П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Увиденное при посещении родных мест на станции Академическая в
1961 году меня ничем не удивило. Я убедилась лишний раз, что «красою вечною» сияет природа, смягчая разрушительную силу рук человеческих; убедилась, что судьба имений и зданий после гибельных лет революции и войн так же разнообразны, как судьбы людей. Одним повезло, другим - нет.
Больше всех повезло дому имения Тупиковых - «Валентиновке». Как сказано выше, имение не развернулось в полную силу до революции и не вызывало, видимо, разрушительной зависти, как богатые старые усадьбы. А дом хорошей сохранности в стиле модерн, выгодно расположенный на озере, доступном связи пароходом по реке Мсте с Вышним-Волочком, привлек внимание советских руководителей города - там был устроен Дом отдыха.
Мы посетили его одновременно с экскурсией, прибывшей пароходом из Волочка. Выслушав экскурсовода, рассказывавшего в основном об успехах колхозов, я спросила, почему дом называется Валентиновка, и получила небрежный ответ: «Неизвестно». Я не стала ей пояснять, что дочь владельца звали Валентиной. Это было время, когда еще никто не интересовался людьми «из бывших».
Случай свел нас по счастливому совпадению с женщинами, приютившими нас для ночевки, которые работали в юности у Тупиковых в саду, очищая дорожки от сорняков. Приятно мне было слышать лестные слова в адрес «молодого барина», т. е. Андрея: «А уж красавец был! И ласковый - мимо не пройдет, не поздоровавшись и не пошутив с нами, девушками. А старый-то хозяин хмурый был, и не поглядит ... »
Повезло и дому Ширинских-Шихматовых, - там мы увидели детдомовских ребятишек, хорошо ухоженных, бледненьких, но весело нас встретивших. Для них был приведен в порядок остаток березового парка, примыкающего к дому. Комнат в доме узнать я, конечно, не могла, кроме двусветного зала, в котором была устроена столовая.


[700x491]

А вот следов Зябловского «Дымка», как называлось имение, мы не обнаружили, - он был, как мне сказали, сожжен ...
Боровно Волковых привело нас в уныние. Колхоз с тем же названием не сохранил ни парка, ни даже прекрасных служб - скотного двора, конюшен. Карикатурно по сравнению со старыми, выглядели новые служебные постройки.
Дом, вернее, остов его без флигеля и, главное, без балкона когда-то в виде полукружья, как объятия, приглашающие вас в уютные хоромы, теперь скорее отталкивал. Бросалась в глаза забитая досками дверь, ведущая в никуда ...
Мы вошли в столовку, оборудованную в первом этаже (когда-то «людскую»). Сидя за столиком в ожидании заказанного обеда, я сказала, указывая наверх: «Вон там, во втором этаже была столовая, я обедала последний раз с Мамой в году, кажется ... » Меня перебила подавальщица, принесшая заказанный суп: «И никогда там столовой не было, гражданка. Я работаю здесь уже 16 лет, и все здесь знаю» ... Мы рассмеялись. Что тут скажешь?!
Пообедав, мы заторопились к поезду, дачному, чтобы вернуться до темна в гостиницу в Вышнем-Волочке. Знакомых там у меня не было.

Но была на местном кладбище могила моего отца, он скончался во 1912 годy в одной из дач Ширинского-Шихматова на станции Академическая.
Могилу и покосившийся крест на памятнике мы привели в порядок.