Его не было тут уже пятнадцать лет. Всё изменилось. Улица стали другими. Некогда серые дома были перекрашены в голубой, розовый, оранжевый, бежевый. Краска была явно некачественная, и от дождя пузырилась и отпадала. Показывая истинно крепкий серый камень, из которого состоит кладка дома. Местами в домах мелькают евро окна, а вместо обычных антенн, крыши усеяны спутниковыми тарелками, напоминающими ему об НЛО, которым так все были увеличены в 80е. Все первые этажи мерцают полу неработающими неоновыми вывесками. На каждом, даже самом маленьком перекрёстке стоит светофор. Новые, застеклённые и утеплённые балконы, захламлены старыми коробками и рассадой, а фонари как не работали так и не работают. Он сам себе улыбнулся.

Ничто не изменилось.

Он нашел ночной ларёк и купил пачку сигарет. Было прохладно. Давно он не помнил такой холодной весны. Закурив, он по привычке свернул на яблочную алею. Никогда здесь не горели фонари. И теперь было темно. Зеленые деревья, с давно не пиленными ветками закрывали звездное небо, потихоньку затягивающееся тучами и намекающее на дождливое утро. Тут к этому привыкли. Он натянул повыше воротник и не ускоряя шаг продолжил прогулку по воспоминаниям.

Да, последний раз он тут гулял в день когда цвели яблони. Его всегда удивляло что в городе могут расти яблони. Просто вдоль проезжей части одного из многочисленных бульваров. В тот день он удивлялся этому, так же как и все предыдущие пятнадцать лет своей жизни. Но яблони тогда не казались ему такими прекрасными. Похоронная процессия делала всё тусклым. Девочка, лет восьми лежала в гробу. Она была худа и бледна даже для своего возраста. Казалось, что умерла она не ночью на кануне, а несколько недель назад.

Он не знал её имени. Не знал где она жила. Он никогда не видел её. Но даже не мог представить, что всегда был связан с ней. Он сам себя связал с ней когда ему было двенадцать, и укреплял эту связь ежедневно на протяжении трёх лет. Пока не уехал. И даже в свои тридцать, он вернулся сюда ради неё. Сам того не зная.

Остановившись у входа в один их дворов, он поднял голову. Вот оно! Маленькое угловое окошко пятого этажа. Единственное сейчас горит. Хотя нет. Шторы, как и тогда, задёрнуты плотно. И только тусклый свет соляной лампы, пробивается сквозь микроскопические  щелки. Как много раз он представлял что там живёт принцесса, которую держат дома злые родители и он, как истинный герой, обязан её спасти.

Когда они встретились в первые ей было всего пять. Уже тогда она знала что умирает. Ей этого не говорили. Но она понимала. Она мечтала о принце, как в сказках что читала ей мама, который приедет и спасёт её, такую маленькую, бледненькую, худенькую. Она была практически не способна сама двигаться, ножки не выдерживали ничтожно малый вес её тела, а в руках она не могла удержать ничего тяжелее чайной ложки.

Но они оба мечтали о том что встретятся. Не зная о существовании друг друга. А ведь тогда, в день когда он увидел первый раз её окно, она в последний увидела солнечный свет.

«Проотивопоказанно» - прогремел грозный голос доктора, в её маленькой розовой комнатке. Шторы задёрнулись на семнадцать долгих лет. Включилась соляная лампа и уже тогда она умерла. Всё остальное было лишь существованием несчастного тельца. Она оставила после себя огромное количество стихов. Всё до единого были посвящены ему и вложены в конверты. На месте адреса получателя красовалось многозначительное: «Тебе единственному».

А он каждый день приходил вечером к тому окну и стоял там. Иногда пару минут, иногда несколько часов. Он знал, он чувствовал, он верил.

А когда мимо него проносили хрупкое тельце, больше напоминающее фарфоровую куколку, он как будто потерял смысл жизни. Развернулся и уехал на пятнадцать лет. Не в состоянии объяснить что на него так повлияло. И вернулся сегодня. Больше не мог жить без детства.

Он стоял и курил. Курить он кстати сказать тоже начал в день её похорон. Так случилось, но глядя на окно сигареты становились ему ненавистны, а мелкий начинающийся дождь незаметен. Он поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь. Ему не открыли. Он стоял и усердно звонил раз за разом. Вскоре на пороге появилась женщина. Лет на двадцать его старше.

Не обращая внимание на её ничего не понимающий взгляд, и крики женщины: «Нет, только не туда», он проследовал в комнату той, которую так долго любил. Резко распахнув шторы он впустил сюда первые лучи восходящего солнца и выкинул в окно соляную лампу. Он чувствовал её. Она была тут, она была рядом.

Ей было всего восемь, но она была намного старше, всё 23 года вложились в отрезок из восьми. Он же так  оказывается и не повзрослел. Забрав письма, он вновь покинул город. Теперь навсегда. Но комната больше не напоминала склеп. А в первый день когда начинали цвести яблони, она возвращалась в свою туда, в надежде что он прейдет.