Название: Запахи слабости.
Автор: Tremere Sinistra
Фендом: Наруто
Пейринг: .../Хината
Рейтинг: R
Жанр: наверное драббл
Дисклеймер: Мир и герои принадлежат Кишимото Масаши.
Размещение: с шапкой - где угодно.

Белая, белая птица и такое же белое, выгоревшее небо, должно быть, ослепляющее солнцем. Хината не знала наверняка - ее глаза не так просто повредить светом. "Еще не все...наверное" - думает куноичи и новой попытке как-то выбраться активирует бькуган. Последнее, что она ощущает - это мягкое, безболезненное касание к шее, тактично заменяющее удар по голове.

Хината сидит на кровати в большой просторной комнате. Единственное окно зарешечено, но прикрыто плотными песочными занавесками, основной источник света - многочисленные лампы на стенах. Является ли адекватное самочувствие, наверняка убитое бы сырой ,вырубленной в темном камне камерой, обязательных атрибутом для приманки дзинтюрики? Такая же отстраненная, как и в первый день, Конан-сама приносит ей еду и уходит. Пленница наблюдает за ней, так как большую часть времени никого не видит и не слышит. Даже если смотреть бьякуганом, в логове Акацуки редко бывает больше четырех человек и обычно они отдыхают. Деятельные, не сидят на месте. Конан наоборот, почти постоянно находится во могочисленных переходах и залах этого странного места. Как-то даже успокаивает ее это незыблемое повсеместное присутствие.
Пару дней назад Хьюга с тоской взбиралась на подоконник, отгораживаясь непроницаемой шторой от комнаты, и долго смотрела на звезды. Тонкие пальзы врезались в кованое железо, непрошенные слезы омывали фарфоровое лицо, а глаза становились удивительно похожи на луны. Она не хотела умирать, но и поделать тоже ничего не могла. Эти тягостные дни...нет им конца, надо как-то быть...А сейчас она поплотнее задернула полог, отделяющий ее от этих звезд и представила, что решетки и вовсе нет. Усилием воли ей удается заснуть, а не забыться от усталости.

Чье-то присутствие заботливо и беспощадно заставляет собратьсяза считанные секунды. Шелестящие звуки длинной материи окрашиваются
несколькими лучами закатного солнца. Синеволосая женщина с выразительным цветком среди аккуратно уложенных прядей, сдержанная, как
шахматная фигура наподобие ладьи. Степенно подходит ближе, плащ акацуки скользит на пол по точеной фигуре, протягивает ладонь к лицу и так же спокойно гладит, затем прижимает пленницу к себе. Не подходит сама, а именно притягивает. Непривычная и прохладная нежность в полумраке воспринимается почти безопасно, Хината не смеет отстраниться, только краснеет как маков цвет. Конан была у нее первой, ирония судьбы - лишиться невинности с женщиной. И каждый раз как будто впервые. Пространство заполняется редкими стонами, теми, что не удается сдержать, такими, что воспринимаются синеволосой как издержки человеческой близости. Больше всего Конан ценит молчание и перед рассветом оставляет девушку заботливо кутая ее покрывалом, благодарная за множество непроизнесенных слов. Молчаливые касания и прикрытые веки постепенно испаряются, как ночной мираж, но Конан иногда вспоминает их, чтобы после очередной тяжелой миссии возродить снова. Это ее маленькая слабость с ароматом сухой рисовой бумаги, какой она иногда оборачивается в своей великолепной технике.

Кисаме пугает в первую очередь своей огромной чакрой, что давящей густотой заполняет пространство. Потом акульей внешностью, вызывая
ассоциацию с непреклонным жестоким хищником. И еще его Самехада - неуемное, голодное нечто. Кажется, они неразделимы, как единое целое - непонятный человек и непонятное оружие.
Кисаме приходит днем. Его необычного цвета кожа всегда теплая, почти горячая, его энергия сметает все барьеры, внешние и внутренние, его сила зажигает безразличную поначалу девушку, словно вдыхая в нее часть себя. Нельзя сказать, что он очень нежен или груб. Его близость похожа на животную, но при том абсолютно осмысленную. Хината просто тонет в сильных объятиях, с каждым разом все больше распознавая сущность Хошигаке за безликими в общем-то движениями. Он никогда не целовал ее в губы и однажды, когда Хината сама потянулась к нему, обнаружилось странное: он почти не умеет. Боится поранить розовые губки своими острыми акульими зубами, медлит, чтобы не выдать себя и еще постанывает, еле слышно, при том, что обычно не проронит ни звука кроме шума дыхания. Тогда Хьюга откидывается на подушки и тянет его за собой. Уже почти обессилевшая, она все так же крепко прижимается к партнеру и целует, целует...даже когда жар с легким ароматом рыбы тает в ночи, поцелуи продолжаются, неразрывные, глубокие. Не смотря ни начто, он разрешает ей начинать и заканчивать, когда она того пожелает...это его маленькая слабость, пахнущая морской водой и южными водорослями так же, как и он сам.

Хидан любит заявляться по пятницам, забавный пунктик по мнению Хинаты. Обычно уже совсем темно, когда дверь отворяется и впускает
невесомый вихрь во внутрь, обдавая девушку множеством неизвестных ароматов. Язычник всегда приносит вино и несколькими печатями
призывает мириады зажженных свеч. В такие моменты ей кажется, что она переносится в другой мир или принимает участие в драматической
постановке, величественной, возвышенной. Поначалу она чувствовала себя лишней в этом импровизированном ритуале, торжественное действо
оставляло после себя чувство растерянности и абсурда, догорая поутру. И пиала рубинового алкоголя, разделенная на двоих, и плавное
раздевание, и медленная до поры до времени ласка...Его близость более всего напоминала девичий эротический сон и юная куноичи пусть и с
удивлением, но в полной мере научилась наслаждаться ею. Через некоторое время ритуал был отточен ими обоими до совершенства, ожидание
перетекло в предвкушение, завершение в удивительно постоянную удовлетворенность. Как-то перед самым рассветом Хьюга лежала на груди
Хидана, но заснуть почему-то никак не могла. Тогда она провела пальцами по золотому медальону у него на шее и спросила, что это. "Амулет моего Бога Дзясина" - ответил бессмертный. "Расскажи мне о своем Боге." И он рассказывал. С огнем в серых стальных глазах, с чуть безумным восхищением, повернувшись к ней лицом описывал величие своего божества. А она слушала и даже иногда чуть улыбалась...это его маленькая слабость в ореоле запаха не то вина, не то крови, таком же, как и его жестокий идол.

Появление светловолосого парня отдалось неприятной мутью на душе, когда он был опознан, как похититель. Хината пыталась не выдавать своих чувств, но отвращение все же просачивалось сквозь ее облик, приводя Дейдару в негодование, укрытое вызывающей улыбкой. Самый молодой шиноби из Акацуки в душе еще ребенок, а потому нуждается не только в ласке, но и признании. Своего великолепия, своего искусства, своих достижений. Всего того, чего по различным причинам не могла оценить его пленница, однако именно к ней он приходит за этим, как к самому доступному и безотказному элементу. Часто он заговаривал с ней, в попытках изменить отношение к себе, но та редко поддавалась на диалог. Затем, в какой-то момент лунные глаза Хьюги уловили то, что было сокрыто от нее все это время: Дейдара больше всех остальных страдает от одиночества и нуждается в человеке...просто в человеке, с которым можно спокойно пообщаться. Он ведь так никогда и не трогал ее, то ли от расчета на адекватное отношение, то ли из наивной убежденности, что так нельзя. Тогда она подходит и мягко целует его в лоб. Дейдара чувствует в этом жесте всю полноту того, чего он так хотел с самого начала пребывания здесь, а может еще раньше. Он сгребает девушку в охапку и обещает подарить ей глиняную птичку. Солнечные волосы щекочут лицо, ротики на изящных ладонях едва заметно улыбаются. Хината переводит взгляд с одной причудливой руки на другую и ей стает самую малость спокойнее; она нашла еще одну маленькую слабость, и она пахнет глиной.

Шаринган. Такие же глаза, как и у потерянного друга Наруто. Приходит будто бы тайком, но вроде как не подает виду. Стройный, красивый,
суровый, юноша похожий на катану. Долго-долго всматривается в жемчужные глаза, словно проникая внутрь, вызывая липкую дрожь по всему
телу. Черные запятые кружатся по кроваво-красной радужке, навевая тяжелые иллюзии. Девушке стает то жарко, то нестерпимо холодно, она
судорожно сжимается и наконец ее лицо покрывается тонкими прожилками. Наваждение медленно спадает. Она пытается отодвинуться от своего
мрачного посетителя, а тот хватает ее за руку не разрешая и начинает расспрашивать. О том, что и как она видит бьякуганом, о том, каким
образом сопротивлялась его гендзюцу, а еще о Конохе и о том самом Саске. Хината отвечает на большинство его вопросов, но про Учиху знает совсем мало, так как никогда не общалась с ним. Итачи больше никогда не посещает ее. Свою маленькую слабость он выдал сам и она самую малость отдает сталью и сыростью.

Прерывистый хохот раздается все ближе и ближе, Хината распахивает глаза в полуночной тьме и глубоко вдыхает, чтобы успокоиться. Правда не только в том, что ее пугает этот непредсказуемый человек в оранжевой маске, но также и в том, что как бы там ни было, она чуточку радуется его приходу. Сердце плененной куноичи бьется все быстрее, она пытается проигнорировать свою реакцию, впрочем бесполезно. Тоби стремительно забегает, бесцеремонно громко захлопывая за собой дверь, суетится и вертится около кровати, стаскивая покрывало и поправляя подушечки, словно готовя праздничный ужин. "Привет-привет, Хина-тян" - бросает он дружелюбно, попутно изловчаясь завязать ей глаза бархатной лентой. Быстро стягивает с нее всю одежду торопливыми пальцами, снимает маску и раздевается сам. Дальше все по обыкновению покрывается туманом: неудержимое, рвущееся безумие, которого Хьга не видит и бесконечное множество рваных поцелуев. Иногда приходит чувство, что она сама вот-вот сойдет с ума, ломаясь под сумашедшей страстью того, чье лицо остается неизвестным. С оглядкой на их положение Тоби никогда не делает больно и не приказывает..."Не унижай меня, Тоби. Я имею право видеть того, с кем бываю" медленно произносит девушка, поражаясь сама себе. Она ждет чего угодно, но только не рук, что скользящим движением снимают повязку. И ее бьякуган видит в темноте. Один неосторожный взгляд, опять шаринган. И она все понимает. У Тоби не слабость, у Тоби иллюзия. А у безумия нет запаха, тем более у иллюзорного.
С этой ночи к ней никто не прикасается, кроме Мадары и Конан.

А еще через месяц ее освободят, добивая остатки Акацуки. Где-то в это же время Хьюга поймет, что нет единой правды и на войне нет виноватых. Каждый защищает интересы стороны, которую он избрал, или той, которая избрала его. Что бы ни представляла собой группа, она состоит из отдельных людей, со своими достоинствами и недостатками, радостями и проблемами...со своими маленькими слабостями. И не стоит их в том винить...внутреннее усилие - и воспоминания последних трех месяцев запечатываются, пряча лица в темную капсулу на грани сознания. "Не открывать никогда" думает Хината, покидая место своего заточения.