...в гости. Договорились на воскресение. В воскресение я встаю с утра, чего со мной давно не было, прибираюсь, что тоже происходит не так уж и часто.
Иду встречать Манну на остановку, мы берем красного сухого вина и специй, чтобы сделать глинтвейн, ведь на улице зима и холод. Приходим ко мне.
ууууууууууууууооооооооооооооооууууууууууууууууууууууууууууууууу...
Мы не занимались сексом, но то, чем мы занимались, было прекрасно. Мое тело до сих пор пахнет ею. В тот момент я точно знал, что все здорово и ничего плохого уже никогда не будет.
Вечером мы прогулялись по белому пушистому снегу в близлежащих садах, я проводил ее до дому и поехал завозить винчестер индейцам.
У индейцев встретился Биря, который совершенно неожиданно и очень настойчиво тащил меня бодриться. Я бодриться не хотел, хотел домой, хотел заряжать подсевшие аккумуляторы, хотел переварить происшедшее. Но Биря был настойчив, и вот уже время близится к полночи, с нами Рыжая и мы на джаз концерте.
Джаз совершенно офигителен, команда настолько живая и искренняя, так здорово передает энергию слушателям, что я, не будучи любителем такой музыки, ловлю то самое настроение, которым пропитаны страницы книг Керуака, со всеми этими безумными штуками 50-х годов. Затем наша троица едет домой к Рыжей, где мы сначала долго готовим, потом все съедаем и выпиваем и ведем совершенно безумные джаз-беседы.
Только вот теперь понедельник, и я совершенно потерял ту нить, что нас связывала вчера с Манной. Не знаю где, на джаз концерте, или на работе, но теперь мне кажется, что мы совершенно не подходим друг для друга, я утратил то состояние прекрасной близости, и боюсь его больше не найти. Теперь во время телефонных разговоров некоторая натянутость. Не знаю, что делать дальше, чувствую себя неловким и неуклюжим, неуверенным задротом-школьником. Эх, проклятые отношения!