Великий французский поэт родился   11 сентября 1524 в замке Ла-Поссоньер, в долине реки Луары (провинция Вандомуа). Пройдя курс обучения в Наваррском коллеже, стал пажом сыновей, а затем сестры короля Франциска I. В качестве секретаря Лазара де Баифа, одного из крупнейших гуманистов своего времени, видного дипломата и отца Антуана де Баифа, Ронсар посетил Шотландию, Англию и эльзасский город Хагенау. Во время последнего путешествия он познакомился со многими знаменитыми учеными, но одновременно перенес тяжелую болезнь, следствием которой стала глухота. Поскольку дипломатическая и военная карьера отныне были для него закрыты, он целиком посвятил себя изучению классиков и поэзии.

Вместе с другими молодыми дворянами, столь же влюбленными в науку, Ронсар поступил в парижский коллеж Кокре, где его наставником стал Дора. Все поэты Плеяды отличались необыкновенным рвением и страстью к учебе. В 1650 Ронсар был возведен в ранг придворного поэта. После смерти Карла IX он жил в аббатствах Круаваль в Вандомуа и Сен-Ком в Турени. Умер Ронсар в Сен-Ком-сюр-Луар 27 декабря 1585.

Настоящую славу принесла Ронсару лирика – сборники Любовные стихотворения (Amours, 1552), Продолжение любовных стихотворений (Continuations des Amours, 1555) и Сонеты к Елене (Sonnets pour Hélène, 1578). В любовной поэзии Ронсара доминируют темы стремительно бегущего времени, увядания цветов и прощания с юностью, получает дальнейшее развитие горациевский мотив «carpe diem» («лови мгновение»). Ронсар является также великим певцом природы – рек, лесов, водопадов.  Благодаря Ронсару французская поэзия обрела музыкальность, гармонию, разнообразие, глубину и масштаб. Он ввел в нее темы природы, чувственной и одновременно платонической любви, полностью обновил ее содержание, форму, пафос и словарный запас, поэтому его с полным правом можно считать основателем лирической поэзии во Франции.

* * * 

Скорей погаснет в небе звездный хор 

И станет море каменной пустыней,

Скорей не будет солнца в тверди синей, 

Не озарит луна земной простор, 

Скорей падут громады снежных гор, 

Мир обратится в хаос форм и линий, 

Чем назову я рыжую богиней 

Иль к синеокой преклоню мой взор 

Я карих глаз живым огнем пылаю, 

Я серых глаз и видеть не желаю, 

Я враг смертельный золотых кудрей, 

Я и в гробу, холодный и безгласный, 

Не позабуду этот блеск прекрасный 

Двух карих глаз, двух солнц души моей.

* * * 

Когда, как хмель, что, ветку обнимая, 

Скользит, влюбленный, вьется сквозь листы, 

Я погружаюсь в листья и цветы, 

Рукой обвив букет душистый мая, 

Когда, тревог томительных не зная, 

Ищу друзей, веселья, суеты,— 

В тебе разгадка, мне сияешь ты, 

Ты предо мной, мечта моя живая! 

Меня уносит к небу твой полет,

Но дивный образ тенью промелькнет,

Обманутая радость улетает, 

И, отсверкав, бежишь ты в пустоту,— 

Так молния сгорает на лету, 

Так облако в дыханье бури тает.

* * * 

Когда ты, встав от сна богиней благосклонной, 

Одета лишь волос туникой золотой, 

То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой, 

Распустишь до колен волною нестесненной — 

О, как подобна ты другой, пенно-рожденной,

Когда волну волос то. заплетя косой,

То распуская вновь, любуясь их красой,

Она плывет меж нимф по влаге побежденной! 

Какая смертная тебя б затмить могла

Осанкой, поступью, иль красотой чела,

Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи? 

Какой- из нимф речных или лесных дриад 

Дана и сладость губ, и этот влажный взгляд, 

И золото волос, окутавшее плечи?

* * * 

До той поры, как в мир любовь пришла 

И первый свет из хаоса явила, 

Не созданы, кишели в нем светила 

Без облика, без формы, без числа. 

Так праздная, темна и тяжела, 

Во мне душа безликая бродила, 

Но вот любовь мне сердце охватила, 

Его лучами глаз твоих зажгла. 

Очищенный, приблизясь к совершенству, 

Дремавший дух доступен стал блаженству, 

И он в любви живую силу пьет, 

Он сладостным томится притяженьем, 

Душа моя, узнав любви полет,

Наполнилась и жизнью и движеньем.

* * * 

Я грустно, медленно, вдоль мутного потока,

Не видя ничего, бреду лесной тропою.

Одна и та же мысль мне не дает покою:

О ней,— о той, в ком нет, казалось мае, порока. 

О дай мне отдых, мысль, не мучай так жестоко, 

Не приводи одну причину за другою 

Для горьких слез о том, что и теперь, не скрою, 

Мне больно сердце жжет и сводит в гроб до срока. 

Ты не уходишь, мысль? Я развалю твой дом, 

Я смертью собственной твою разрушу крепость. 

Уйди, прошу, оставь мой разум наконец! 

Как хорошо забыть, уснув могильным сном, 

Измену, и любовь, и эту всю нелепость — 

То, от чего навек освобожден мертвец.

* * * 

Чтобы цвести в зеках той дружбе совершенной — 

Любви, что к юной, вам, питал Ронсар седой. 

Чей разум потрясен был вашей красотой, 

Чей был свободный дух покорен вам, надменной, 

Чтобы из рода в род и до конца вселенной 

Запомнил мир, что вы повелевали мной, 

Что кровь и жизнь моя служили вам одной, 

Я ныне приношу вам этот лавр нетленный. 

Пребудет сотни лет листва его ярка, — 

Все добродетели воспев в одной Елене, 

Поэта верного всесильная рука 

Вас сохранит живой для тысяч поколений, — 

Вам, как Лауре, жить и восхищать века, 

Покуда чтут сердца живущий в слове гений.

* * * 

Когда, старушкою, ты будешь прясть одна, 

В тиши у камелька свой вечер коротая, 

Мою строфу споешь и молвишь ты, мечтая: 

«Ронсар меня воспел в былые времена». 

И, гордым именем моим поражена, 

Тебя благословит прислужница любая, —

Стряхнув вечерний сон, усталость забывая, 

Бессмертную хвалу провозгласит она. 

Я буду средь долин, где нежатся поэты, 

Страстей забвенье пить из волн холодной Леты, 

Ты будешь у огня, в бессоннице ночной, 

Тоскуя, вспоминать, моей любви моленья. 

Не презирай любовь! Живи, лови мгновенья 

И розы бытия спеши срывать весной.