Обстоятельства, которые от нас не зависят бывают разными. А так же наш выбор формирует наше будущее. И вот один год, который пытался меня сломать.

Расскажу немного про своего дедушку.
Он был моим кумиром, мужской фигурой. Той самой землей под ногами, которая не шатается. Он научил меня определять время по стрелкам. Кататься на велосипеде. Он научил меня жить и радоваться жизни. И вот его не стало.

Но смерть - это не самое страшное. Самое страшное - это стыд, который она после себя оставляет. Мой стыд был из-за того, что за несколько дней до того, как его не стало навсегда, я приехала в гости. Зашла в комнату. Пахло лекарствами и чем-то странным. Он был лысый, уставший, как будто чужой. Даже голос был не его. Я очень его испугалась. Но в том возрасте я не знала, что такое рак. Я сбежала. Не от болезни — от него. Я предпочла поиграть в компьютер. Я сказала «я скоро вернусь» и не вернулась.
Много лет я не могла себя простить за такой выбор.

Он умер. А я осталась с этим навсегда. Год спустя, в день его смерти у меня случилась истерика. Учителя смотрели на меня как на сумасшедшую: «Умер год назад? Почему ты плачешь?». Они не понимали, что время для меня остановилось. Что я застряла в том моменте, когда мама подошла к моей кровати, разбудила меня и сказала, что дедушка умер..

А потом было лето. Спортивный лагерь. Азовское море, которое должно было исцелить, а в итоге..

Его звали… Я даже не помню, как его звали, да и неважно. Он был из волейболистов. Красивый, высокий, черноволосый, как с плаката. И он обратил на меня внимание. После горя его внимание было как глоток свежего воздуха. Первый поцелуй. Нежный, в ухо. Пьянящее чувство, что я жива, что я девушка, что боль можно забыть.

Он пригласил меня к себе. Сказал, что вид из его окна лучше. Врал, конечно. Вид был одинаково убогий.

В номере он спросил, сколько мне лет. «Четырнадцать». Мелькнула тень сомнения на его лице. Семнадцатилетнему парню, конечно, не следовало бы. Но тень прошла. Включился азарт. «А у тебя было?». «Нет». «Хочешь?».

Я сказала «да». Почему? Не из желания. Из -за толи отчаяния, то ли что бы доказать, что я взрослая. Заглушить боль от смерти дедушки новой, острой болью. Наказать себя за тот день с компьютером. Или просто потому, что в четырнадцать лет ты еще не знаешь, что можно сказать «нет», когда очень хочется кому-то понравиться.

Он положил меня поперек кровати. Быстро, без нежностей. Вошел. Было больно. Сухо. Нелепо. Длилось это минуты две. Может, три.

Потом он вытащил: «Всё, а то кончу в тебя». Спросил: «Нормально?». Я кивнула и убежала. В душе я увидела кровь на своих бедрах. Я мылась снова и снова, но чувство грязи не проходило. Мне стало плохо, температура поднялась.

Вечером его друзья, выглянув с балкона, прокричали мне мой новый статус: «Эй, шлюха! Поднимешься к нам? Дашь нам всем?».

Меня спасла только ангина. Высокая температура - 40 градусов - была милостью. Меня отвезли в лагерный госпиталь. Я лежала в нём одна, на койке одна и вообще одна. Наедине со своим выбором. Я не могла есть. Не могла пить. Просто спала. Пыталась уснуть и не проснуться.

Я вернулась домой скелетом. Родители не понимали, почему их дочь, отправившаяся на море окрепнуть, вернулась такая… разбитая. Я не сказала им про волейболиста. Я сказала, что это ангина. Меня положили в московскую больницу еще на три недели.

Два этих события - смерть дедушки и мой первый раз - навсегда сплелись в один клубок в моей голове. Любовь и предательство. Нежность и насилие. Светлая тоска и грязный стыд.

Этот год научил меня всему. Тому, что любовь уходит. Тому, что близость - это боль. Тому, что ты всегда одна в своем горе. И тому, что иногда ангина и температура сорок градусов в жару - это лучшее, что может с тобой случиться.

Потому что ты хотя бы ненадолго можешь перестать чувствовать всё остальное.