РАССКАЗЫ из сборника "МОЗАИКА ИЗ ПРОШЛОГО"
Журнал "Нева" 1999 г.

МОЗАИКА ИЗ ПРОШЛОГО.

То, что хранит наша память, есть камера обскура, которая делает живым и осязаемым давно ушедшее: людей, наше детство, наши чувства, наших друзей и близких. Воспоминания автора сих заметок дарят и нам, ее читателям, возможность вспомнить и пережить вновь любимое нами когда-то.

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.


ПРОВИНЦИЯ ГЛАЗАМИ МАЛОЛЕТНЕЙ.

И как запомнились эти тысячу раз пройденные медленным шагом улицы, непременно «по солнышку», по настоянию няни, с примелькавшимися вывесками, на которые вначале мы смотрели будто слепые; потом, по мepе овладения грамотой, они оживали и тут же теряли весь наш интерес.
Наша Екатерининская улица (ведь Екатерина Великая объявила скромное поселение Волочок - баржи тащили волоком – городом) начиналась в самом его сердце, на самом возвышенном месте (но отнюдь не на горе), где красовался Летний собор (первая служба на Пасху ночью) - здание прекрасной архитектуры, древнее Зимнего, и возле - колокольня с часами. Если высунуться из Бабушкиного окна, можно увидеть, который час. И то и другое теперь сметено, от чего разрушился центр и весь смысл расходящихся от храма лучей-улиц. Собор и колокольня эффектно устремлялись ввысь, как бы опираясь на низкие здания Гостиных дворов, тянувшихся В обе стороны от собора. Назывались они «ряды», магазины в них нам были неинтересны. Москательные, керосиновые, сельскохозяйственных товаров, в лучшем случае мясные со страшными свиными головами, и еще жаль зайчиков. В рядах сновали крестьяне, особенно тесно в базарные дни. Крестьяне привязывали к бревнам - коновязям, тянувшимся вдоль лавок, - лошадей, подвязывали к их мордам мешки с сеном, и забавно было видеть, как умные животные догадываются смешным взмахиванием головы доставать из мешка постепенно иссякавшее сено. Но бревна были все изглоданы зубами лошадей, видно, не так уж быстро возвращались их хозяева, чтобы вновь наполнить мешки кормом. Ряды, направленные в сторону вокзала, заканчивались площадью, в центре которой - Весы, порядочной величины круглое здание, не без эффекта - с подмостками, идущими постепенно вверх, по которым ввозили товар. Жаль, ни разу не удалось посмотреть как: двери (с четырех сторон), когда мы гуляли, всегда были закрыты. Весы знали в городе все. И даже живущий напротив адвокат Фридрих Францевич Мейербер получил раз от своего клиента письмо с таким адресом: «Флындре Фландровичу Мербрюхову, что на площади против весов». Ведь дошло же!
От гимназии, где жила Бабушка, её начальница, а потом и вся наша семья, до поворота на Казанский переулок (и почему «переулок », когда самая главная улица?) - один квартал, где вплотную прижатые друг к другу одноэтажные дома чередовались с двухэтажными, часто по провинциальной манере: низ каменный, а верх деревянный.

[500x414]

А вот опять: поперёк тротуара вывеска,на которой изображены очень яркие свертки чего-то, похожего на куски разрезанной палки колбасы, долженствующие означать свертки ткани. В этот (неинтересный) магазин заходили мы с Мамой весной и осенью. Вот чрезвычайно любезный старший приказчик, грубовато оттолкнув молодых, очень спешит узнать, «чего хочет мадам» (это Mама), и, выслушав, тотчас предлагает отрез с цветочками, «очень веселенький, как раз для барышни» (барышня это я). Но Мама отвергает, и начинается бесконечно длящийся выбор ткани: «Вот этот, пожалуйста, нет, нет, не тот - шотландочку под голубым куском». Свиток вынимается, громко шлепается на прилавок, разворачивается, но оказывается слишком темным. Следующий кусок подносится по просьбе Мамы к окну, потряхивается на вытянутой руке продавца, от чего, по-моему, материю труднее разглядеть, и расхваливается как лучшая ткань фабрики Рябушинского, нашей, вышневолоцкой. Но ... оказывается слишком тонкой. Как ни странно, эти, на мой взгляд, капризы Мамы нисколько не раздражают приказчика, нет-нет, наоборот, он увлечен показом своего товара и еще больше демонстрацией своей чрезвычайной учтивости. Пока все это длится, мы с братом заняты вопросом, как приказчикам удалось оказаться за прилавком, который тянется непрерывно вдоль стен, не обнаруживая ни намека на дверь изнутри. Вопрос так и остается открытым, так как Мама уже закончила выбор, и тут мы - всё внимание. Теперь все идет с молниеносной быстротой: вот в руках приказчика замелькал аршин, с которого при быстром вращении почему-то не соскальзывает краешек измеряемой материи. К отметине мелком прикладываются громадные ножницы, и так в открытом положении (о, чудо!) - тр-р-р - отрезается нужный кусок материи. Ткань бросается с завершающим шлепком на бумагу, исчезает в ней, и вот уже крутится и вертится вокруг пакета веревка, то в одну, то в другую сторону, то волчком сам пакет, рывок ... и покупка в идеально аппетитном виде протягивается нам. Брат тянется к нему (любит все конструктивной формы), но Мама: «Уронишь в грязь» (что не исключено). И мы направляемся к двери, сопровождаемые тысячами наилучших пожеланий со стороны сияющего приказчика.