Во все времена для старших поколений было делом чести ругать молодежь. И нравы у них не правильные, и одеваются они не так, и язык русский коверкают, и вообще они не такие, как мы. Сейчас я постоянно слышу о том, что у современной молодежи нет идеалов, и ни во что она не верит. Не смотря на то, что я вышла из возраста «тинэйджеров», я все же отношу себя к молодежи и регулярно получаю подобные упреки в свой адрес. Я не хочу ни с кем спорить и ничего доказывать, я просто расскажу немного о себе.
В школу я пошла в 1989 году. Моей учительницей была строгая пожилая дама, запрещавшая девочкам ходить с распущенными волосами и выгонявшая из класса детей, у которых видела жевательную резинку (причем жевать ее никто не осмеливался, достаточно было просто иметь при себе это ужасное явление капитализма). Мы тщательно учили стихи и песни про Ильича, а дома выполняли задание «найти как можно больше хороших вещей, названных именем Ленина».
Той же зимой в школе случилось ЧП. Нас, первоклашек, как обычно вывели на прогулку к бюсту Владимира Ильича, стоявшему на высоком постаменте во дворе школы. Начались игры, швыряние снежков и тут произошло ужасное – я попала снежком прямо в лоб Вождя и Учителя. Какой начался скандал! Беседы с директором, вызов родителей, я думала, меня расстреляют. Но все обошлось, даже из школы не выгнали, наверное, ввиду юности и неразумности.
Потом был девяностый год, я пошла во второй класс и стала октябренком. Был большой праздник с песнями и чаепитием. А там как-то незаметно подошел и 1991 год. Я тогда мало что поняла, только вот октябрятский значок больше не носила, хотя школьную форму еще не отменили. Понимание пришло весной 1992-ого.
Это был жаркий солнечный день, учебный год подходил к концу, и мы все больше времени проводили на улице. Уроки уже закончились, и мы сидели на первом этаже, ожидая родителей. Сновали туда-сюда старшеклассники, но мы не придавали значения их нездоровому оживлению. Мы просто увидели, что они стаскивают с постамента облитый зеленой краской бюст Ленина и здесь же закапывают его. А руководила процессом наша учительница, та самая, которая заставляла нас учить стихи и песни, которая объясняла нам ценность октябрятского значка и вызывала в школу моих родителей после поругания мной чести всей партии посредством снежка. После завершения процесса погребения она притоптывала землю в месте захоронения.
А потом мы с родителями переехали в другой район, и я перешла в местную школу. Форма здесь уже была отменена, а бюста Вождя никогда и не было. Вскоре моих родителей вызвали и в эту школу – из всего класса нас было только двое некрещеных (вторым был беженец из Чечни, родители которого купили четыре соседние квартиры в центре Москвы). Учительница тогда очень долго объясняла родителям, что меня надо непременно крестить и научить молиться. К счастью, они не поддались на уговоры, оставив мне право самой распоряжаться своей жизнью.
И пусть у меня нет идеалов, я ни в кого не верю и ни перед кем не преклоняюсь – зато у меня есть право выбора. И я не могу сказать ничего плохого ни про один политический строй, при котором я жила. Я просто хотела рассказать о своей первой учительнице.