Сам по себе мечтатель.
[288x216]
http://www.izvestia.ru/comment/article3147300/
Константин Кедров, писатель
13 октября 2010 -130 лет назад родился Александр Гликберг - будущий Саша Черный.
У Саши Черного была органическая аллергия на все виды глупости. Глупость власти, насильно окрестившей еврейского мальчика - иначе не принимали в гимназию. Глупость гимназии с ее казенщиной и муштрой, дожившими до наших дней. Глупость многодетной семьи провизора, требовавшей от явного будущего поэта покорности и послушания...
Сбежав из дома в 15 лет, он познал бедствия и нищету и прославился стихотворением "Чепуха", прогремевшим на всю Россию. Читаешь и думаешь: а чем отличается первое десятилетие прошлого века от нынешнего? "Трепов - мягче сатаны, / Дурново - с талантом, / Нам свободы не нужны, / А рейтузы с кантом..." Россия осталась в прошлом веке на второй год.
Чтобы не быть смешным, он смеялся сам. Сначала над обществом, потом над миром и, наконец, как все умные люди, над самим собой. И, что всего печальнее, над поэзией
Саша Черный не любил политиканства. Он ясно видел игрушечность всех разрешенных или полулегальных партий. Падение самодержавия приветствовал, но к новой власти не примыкал. Не знаю, как эсеры и анархисты, а большевики к популярному поэту были весьма расположены и пригласили что-то возглавить. Но, поддержав в свое время вместе с Мандельштамом нарождающуюся свободу в лице Керенского, поэт не стал заигрывать с Лениным и Троцким.
Пожалуй, для всех российских поэтов эмиграция равна смерти, а может, и того хуже. Да и как перекодировать на другой язык такую домашнюю, интимную, теплую иронию над самим собой и над жизнью: "Для нас уже нет двадцатого века, / И прошлого нам не жаль: / Мы два Робинзона, мы два человека, / Грызущие тихо миндаль". А знаете, кто второй? Девочка Лиза трех с половиной лет. Она понимает поэта, и поэт ее понимает. Если не будете как дети, не войдете в поэзию.
Бесполезность спора с веком он прекрасно понимал. Понимал, насколько тщетны попытки любого вразумления мира. "Дурак и мудрецу порою кровный брат: / Дурак вовек не поумнеет, / Но если с ним заспорит хоть Сократ, - / С двух первых слов Сократ глупеет!" Пожалуй, тут вся трагедия российской интеллигенции.
Чтобы не быть смешным, он смеялся сам. Сначала над обществом, потом над миром и, наконец, как все умные люди, над самим собой. И, что всего печальнее, над поэзией. К этому хохоту присоединился потом Маяковский, и стало совсем не по себе. А сегодня не смеется только ленивый. Вечера поэзии нередко превращаются в рифмованные юморины. Иронистов - или сашечернистов - не счесть. Многие уже классики: Холин, Сапгир, Пригов. И ныне здравствующие, а стало быть, еще не классики: Еременко, Иртеньев, Вишневский, Лесин, Емелин. Есть и почти одноименный Александр Чернов, победитель в жанре иронической поэзии нынешнего одесского поэтического фестиваля.
Традиция Саши Черного живет и побеждает. Не знаю, хорошо это или плохо. Если брать творческую судьбу Саши Черного, то она похожа на судьбы всех иронистов. В отличие от поэзии ирония исчерпаема. Высмеяв все и вся, иронисты или начинают повторяться, явно снижая планку, или вовсе умолкают.
У Саши Черного было еще два псевдонима: Сам по себе и Мечтатель. Я бы соединил в одно - Сам по себе мечтатель. "Гёте и Шиллер на мыле и пряжках, / На бутылочных пробках, / На сигарных коробках / И на подтяжках... / Мещане торгуют титанами..." - негодовал он. Увидел бы он нашу рекламу сегодня: "Это не обувь. Это философия". Нет, обувь - это обувь, а философия - это философия. И поэзия - это поэзия. И Саша Черный - поэт, отрекшийся от поэзии ради смеха. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

15:41 14.10.10

http://www.stihi-rus.ru/1/chernyiy/

Саша Черный


Антология русской поэзии

ЛАМЕНТАЦИИ

Хорошо при свете лампы
Книжки милые читать,
Пересматривать эстампы
И по клавишам бренчать, -

Щекоча мозги и чувство
Обаяньем красоты,
Лить душистый мед искусства
В бездну русской пустоты...

В книгах жизнь широким пиром
Тешит всех своих гостей,
Окружая их гарниром
Из страданья и страстей:

Смех, борьба и перемены,
С мясом вырван каждый клок!
А у нас... углы да стены
И над ними потолок.

Но подчас, не веря мифам,
Так событий личных ждешь!
Заболеть бы, что ли, тифом,
Учинить бы, что ль, дебош?

В книгах гений Соловьевых,
Гейне, Гёте и Золя,
А вокруг от Ивановых
Содрогается земля.

На полотнах Магдалины,
Сонм Мадонн, Венер и Фрин,
А вокруг - кривые спины
Мутноглазых Акулин.

Где событья нашей жизни,
Кроме насморка и блох?
Мы давно живем, как слизни,
В нищете случайных крох.

Спим и хнычем. В виде спорта,
Не волнуясь, не любя,
Ищем бога, ищем черта,
Потеряв самих себя.

И с утра до поздней ночи
Все, от крошек до старух,
Углубив в страницы очи,
Небывалым дразнят дух.

В звуках музыки - страданье,
Боль любви и шепот грез,
А вокруг одно мычанье,
Стоны, храп и посвист лоз.

Отчего? Молчи и дохни.
Рок - хозяин, ты - лишь раб.
Плюнь, ослепни и оглохни,
И ворочайся, как краб!

...Хорошо при свете лампы
Книжки милые читать,
Перелистывать эстампы
И по клавишам бренчать.