Плюс два. На термометре плюс два, за окном - плюс миллиард дождинок. Я тупо пялюсь в него и наблюдаю, как снег сменяется водой. Думаю о том, как идти на улицу и где достать резиновые сапоги, почему-то именно со стразами. Два - и плюс два, вспоминаю, как в четыре часа ночи ела спагетти с сыром и размышляла о естественных заменителях раздражающего шума и о том, что в доме напротив ни одного зажженного окна. Плюс два за окном пролетает одинокая птица. Это ворона. Ворона - единственная птица, которую я могу отличить сразу. Если смотреть, как я, то ветер западный. Если повернуться направо, то - южный. Я всегда путаю, где восток, а где запад. Всегда. Он всегда приходит, не предупреждая. Я всё думаю о том, сколько раз он приходил, когда меня не было дома. Я никогда не понимала, почему некоторые люди, поднимая трубку домофона спрашивают не "кто там?", а говорят тупое, как в телефон "да". Я спрашиваю "кто?" и слышу, как он прыгает от холода и резко бросает "Женя, это я"; я всегда нажимаю на кнопку и какое-то время слушаю, как открывается тяжелая железная дверь, как топают ботинки проходящего человека, а потом уже кладу ее и открываю дверь в квартиру. Он приходит, в своей этой синей куртке, весь мокрый от дождя, без шапки (спрашиваю, "шапка где?" - "на бороде"), на руках толстые кожаные перчатки, зимние, и взгляд у него - зимний-зимний, всё тот же из битого стекла, которые разрезал белки его глаз. Он сгребает меня в охапку, слушая резкий вдох, чувствуя, как я пытаюсь выбраться, а я не выбраться хочу, а снова начать дышать, потому что вода уже под халатом, на голых ногах, на шее и подбородке, он смеется и просит налить ему чая. Какая-то чертова зима.