П Р О Д О Л Ж Е Н И Е   

                      публикации из книги "Бабушкины рассказы".

                                     ДЕРЕВЕНСКАЯ ДАЧА

                                               Часть первая

         Катя, живя на деревенской даче, очень полюбила свою новую подругу   Глашу. А знаете, сколько у Глаши сестёр и братьев было?  Начну с маленьких: Аркаша,  Вася, Лёша, Липа, Юра, Лиза, Валя, Маруся  и со­всем  большой  студент Саша. Вот сколько детей в од­ной семье, да ещё сама Глаша!  Не мудрено, что девоч­кам приходилось много маме помогать. Сосчитайте, сколько мисок (у них вместо тарелок) надо было мыть после обеда! Не забудьте, когда будете считать, маму, папу, а по воскресеньям — тётю. Мыть посуду назначала мама девочек постарше, уже школьниц. И комнаты убирать тоже, каждый день. Комнатушки, правда, маленькие (по два человека в каждой спали). А каждую подмести надо, да большую общую столо­вую, коридор длиннющий, кухню и прихожую. Вот сколько работы! Ещё хорошо, что их много было.

        Но зато как все дети веселиться умели! Высыпят все дети на улицу к вечеру — целая компания! Вот им вдогонку распахивается окно и высовывается бородатая красивая голова их отца:

— Лиза, ты старшая, за всех отвечаешь. Дети, слу­шайтесь все Лизу!

Да так строго скажет! Тут уж всё — приказ!

       А его-то слушались все дети не только как папу, но и как батюшку — он был священником в церкви, возле которой они жили и куда ходили каждое воскресенье.

       К их весёлой компании  прилипали Катя с бра­том, и все - бегом на большую лесную поляну, играть во всякие «бегучие» игры: лапту, «палочку-выруча­лочку», «флажок» (что надо, незаметно подкрав­шись, стащить у «противника»), «день и ночь»... Да не перечесть...

      А вечером их папа-батюшка садится за фисгар­монию (такой музыкальный инструмент, похож на пианино), начинается хоровое пение. Хор — все свои дети. Никаких певцов приглашать не надо. Если окна их дома открыты, то люди часто перед домом собираются и слушают. Хор хорошо пел.

     Вот однажды старшая девочка Валя отпустила Глашу с Катей на ближайший деревенский пруд по­смотреть утят, говорят, вылупились. Пришли. На пруду полоскала бельё молоденькая девушка. Поздо­ровались. И утята тут плавают, ещё маленькие, а пле­щутся, ныряют, то расходятся по воде, то опять вме­сте толкутся. А где же их мама-утка? Нет её, только курица по берегу топчется, какая-то растрёпанная, взволнованная, кричит «кудах - тах, кудах –т ах», да не так, как когда яйцо снесёт, радостно, а сердито, будто зовёт кого-то. Дети спрашивают девушку:

— А где же их мама-утка? Девушка улыбнулась:

—  Утят-то высидела не утка, а курица, вон эта. Плавать она не умеет, кричит и зовёт их, думает, на­верно, что они утонут. А им-то что — вода им род­ная, что курице земля, а ласточке воздух. Нам стало жаль курочку.

— Ничего, — говорит девушка, — привыкнет. Утята всё же послушались мать-курицу, вышли из воды и пошли за ней к огороду.

—  Смотри, они всё же язык куриный понимают,

— удивилась Катя.

—  Ну, раз их мама только по - куриному говорит, им приходится понимать, — ответила Глаша, — ты же свою маму понимаешь, когда она по-французски с тобой говорит. 

      Обе рассмеялись. Но всё же они решили, что утя­там плохо плавать без мамы. Не знают, что можно из пруда им есть, что нужно вылавливать, когда ныряют.

— Пусть они пристанут к чужой взрослой утке и научатся родному утиному языку, — сказала Глаша.

—  А курочка пусть свои яички положит и высидит родных цыплят, которые в воду не полезут и на род­ном курином языке с мамой разговаривать будут.

— Конечно, — охотно согласилась Катя. — И всем будет хорошо.

Обе решили навестить утят в следующее воскре­сенье.