Проведу по лицу
дыханием робко,
растреплю осторожно
вихри рыжих волос,
не к лицу подлецу
нежным быть, не жестоким.
Все прошло. Все, возможно,
Свежий Ветер унес.
Я бы с радостью тенью
пошел за тобою,
но, наказаннный, я
лишен и ее.
Я - воздушные крылья
с безвоздушной судьбою,
труп гниющий, чье тело
стервятник клюет.

Знаю, будь в грусти мой нежный царь,
Коль не смогу окрылять,
Мертвая... с женщиной-грешницей
Рядом не будет стоять.
Ты же, в аду коль окажешься,
Даже молился бы той,
Что позабыла о важности
Быть самою чистотой.
И не полюбишь - утешишься
Ею... Кого окрылять?
Видно, удобно лишь с грешницей
Похоть свою утолять.

Вкусом давно позабытым
Слезы с чужих пьются губ,
Руки движением сытым
Гладят невинности труп.

Так не похожа на счастье
Ласк в темноте маята.
Сердце-гостиница настежь:
Есть еще койко-места!

Да, каждой женщине взвешенно
Жалость и ласка нужна.
Я, словно бог этим грешницам,
Жизнь чья гнила и грязна.

Жду их, прокуренных, копотных,
Битых любовью, больных
Сердцем, им доктором опытным
Голос и лик Сатаны.

Я докажу преуверенно,
Что век прожили не зря,
И отпущу их, потерянных
Богом, пусть примет Земля...

Да, это я каждой грешнице
Ночью являюсь во сне,
Чтоб показать, как утешится,
Коль попадёт в ад ко мне.

Суд? Что вы! С антирекламою
Кто меня пустит в кровать?
В бизнесе самое главное
Тщательно правду скрывать!

Значит, приду с утешением,
Страсть в теле, страсть разбужу...
Каждое их прегрешение
Ласками вознагражу!

Спустятся в ад, буду жарить их
Всех целиком, по частям...
Чёрт я, Чёрт! Знайте, товарищи,
Очень мы рады гостям!

Обжигающие ладони,
умоляющие глаза.
В море горестей женских тонет
без остатка мужская слеза.

Он подсматривает утайкой
за нескромной парой в метро.
В волнах радостей женских чайка
омочила пеной крыло.

«***»
Ты не сможешь меня приручить.
Невозможней – уверовать мне.
Ну, зачем тебе боль бередить
И покорствовать этой весне?
Разве мало на свете других?
Ну, зачем тебе сердце сжигать?
Ты устал, мой несчастный жених,
И не в силах с собой совладать.
Ты же знаешь, что дикая я,
Что смеюсь и реву невпопад.
Так за что же ты вводишь меня
В свой таинственно пахнущий сад?

«Иришек»
Этим пасмурным январским утром
Я нашла тебя в глухой степи,
Ты явился в свете белдно-мутном –
Облака на землю снизошли.
Ты какой-то весь янтарно-белый,
С голубым сиянием в глазах;
Грязи ком, седой, заледенелый
На белёсых длинных волосах.
Ты так робко смотришь, тихо дышишь
И не смеешь дрожь свою спугнуть,
Свиста стрел как будто бы не слышишь
И не хочешь голову пригнуть.
Ты как будто вышел из сказаний –
Юный бард моей лихой судьбы –
И, вразрез судьбы предначертаний,
Не оплакал тёмные гробы.
Ты неимоверно чист душою,
Не для мира этого рождён,
И глаза твои полны тоскою,
Болью старых, дедовских времён.
Ты так смотришь, искренне и нежно,
Пальцы тонких рук как шёлк нежны;
И мне стало сладко, безмятежно
Посреди разрухи и войны.

Инквизитор?

Под этим белеющим месяцем
На грязно-кровавой Земле
Иду к тебе, женьщина-грешница,
Что спряталась в тихом тепле.

Тебе не укрыться, не спрятаться,
Тебе не спастись от меня.
И в полдень божественной пятницы
Примешь ты смерть от огня...

Кострище очистит от нечисти,
Грязное тело спалит,
Душу спасёт и от нехристи
Мир на земле сохранит...

КАЗАНОВА

В пустых коридорах Ада,
Веками брожу я один,
Грешницы только отрада
Моих поредевших седин.

Все, кому страсть знакома,
Милости просим сюда.
Имя моё - Джакомо,
Кредо моё - всегда!