Странно, но здесь, за большой дубовой дверью было не так радужно и радостно, как на улице... Здесь был длинный коридор с белыми стенами, которому, казалось, нет конца, высокие потолки уходили куда-то туда, наверх, скрываясь в полумраке. Возле стен стояли кровати, на которых лежали больные этого заведения. Когда меня проводили мимо них, больные оборачивались, провожая меня большими, полными надежды и глубокой, непонятной мне боли, глазами. Я осматриваюсь. На кровати сидит молодой человек и бормочет что-то, прислушиваюсь и слышу текст:"Одуванчик, он мягкий и пушистый, он меня поймёт, ведь он меня любит...." В глазах этого человека читается мольба, он, сидя на кровати, покачивается из стороны в сторону и тихо шепчет:"Одуванчик...". Меня ведут дальше, впереди маячит какой-то старичок, от стены к стене, от стены к стене... Он быстро мереет коридор мелкими шагами, огромные голубые глаза смотрят в пустоту, иногда он размахивает руками и что-то кричит. На кровати лежит старая бабушка из глаз её бегут слёзы, он тянет руки ко мне, просит чтобы я забрал её, чтобы выпустил. Куда же меня ведут? Коридор становится всё темнее и темнее... Люди кажутся всё более странными и непонятными... Женщина, сидящая на кровати и так по-детски махающая ножками, которые не доставали до пола, улыбнулась и сказала:"А когда папа придёт?" Странная мысль неожиданно посетила меня. Эти люди так одиноки... Презрение и стах - это все те чувства, которые им дарят их родные и близкие. Этот мир, не такой как тот, что оставлен мой за этими стенами. Здесь не будет серости работы и дождливого осеннего дождя, зато здесь будет угольно-чёрное одиночество. Казалось, что коридору не будет конца... Сидящие, лежащие или маячащие люди, что-то шептали, смотрели на меня своими огромными глазами, полными часых разных чувств, кто-то тянул ко мне руки, в надежде что я заберу их, кто-то спрашивал про своих родных и близких, кто-то плакал, и снова... Шёпот... Глаза... Слёзы.... Руки, просящие помощи.... И снова... мне стало страшно, невольно я стал подрагивать, пытаться вырваться из этого заведения, но меня не пускали. Обречённость... Меня привели в самый конец коридора, там стояла единственная пустая кровать, а прямо над ней - окно и отпустили, сказав, что теперь здесь мой дом. Я неторопливо подошёл к окну и выглянул... Решётка, а за решёткой узкий переулок и глухая стена. Обречённость, слёзы... Я лег на кровать и посмотрел на человека, сидящего напротив, он поднял на меня ещё живые глаза, ещё полные радости и ожидания, он спросил:"Они ведь придут, правда?" Я, не в силах ответить что-то, кивнул и отвернулся к стене, из глаз полелись слёзы.. Теперь я один из них в этой тюрьме... Впрочем.. Может лучше смерть?