Не сейчас.
- Я не смогу уснуть! Я не могу уснуть рядом с тобой просто так!
- Тогда мы будем спать на разных кроватях. Ты на этой, а я на той.
«Она – моя жена, подумал он, – И должна мне подчиниться. Да, она должна теперь подчиняться мне! Всегда и во всем!» Желание сделало его слепым и глухим, а ее отказ только еще больше разжигал страсть.
- Ты – моя жена! И ты будешь спать со мной!
- Я сказала: «Нет».
- А может у тебя кто-то есть? - аж задохнулся он от этой мысли.
- Глупости. Конечно, нет. Да и друзья твои за мной следят. Я знаю.
- Они сами тебя хотят!
- Ну и что? Я ведь не хочу их.
Она смотрела на него и удивлялась: как можно еще хотеть кого-то, кроме него. Ведь он - ее любимый. Она его любила. Любила страстно и самозабвенно. Любила разного. Радостного или печального, веселого и плачущего, как ребенок у нее на груди, божественно поющего, неистово танцующего, исчезающего куда-то без предупреждения, любящего и любимого…
Но сейчас она его не узнавала. Пьяная, животная ярость завладела им, безумная, беспочвенная ревность и безраздельное желание властвовать над ней и подчинить ее своей воле, во что бы то ни стало…
И она испугалась. Не за себя. Дружеские драчливые потасовки и смертельно опасная драка с недругами ей была не в диковинку. Но это же не просто друг, и это же не недруг. Это мой любимый… И она была сейчас так беспомощна и уязвима, неся в себе зародыш новой жизни… Она…
А он полностью потерял контроль над собой.
- Ты будешь спать со мной!
- Нет.
- Ты будешь делать, то, что я скажу!
И шепот:
- Нет.
- Ты будешь спать со мной или я тебя убью! Я никому тебя не отдам!!!
Почти беззвучно:
- Нет…
Он бросился к ней. Она кинулась к дверям. Он успел первым. Щелкнул замок и ключ улетел в узкую щелку под дверью.
Она метнулась к окну. Он тенью за ней. И уже между ней и окном.
Она к столу. Большой кухонный нож в ее тонких руках. В его глазах на миг мелькает страх:
- Ты ведь не убьешь меня? Не сможешь…
- А ты меня?
Свет, выползшей из облаков луны, скользит по лезвию ножа…
Кто-то стучит в дверь.
Кто-то что-то кричит. Там, за дверью.
Но в ответ тишина.
Только двое стоят друг против друга в немом ожидании первого удара.
Смотрят друг на друга волками.
Смотрят друг на друга выжидающе.
Смотрят друг на друга изучающее.
У кого первого сдадут нервы…
«Ключ не видят. Никто не знает…» - обреченно подумала она.
«Ключ не видят. Никто не знает…» - с облегчением подумал он.
И он не выдержав, ударил первым.
Он ударил внезапно, а она, хоть и видела движение, не совладала со своим, изменившим центр тяжести, телом. И не успела. Больно вывернул кисть, нож радостно полетел на волю через распахнутую форточку. Вскрикнув от боли, она отпрянула к стене.
Тишина. Такая тихая. Такая, пронзительно бьющая по барабанным перепонкам, звенящая тишина…
На какой-то миг ей показалось, что все кончилось. И она уже готова была все простить. И отдаться ему. Чтобы он ее утешил. Успокоил. И убедил в том, что это был страшный сон. Марево…
Она подняла глаза.
И поняла, что ошиблась.
Все только начиналось.
Он медленно надвигался на нее и глаза его горели таким неумолимым, злорадным, звериным торжеством…
Шаг в сторону. Рука наткнулась на большую банку. Она полетела на пол и с громким стеклянным звоном разлетелась на тысячи осколков.
В ее голове пульсировала только одна мысль «Надо бежать. Надо бежать! Надо бежать…» Но куда можно сбежать из запертой комнаты? Она надежно заперта здесь. Наедине с диким обезумевшим зверем...
И она неподвижно стояла и смотрела, как он медленно приближается к ней. Кривясь и судорожно вздрагивая, идет по битому стеклу, и кровь течет по его рукам, и ноги его в крови, а лицо перекошено от боли и злобы.
«Ты не сделаешь этого. Ты не можешь. Ты ведь меня любишь! А я люблю тебя! Что же мы делаем? Что?» Мелькнула призрачная мысль о дэвах, алкоголе… С расширенными удивленными глазами она еще успела подумать: «Нет, ты не можешь меня ударить! Я ведь жду от тебя ребенка! Я ведь люблю тебя! Ты ведь люби…» Закончиться мысль не успела.
Удар был настолько сильным, что она, перелетев половину комнаты и ударившись об стену, упала на кровать. И медленно и бессильно сползая на пол, смогла только подумать: «Убей меня, но не убей дитя…»
Следующий удар заставил ее забыть обо всем. Она судорожно хватала ртом воздух, но воздуха все не было, не было, не было…
И большие детские глаза смотрели на него удивленно…
А он все бил, бил, бил…
Она не сопротивлялась. Она только закрыла руками свой живот, в котором зарождалась жизнь, и не сопротивлялась…
Он не знал, сколько это все продолжалось…
Но в какой-то момент он вдруг протрезвел, и пелена спала с его глаз.
Он резко остановился, так и не закончив удар, глядя на это безмолвное, безропотное тело, скрючившееся на полу… На это желанное, такое любимое тело…
- Любимая!
Он бросился к ней. Заглянул в глаза. Остановившиеся, расширившиеся, удивленные зрачки его не видели…
Она была жива. Она дышала. Но она была не здесь. Её здесь не было…
И он понял.
Понял, что потерял ее.
Навсегда.
Но не поверил себе.
Нежно утешая, ласково приговаривая, стал укладывать в кровать. Она не сопротивлялась, все так же безропотно и безучастно, подчиняясь ему. Укутал одеялом, подоткнув края. Лег на другую кровать. Но так и не смог заснуть.
Все время думал, вперившись в потолок. Вспоминал ее, такую счастливую, ее смех, ее голос, ее руки, ее губы…

Когда в солнечном квадратике окна на стене заплясали невесомые пылинки, встал. Открыл дверь. Убрал битое стекло, роняя на пол слезы. Слезинки падали и разлетались брызгами, слезинки капали и разлетались, слезинки капали…
Она встала, молча оделась. И села у окна. Она смотрела на небо и молчала. Он просил прощения. Она молчала. Он умолял простить. Она молчала. Он, стоя на коленях, умолял простить. Она молчала. Он целовал ее руки. Её прекрасные руки! Но она молчала. Он целовал ее ноги. Её прекрасные ноги! Она погладила его голову, но ничего не сказала.
Он заглянул в ее глаза. И увидел в них небо. Он не видел в ее глазах ни страха, ни ненависти, ни осуждения. Но ее здесь не было…
Он плакал, помогая ей одеться и провожая я ее. Но она по-прежнему молчала.
И он понял, что потерял её.
Навсегда.


Вот так печально закончилась история о большой любви.
Любви, которой все завидовали, в которую не верили, которой восхищались, и которая уже превратилась в легенду...

Танаме. Сага о любви

Настроение сейчас - потрясенное