а именно от Мигеля де Сервантеса. Итак, читаем..

"...Нет, правда, скажите: что может быть более увлекательного, когда мы словно

видим пред собой громадное озеро кипящей и клокочущей смолы, в коем плавают

и кишат бесчисленные змеи, ужи, ящерицы и многие другие страшные и свирепые

гады, а из глубины его доносится голос, полный глубокой тоски: "Кто б ни был

ты, о рыцарь, взирающий на ужасное это озеро! Если хочешь добыть сокровища,

под его черною водою сокрытые, то покажи величие неустрашимого твоего духа и

погрузись в эту огненную и черную влагу, ибо только при этом условии

сподобишься ты узреть дивные чудеса, таящиеся и заключенные в семи замках

семи фей, которые в сей мрачной обретаются пучине"? Стоит рыцарю услышать

этот дрожащий голос, и он, не рассуждая и не думая об опасности, даже не

освободившись от бремени тяжелых своих доспехов, поручив себя богу и своей

госпоже, бросается в глубину бурлящего озера, и вдруг, нежданно-негаданно,

перед ним цветущие поля, после которых на поля Елисейские и смотреть не

захочешь. И мнится ему, что небо здесь прозрачнее, солнечный свет -

первозданной яркости, глазам открывается приютная роща, где зеленые и

ветвистые деревья зеленью своею ласкают взор, а слух лелеет сладкое и

безыскусственное пение бесчисленных пестрых маленьких пташек, порхающих в

чаще. Тут видит он ключ, коего прохладные струи, текучему хрусталю подобные,

бегут по мелкому песку и белым камешкам, похожим на просеянное золото и

чистый жемчуг. Вот искусственный водомет из разноцветной яшмы и

полированного мрамора, а вон другой, в виде грота, где разбросанные в

нестройном порядке мелкие раковины и изогнутые белые и желтые домики улиток

вперемежку с кусочками блестящего хрусталя и поддельными изумрудами вместе

составляют причудливый узор, такой, что кажется, будто искусство, подражая

природе, в то же время побеждает ее. Здесь внезапно является взору

укрепленный замок или же роскошный чертог, коего стены - литого золота,

зубцы - алмазы, ворота - из гиацинта, и хотя он сложен не из чего-нибудь, а

из алмазов, карбункулов, рубинов, жемчуга, золота и изумрудов, однако ж

восхитительная его постройка вящего удивления достойна. Что же еще после

всего этого нам остается увидеть? Разве девушек, длинною вереницею выходящих

из ворот замка и коих одежды отличаются таким богатством и пышностью, что

если б я взялся описать их на манер сочинителей рыцарских романов, то

никогда бы не кончил, и как самая из них, по-видимому, главная возьмет за

руку рыцаря, отважно бросившегося в бурлящее озеро, молча отведет его в

дивный чертог или же замок, велит ему сбросить одежды, омоет его теплой

водой, умастит его тело благовонными мазями, наденет на него легчайшей ткани

сорочку, надушенную и благоухающую, а затем другая девушка накинет ему на

плечи плащ, который, самое меньшее, стоит столько, сколько целый город, а то

и дороже? Еще что увидим мы? Разве то, как после этого, - рассказывают нам,

- его поведут в другую палату, где так красиво накрыты столы, что он только

любуется и дается диву? Как на руки льют ему воду с примесью амбры и сока

душистых цветов? Как сажают его в кресло слоновой кости? Как прислуживают

ему все девушки, глубокое храня молчание? Как приносят ему множество яств,

столь вкусно приготовленных, что алкание не знает, к которому из них

протянуть руку? Разве послушать еще музыку, что играет на этом пиру, причем

неизвестно, кто поет и откуда она доносится? Наконец, когда пиршество

кончится и со столов уберут, посмотреть еще разве, как рыцарь развалится в

креслах и по привычке, чего доброго, начет ковырять в зубах, а тут невзначай

войдет девица краше тех, которых он видел прежде, сядет с ним рядом и начнет

рассказывать, какой это замок, как ее здесь заколдовали и о многом другом, и

рассказ ее приведет рыцаря в изумление, а читателей этой истории в восторг?

Я не хочу более об этом распространяться, ибо сказанного мною довольно,

чтобы сделать вывод, что любая часть любой книги о странствующих рыцарях

способна доставить удовольствие и наслаждение любому читателю. Так что вы,

ваша милость, мне поверьте и, еще раз повторяю, романы эти перечтите, и они

рассеют вашу грусть, и вы развеселитесь, если до этого находились в дурном

расположении духа. О себе могу сказать, что с тех пор, как я стал

странствующим рыцарем, я храбр, любезен, щедр, благовоспитан, великодушен,

учтив, дерзновенен, кроток, терпелив и покорно сношу и плен, и тяготы, и

колдовство..."