Это цитата сообщения Оригинальное сообщение

Лет десять назад в Ленинграде появились панки.

Лет десять назад в Ленинграде появились панки. Было их немного, десятка три, но энергии и шума хватило, чтобы "колыбель революции" содрогнулась. Одеты они были вызывающе, вели себя непристойно, дрались и скандалили, пели про неаппетитное (панк-рок!): про попойки, дохлых гадов и про то, что "в злобе приятненько жить". Клички имели соответствующие: Пиночет, Свинья, Осел... Самым загадочным персонажем в тусовке был Цой (как стало ясно впоследствии, это не кличка) - молчаливый, отчужденный, исполненный чувства собственного достоинства, одетый в черное. Он играл на ритм-гитаре и где-то в конце 1981 года сочинил свою первую песню "Мои друзья всегда идут по жизни маршем..." (могу продолжить: "и остановки только у пивных ларьков"). С тех пор Цой написал еще порядка сотни песен, стал одним из самых известных и почитаемых людей советского рока, а в остальном изменился мало. Кого-то сломал быт, кого-то испортила слава, третьих соблазнили деньги... Что до Цоя, то он ничем не запятнал своего строго черного "прикида". Музыка "Кино" с годами крепчала, стилистически оставаясь в том же русле. "Последний герой", "Сюжет для новой песни", "Электричка" и многие другие вещи, написанные 7 - 8 лет назад, были бы к месту и в последнем альбоме. Откуда же взялась эта метафизическая непоколебимость Цоя? Восточное происхождение? Панковская закалка? Мне кажется, дело в другом. Если я правильно понял натуру Цоя, то могу сказать, что перед нами редкий тип прирожденного героя. Это был человек, шедший по жизни не то чтобы победительно, но с полным ощущением себя персонажем приключенческого романа или кинобоевика. Он одинок, независим, благороден, причем это не поза, а норма жизни! Соответственно все жизненные блага, соблазны, конъюктуру и т. п. он воспринимает спокойно и с легким презрением, как и подобает настоящему ковбою... Как-то мы с Цоем говорили о литературных и прочих кумирах, и я упомянул своего любимейшего Дон Кихота. "Нет, это не мой персонаж, - сказал Цой, - он не сконцентрирован, он слаб". Его персонаж - Брюс Ли, великий мастер кун-фу, неожиданно вставший в один ряд с легендами мирового кино. Он не был актером, играл в фильмах самого себя, живя там своей жизнью и делая свое дело. Брюс Ли участвовал в сугубо безыскусных боевиках и не блистал аритистизмом, но сама мания его присутствия по своей воле не уступала великолепному воздействию Орсона Уэллса и Марлона Брандо. Цой тоже не был актером. Я не припомню эпизода ни в "Ассе", ни в "Игле", который заставил бы меня подумать: "Нет, настоящий Цой в жизни так бы не поступил..." Да, с даром перевоплощения дела у него обстояли неважно. В компании Лебедева, Смоктуновского и Калягина ему было делать нечего. Он "зацепил" публику чем-то другим. Может, именно тем, что в нем не было ни капли суеты и наигрыша, а были надежность, спокойствие и честность. Не удивительно, что в наши склонные к истерике времена многие видят в нем если не спасителя, то, во всяком случае, настоящего героя. Слава Богу, что Цой бесконечно далек от политики. Вообще говоря, неистребимая театральность наших киноактеров давно и сильно утомила. По сравнению с естественной западной (особенно американской) манерой виртуозность наших лицедеев воспринимается как старательное кривлянье. Может быть, стоит подумать о феномене Цоя с этой точки зрения?
Артем Троицкий(с)