[показать]

(Публикую с сокращениями)

(...) Итак, в 1814 году в Царском Селе происходят ужасные события. В парке один за другим обнаруживаются несколько трупов молодых девушек, и становится ясно, что действует маньяк. Разумеется, полиция ведет расследование, но все обитатели Царского, лицеисты в том числе, строят собственные версии...

Основа сценария Дмитрия Миропольского реальна. Двадцатилетний лицейский дядька Константин Сазонов за два года службы здесь совершил шесть или семь убийств. Конечно, эта история в фильме будет "приукрашена" и некоторые факты слегка подтасованы, ибо действие надо уложить в полтора часа, а сюжет с маньяком - лишь стержень повествования. Задача же сего детектива - приблизить нынешних молодых зрителей к отечественной истории и хрестоматийным ее персонажам.

Школьную хрестоматийность генеральными продюсерами Александром Роднянским и Сергеем Мелькумовым призван преодолеть (по удачной формулировке госпожи Гориной, "своим европейским взглядом") эстонец Пуустусмаа. Он учился на актера в Таллине, на режиссера - в Москве, работал на родине и в Финляндии, у нас имеет опыт сериала "Убойная сила" и фильма "Красный жемчуг любви" (по сценарию Константина Мурзенко; еще не закончен). К российской истории относится трепетно, однако способен, по мнению продюсеров, увлечь современных подростков. Поскольку лицеисты, как считают авторы "1814", по сути, мало отличались от нынешних своих сверстников - первые, так сказать, нарушения режима (а попросту - пьянки и гулянки), первый флирт... Но важно, что каждый из них - уже личность.

Конечно, затея рискованная. У многих взрослых, я уверена, мурашки по коже идут, так сказать, превентивно - при одной мысли о том, что нам предстоит "опять" увидеть Пушкина и опять разочароваться. Авторы, полагаю, предвкушают сию реакцию и подстраховались хотя бы тем, что Пушкин не главный герой картины. В центре именно компания лицеистов, их играют студенты театральных вузов обеих столиц: Пушкина - Стас Белозеров, Пущина - Иван Макаревич, Горчакова - Степан Балакшин, Кюхлю - Иван Мартынов, Данзаса - Сергей Друзьяк, Дельвига - Александр Быковский.

Их наставники и слуги - популярнейшие и лучшие актеры российского кино сегодня: Богдан Ступка - Малиновский, Александр Баширов, Сергей Гармаш (это он наливал чай в гостиной Марии Гавриловны), Леонид Громов - дядьки, Александр Лыков - профессор Куницын (а он чай пил), Евгений Дятлов - словесник Кошанский, математик и физик Карцов - Юрий Нифонтов, Федор Матвеевич фон Гауеншильд, австриец, исполнявший обязанности директора после смерти Малиновского, - сам Андрес Пуустусмаа. Еще упомянем, в частности, княгиню Волконскую - это Наталья Суркова и владельца крепостного театра в Царском Селе графа Толстого - это Федор Бондарчук.

А тот самый надзиратель Пилецкий Мартын Степанович, ставший мишенью для метания пирожков в столовой, - замечательный петербургский артист Сергей БАРКОВСКИЙ. Он рассказывает о своем герое, пока на площадке объявлен перерыв и все идут реально обедать:

- Интересная работа. Пилецкий - противоречивый, неоднозначный. Видимо, исторически и был таким. Человек, который не просто любит, а культивирует порядок. Порядок - основа мироздания, дисциплина превыше всего. Более того, Пилецкий уверен: точно так должны считать и другие. И такой человек сталкивается с лицеистами. Молодыми людьми другой формации. Да и просто - свободолюбивыми, коль скоро они почти все гении...

Но Пилецкий не просто держиморда, человек-машина, человек в футляре. Нет, он искренне считает, что лишь порядком можно способствовать и прилежанию, и посещению занятий, и, в конце концов, образованию должному. Но, видимо, не понимает, что порядок - более широкая категория, чем ему представляется. Он борется за букву прежде всего. Хотя, повторю, искренен и не насильник никоим образом.

Эту искренность ищу не только я, но и режиссер. Ищем эту двойственность, этот объем, который получается из жесткости, даже жестокости Пилецкого, его полицейских методов, выращенных, как ни странно, из искреннего желания сделать все хорошо.

Не знаю, что покажет экран, но если будут качели между плюсом и минусом, соединение доброго и злого начал, то очень здорово. Актеру важно, по крайней мере - мне, чтобы живой человек был. Которому можно сочувствовать, можно сопереживать.

- Но лицеисты вам не сочувствуют...

- "Господин надзиратель, вы не над тем надзираете", - говорят они. Значит, я ложный порядок устраиваю, с их точки зрения.

- И чем закончилось дело?

- Лицеисты победили. Я подал в отставку, видя, что не нахожу поддержки у Малиновского.

- Так прямо сегодня вас и уволят?

- Если не сегодня, то завтра точно. Последний кадр со мной - я сажусь в экипаж и уезжаю. Лицеисты провожают меня взглядом, стоя у окна. Торжествующим взглядом... Это один из конфликтов в картине, мне кажется - принципиально важный. Да и играть есть что. Есть где разочароваться, есть где искать поддержку у коллег и не находить. Есть где играть... драму человека. Кстати, в сценарии был эпизод возвращения Пилецкого, причем в качестве уже откровенного полицейского. Мне дан был карт-бланш Аракчеевым. Видимо, я сразу поехал к нему, добился приема и рассказал о тех безобразиях, которые тут творятся...

Но этот эпизод выброшен еще до съемок - материала и так уже слишком много...

- А как вам работается с господином Пуустусмаа?

- Главное - он понимает, про что ставит. Его интересует не только картинка, но и вот эти петельки-крючочки. Приятно, что он человек с темпераментом.

- Эстонец с темпераментом?

- Да. Так бывает (смеется). Либо русские его довели, либо из глубин своих взял нерв... Человек творческий; естественно, вспыльчивый моментами. Ну так все мы не тихони. И слава богу... Все, о чем я говорил, - все строится-простраивается. Стычка Пилецкого с лицеистами не конфликт ради конфликта. Тут есть свои нюансы, свои недосказанности. Подтексты, второй-третий план. Вот это интересно. Идет даже полутеатральный разбор, в хорошем смысле слова. Мы репетируем.

- Большая редкость нынче на съемочной площадке...

- Да. Обычно мало денег, мало времени... а значит, "быренько, быренько", и остается уповать лишь на гениальность режиссера, чтобы не только быстренько, но еще и хорошо. А здесь мы репетируем обстоятельно, неспешно. Говорим о смысле происходящего. Режиссер огульно не отметает предложения актеров, даже рискованные. И коль скоро актеры опытные и... ээээ... как сказать? - талантливые... всегда что-то находится живое. Живое, живое. Всегда трепет есть в этом, понимаете. Мерцание смыслов, нюансов. Это очень хорошо.

- Дай-то бог...

- Видите ли, фильм, кроме всего иного, вероятно, еще и попытка преодолеть наш пиетет перед героями. Этот пиетет запрещает посмотреть на Пушкина и его товарищей как на живых молодых людей, порой даже хулиганящих. Ну как? Живые, молодые, кровь кипит... Тем паче, что их сдерживают, а чем больше препон и дисциплины, тем сильнее соблазн их нарушить... Тут такой детектив разворачивается - и в прямом, и в переносном смысле. Повод на то время посмотреть с другой стороны. Потому что мы... в каком-то смысле отражаемся в нашем прошлом.

"Санкт-Петербургские ведомости"
Выпуск № 001 от 09.01.2007