Глава 6. Ночь

Люди, которые вытаскивают нас из бездны, потом сами же бросают нас туда. Темная, сырая, грязная дыра, мокрая от слез, туманящая рассудок… Ты пытаешься выкарабкаться, а зацепится не за что, как в невесомости… Потом кто-то подаст тебе руку, вытащит на теплый белый свет. И ты думаешь – вот оно, счастье. А потом обратно…со всего размаху! Больно… Еще больней, чем в прошлый раз. И так всю жизнь…
Той ночью она так и не смогла уснуть. Ее била лихорадка. Мысли, казавшиеся ясными, в действительности были смутны. Не в силах больше терпеть эти сомнения, она открыла глаза и поспешила вылезти из ложа. Ступни жег пронзительный холод, но она этого не замечала.

Откинув первую попавшуюся портьеру, она порывисто вышла из спальни. Перед ней оказался лабиринт из бесчисленных коридоров, что вели все глубже, в самое сердце замка… Туда, откуда нет выхода. После долгих и бессмысленных блужданий, она очутилась в странной комнате.
Такие таинственные убежища, где роскошь предназначена укрывать страшные злодеяния, были еще в древности. Образцом их могут служить сохранившиеся под землей египетские гробницы.
Анна находилась во «внутренних покоях» - пристанище приспешников Хао. Она сгорала желанием выйти отсюда, очутится на воле, но выход затерялся за бесчисленными фусума и коридорами, что окружали ее.
- Ты проиграешь.
Анна вздрогнула. Голос доносился откуда-то из дальнего угла, но тут же обволакивал ее с ног до головы, бил в самое сердце эхом то тут, то там; и возвращался к своему источнику, подобно бумерангу. Он был женским, но весьма низким и грубым, звучал как-то странно. Казалось, он был исторгнут черной тьмой, окружавшей ее.
Анна сделала судорожный вздох и взяла себя в руки. Больше всего она не любила показывать свой страх.
- Ты не сможешь сопротивляться ему. Он не позволит тебе бороться против него. – этот голос был иным. Более высоким, детским, хриплым, похожим на скрип двери. Он так же смешивался с этой ненавистной тьмой.
Киояма услышала щелчок пальцев. Акустика данного помещения была таковой, что любой шорох в одном углу комнаты отчетливо слышался в другом, поэтому сложилось впечатление, что возле нее кто-то находился, дышал в спину, готов был в любую минуту, секунду оборвать ее существование… По коже пробежал холодок.
Комнату озарил свет. В камине, который нарисовался перед ее глазами, полыхало яркое пламя. Оно извивалось, пританцовывало, играло с ее сознанием, подчиняло, гипнотизировало, затем опять отпускало… Его яркий свет падал на стены то красными, то желтыми, то синими огоньками… Камин стал похож на страшное существо, что смеялось над ней… Треск горящего хвороста был похож скорей на хруст костей, когда их ломают. Анна долго не могла оторвать глаз от этого зрелища, но все же пересилив свою волю, она посмотрела на присутствующих. В помещении находились еще две девушки.
Одна из них была высокая и стройная. Волосы ниспадали, подчеркивая природную худощавость. Ноги были длинными и стройными. Она напоминала модель, но явно не японскую. Тонкие брови, не слишком большие губы… Длинная шея, маленькие плечи. Одна нога была выставлена вперед, руки были скрещены на груди. Поза девушки была какой-то змеиной. Она смотрела на Киояму свысока, с явной ненавистью и презрением.
Другая была явно моложе и ниже ростом. Даже в полутьме Анна смогла разглядеть яркие рыжие волосы девочки, собранные в два хвоста. Она была похожа на куклу – такая же красивая и маленькая, с ясным и светлым лицом. Выдавали только глаза. Темные, глубокие. Они придавали ее образу какую-то устрашающую жесткость, не свойственную ребенку. В руках она держала небольшую шкатулку, которая наигрывала добрую, но всё же какую-то слишком взрослую, сложную мелодию. Высокие ноты, низкие ноты… Звучала эта мелодия ласково и шелковисто, именно поэтому она навеивала такой ужас. На фоне мрачного интерьера она звучала как похоронный марш, особенно в руках девочки. Анна чувствовала, как все внутри поднимается на дыбы, когда смотрела на это зрелище. Как будто она находится в детской психиатрической лечебнице…
Лицо девочки было слегка красным и опухшим от слез. Но на губах отражалась улыбка. Потусторонняя, злая, ужасающая…
Анна постаралась взять себя в руки. Именно сейчас она испытывала страх перед смертью. Да, только с этим можно сравнить эту девочку – такая же странная, необычная, загадочная… И в то же время устрашающая, темная…
- Что вам нужно? – Тихо произнесла Анна. Голос ее не дрожал, был ровным, спокойным. Она вела себя вполне уравновешенно. Послышался хлопок. Шкатулка захлопнулась, музыка прекратилась. Теперь царила тишина. Трудно сказать, что страшней – так странная мелодия, или эта тишина.
- Ты никогда не заменишь нам Мари. Ты встала на ее место, но ты никогда не будешь одной из нас.
Грубо и надменно произнесла Канна. Она вскинула брови и подняла высоко нос, бросая на Киояму очередной ненавистный взгляд.
Анна опешила. Что бы это могло значить? Что значит «…Ты встала на ее место…»? Вопросы, еще вопросы… Анна открыла рот, чтобы возразить, но не смогла ничего вымолвить или пошевелится. Как будто ее зажали в тиски, а в рот поставили кляп. Вскоре это прошло, и она невольно отпрянула назад.
- О чем вы? Что это значит? – Грозно нахмурив брови, вымолвила она. Ей хотелось поскорей услышать объяснения и просто уйти, скрыться подальше от этих взглядов. Внешне она выглядела строго, самоуверенно. В какой-то степени так и было. Но в дали от дома, в присутствии Хао и его приспешников, она почему-то теряла этот годами выработанный самоконтроль, выдержку, стервозность. Нельзя сказать, что здесь она была настоящей. Она просто была другой.
- То и значит. Ты умрешь, Киояма. Вот увидишь... – С все той же улыбкой проговорила Матильда. Только теперь Анна видела, что та вовсе не девочка, а уже вполне взрослая девушка. В ее глазах мелькнул огонек. Анна не могла понять что это – блик от пламени в камине, или нечто иное – то, что свойственно только Хао.
Огонь в камине резко погас, голоса тот час же исчезли. Анна стояла, не в силах пошевелится. «… Ты умрешь… Вот увидишь…». Эти слова снова и снова врезались в мозг, подобно молнии, что врезается в дерево. Страх, паника… Она внезапно почувствовала непонятную дрожь. Кто-то подошел. Она отчетливо слышала шаги, дыхание… Такое холодное, тяжелое… Дыхание судьбы, смерти… Она обернулась. Резко, пригнувшись и прищурившись.
- Прочь!..
Никого не было. Пустота, холод, страх… Больше всего на свете Анна хотела сейчас почувствовать радость, тепло, любовь… Но ею владело лишь отчаянье…
Она пустилась бежать. За одной комнатой следовала другая. Нигде ни живой души. Ни звука. Ни шороха.
Иногда ей казалось, что она кружится на одном месте. Что нет конца всем этим коридорам, как и нет конца ее ужасу. Не в силах больше стоять, она опустилась на колени и склонила голову. «Вот и все… Так все и кончится…»
Вдруг до нее донесся тихий, едва уловимый звук, скрип. Анна вздрогнула, вновь ощущая этот странный холодок. Оглянувшись, она тяжело выдохнула и поднялась на ноги. Она находилась в узкой темной галерее; в нескольких шагах от нее была закрытая портьера.
Неизвестно, какая сила управляла ею тогда. Она сделала несколько уверенных шагов, раздвинула портьеру и вошла. Ее глазам открылось неожиданное зрелище.

* * * * * * * * * * * * * * * * * *

На огромной двуспальной кровати, вниз лицом, раскинувшись на постели и прижав к груди подушку, лежал Хао.
Он был полностью обнажен.
Ей еще никогда не доводилось видеть более совершенного тела. Его ноги были мускулистыми, прекрасной формы, а его ягодицы, маленькие и крепкие, притягивали взгляд. Анна даже покраснела, ощущая, что не может от них оторваться, что само по себе было весьма редким зрелищем.
Девушка была поражена красотой его тела. Ее взгляд скользнул по широкой мускулистой спине, узкой талии. Хао вполне мог служить образцом для художника, делающего наброски с натуры. Он лежал, чуть повернув голову, и Анна видела лишь одну половину его лица, прикрытую растрепанными волосами. Хао крепко спал, и она смогла рассмотреть высокие скулы, красивую бархатистую кожу и, конечно, его полные чувствительные губы.
Казалось бы, Анна не видела ничего нового, но она не могла оторвать глаз от этого великолепного мужского тела. Обнаженного мужского тела. Любуясь его золотистой кожей, которая в верхней части была чуть темнее, чем в нижней, Анна вдруг подумала : «А что, если прикоснутся к нему?» Она уже сделала шаг навстречу, протянув руку, но затем образумилась.
Да что же это пришло ей в голову? Она мысленно выругала себя за такие действия, но все же продолжала стоять, изумленно рассматривая нагое тело Хао. Она уже забыла о том, что несколько минут назад чуть не сошла с ума, не впала в осадок…
Вдруг он шевельнулся. Если раньше он лежал на животе, выпрямив ноги, то теперь он слегка повернулся, согнув одну ногу в колене. Его бедра разошлись шире, и она увидела…
Боже мой! Анна стремглав бросилась назад в коридор, забыв, собственно, что заблудилась. К огромному удивлению, она сразу же нашла дорогу обратно к своей комнате. Она не знала куда идет. Ноги сами несли ее. И, видимо, в правильном направлении. Ее сердце бешено стучало, руки были влажными от пота, дыхание стало прерывистым. Лишь после того, как за ней задвинулись фусума, Анна позволила себе сделать глубокий вздох, чтобы успокоится. Она вытерла вспотевшие руки о сорочку и закрыла глаза. Только что увиденное зрелище продолжало преследовать ее. Анна тихо застонала, закрыв лицо руками. Перед ее глазами продолжал стоять образ обнаженного юноши с его плотью, открывшейся для ее взгляда. Она почувствовала, как тело ее напряглось, включая грудь и низ живота.
Что с ней происходит? Почему она чувствует такой невыносимый жар?
Она резко заползла на кровать и укрылась с головой, как маленький ребенок, желающий скрыться от собственных страхов. Вскоре она ощутила, как что-то заставляет ее закрыть глаза, углубится в мир сновидений, забыть все, что случилось. Но лишь на некоторое время… Так и произойдет…

* * * * * * * * * * * * * * * * * *

В унылом ночном пейзаже, которого она не замечала, в темноте, куда не проникал ее взор, можно было различить черные силуэты каменных домиков. Во мгле смутно вырисовывались их ободранные крыши, что давно осыпались и находились под уклоном. Все затягивала сизая мглистая дымка. Местами ее прорезывал свет фонарей.
Руки ее побелели от холода, что отдавали железные перила балконы, и подрагивали. Ее незаметная фигура покачивалась на ветру, как будто пританцовывая. Вся кожа покрылась пупырышками и покраснела. Но ничего этого для нее не существовало. Она созерцала собственную судьбу. Это было нечто похуже смерти.
Она была погружена в раздумье, эта мечтательница, растерявшаяся перед лицом неуловимой действительности. Пережитое ею этой ночью и то, что она узнала сейчас, погрузило ее в глубочайший шок, растерянность…
Она не шевелилась. Была похожа на величественную статую, только более нежную, хрупкую…
Ее разум вихрем накрыли мучительные мысли о предстоящем.
Отчаянье – великий счетчик. Оно всему подводит итоги. Ничто не ускользнет от него. Как страшен этот наружный холод, под которым клокочет огненная лава!
Анна не знала, что ей делать, хотя и выбора у нее не было. Она, сама Анна Киояма, будущая жена Короля Шаманов, теперь и сама участвует в этом чертовом турнире. Как такое возможно? Почему патчи оказались настолько слабы против него? Не могли дать ему достойный отпор? Как Великий Дух допустил такое своеволие?
Анна заглянула в свою душу и посмотрела прямо в глаза своей судьбе.
От подобных мыслей, руки ее задрожали сильней и теперь она наконец почувствовала, что продрогла до костей, но держалась прямо и, стиснув зубы, вернулась в свою комнату, к которой уже успела привыкнуть.
- Я жду ответа. – Сухо сказал он, наблюдая, как румянец, возникший от холода, постепенно сходит с ее щек.
- Скажи, Хао… Зачем тебе это?
Анна задрожала всем телом. Не от холода. В ее голове вновь всплывал его образ. Тогда, ночью. Она попыталась сбросить с себя напряжение, что поразило ее сознание. Она чувствовала невероятную слабость.
Он вскинул брови, не поощряя ее задавать вопросы, но все же ответил.
- Мари была самой сильной из Ханагами. Ее уровень фуриоку превышал Тао в три раза. И она победила. Но Рен воспользовался моментом и убил ее… Четко сработано… - То, что говорил Хао, повергло Анну в шок. Говорит ли он правду? А может просто пытается ее запутать? Настроить против них? Ему с легкостью удается управлять ее чувствами. За все время пребывания у него, она так и не смогла понять.
Он считал себя сильным, - столько лет его носили ветры в беспредельном море людских страданий, в сущности ничего не значащих, так чутко прислушивался он к его рокоту и слышал во мраке столько горестных воплей. Он сумел обходить мимо всех этих поддельных чувств. Он и вправду силен – в этом его слабость.
- А этого я так не оставлю. Поэтому теперь ты займешь ее место.
Он подошел к ней так близко, что его горячее дыхание коснулось ее лица. Она смотрела на него и как в тот раз не могла отвести взгляда. Он очаровывал, туманил разум…
- Хао… - выдохнула Анна, не зная, что сказать, чтобы он отодвинулся назад. В голове стали всплывать разнообразные, откровенные образы, что и завораживали и пугали. Она стыдилась этого и проклинала себя за это.
- Он смог ввести в заблуждение зрителей, судей, но не меня! – Хао сунул в руку Анны бокал с вином, который только что держал, затем резко отстранился. Волосы его качнулись и мягко пробежали кончиками по запястью на ее руке.
Постепенно Анну охватывал страх. Что она делает? Это было лишь ее решение, но сейчас она находится слишком далеко от собственных намерений, но слишком близко от желаний. Именно это так устрашало. Ему удалось сломать эту бойкую тигрицу, превратив ее в пассивного боязливого котенка. Анна чувствовала, как ею вновь овладевает отчаянье.
Он, видимо не желая дальше вести этот разговор, скрылся за слегка раздвинутыми фусума. Он улыбался. Как обычно. И мягко, и насмешливо. Он сводил с ума, он окутывал нежностью. Он был всем и ничем.
Ее взгляд упал на бокал, который она все еще сжимала в руке. Анна ненавидела алкоголь. Она знала, что он мог сделать с людьми и их семьями. Но, не смотря на это, девушка подняла бокал и осушила его до дна.