МАМА НАТАША
Еще мастер, да какой!
Через три дня Шевченко, сияющий, с улыбкой до ушей, явился в каюту с помятой коробкой. Я замерла, лёжа в ней. Будет ли наш строгий капитан доволен работой матросов-мастеров? Хорошо ли исправили все беды, которые наделала буря в моём наряде? Что мачту исправили, я уже слышала от матросов, но это другое дело.
Приехали
«Наташенька! Папа приехал!» — первые громкие слова, которые я услышала, аещё в коробке лежу. Потом радостные крики, всё женские голоса. Давно не слыхала, на корабле ведь женщин не бывает. И вот — торжественный момент — открывают коробку, — встреча с первой мамой-девочкой. Уже знаю, что зовут Наташей. Передо мной светлые голубые глазёнки, смотрят, ещё не улыбаются, а с любопытством. Вот уже ручки взяли меня, обняли, глаза заулыбались и восхищённый голосок: «Спасибо, папа!» А капитан: «Ну что? Нравится?» — «Очень, очень!» — целуются.
Я дома! Но мне интереснее всего узнать, есть ли ещё куклы, с которыми поговорить можно. Да, да, вижу — есть! Вот кукла Катя. Не такая нарядная, как я, но улыбается, и мы знакомимся. Вот маленькая Тамара. Немножко капризное лицо, кажется, не очень довольна, что я появилась. Вот в кроватке лежит куколка-бэби, укутана в одеяльце. Тут же и Мишка, одет в штаны и даже с галстуком. Отвернулся, пока стесняется, но, наверно, будем дружить. И ещё не очень красивая, тряпочная, чернилами нарисованы на носу очки, — учительница, будет нас учить, — Наташа сказала.
И началась новая жизнь. Ведь мы, куклы, оживаем, девочки, когда с нами играют, с нами разговаривают, хотя мы не отвечаем, всё понимая. А особенно любим, когда нас переодевают в новые платья, когда нас моют (мне можно только лицо), и особенно — когда нас показывают другим детям. Вообще-то мы и без людей веселимся, болтаем меж собой. Я решила рассказать новым подругам про мое путешествие, про бурю: как было страшно и как меня спас Шевченко. Только бы он не остался на корабле, ещё вдруг уедет куда-нибудь в другую страну... Нет, не уедет, пошёл на кухню здороваться с прислугой и кухаркой. Значит — свой человек. Не уедет.
Все разошлись; с нами, куклами, остались Наташа и няня, которая всё не может налюбоваться на моё платье, трогает очень осторожно мои руки, ноги: «Ах, какая красавица! А как же назовём-то её?» — спрашивает. А быстрая Наташа уже придумала:
«Назовём её так, как Папа называет Маму: Шура или Шурочка». — С этой минуты и по сей день, все сто с лишним лет, меня и зовут Шурочка. А вот на следующий день нянины слова меня очень удивили. Вот послушайте. Говорит: «Дома-то нужно бы платье другое Шурочке надеть, не то запачкаются кружева да ленты. Вот приедет из Петербурга тётя Лиля, нашьёт ей живо всяких — мастерица она».
«Как, — думаю, — значит, мы ещё не в Петербурге? И опять будем плыть побурным морям? Куда же мы приехали? А ведь все на корабле — и матросы, и Шевченко — только и радовались: "Подходим к Петербургу! Петербург уже виден! Ура! Скоро дома!"». Ничего не понимаю. И спросить не у кого. Вот Полишинель бы объяснил. Он всё знает. Мне стало грустно.
И вот узнала наконец всё. И конечно, из разговора людей. «Шевченко!» — кричит капитан из своего кабинета. (Он рядом с детской, где мы живём с Наташей.) «Шевченко! — ещё громче: - Где ты там? Беги к коменданту и закажи катер. Едем в Петербург в 2 часа. Скажи, будем обратно в Кронштадте в 6 часов».
Вот оно что!!! Значит, мы в Кронштадте, и Петербург не очень далеко, раз накатере, а не на корабле, и обратно в тот же день. Ура! Всё теперь знаю. А Кронштадт, наверно, приморский небольшой городок вроде Марселя. Теперь буду ждать, когда гулять пойдём с Наташей и посмотрим, есть ли в нём пляж, где люди купаются в море и лежат на солнышке, где так весело.
Ждать пришлось недолго. Самое главное, что Наташина тётя сшила мне красивое белое пальто. И вот идём. Действительно, виднеются корабли у пристани, как в Марселе. На улице всё матросы и морские офицеры, как на палубе. Только идут спокойно, не суетятся, как на корабле.
И никакого пляжа, и никакого яркого солнышка в Кронштадте нет, а дождик накрапывает, ветер свистит. И Наташа просит няню идти домой: холодно, и зонтик не взяли. Вот и вся прогулка.
Но зато дома нас ждал сюрприз. Входим в детскую, хотят с меня пальто снять. «А куда же пальто повесить?» — говорит Наташа. «Как куда? — отвечает Наташина мама, входя в детскую. — А это что?» И показывает на гардероб, что только что распаковали вместе с другими вещами. — «Какая прелесть! Знаю, знаю! Это папа мне. Когда долго плавает, всегда что-нибудь мне смастерит. Теперь будет у Шурочки, куда вешать её платья!» Но самый большой сюрприз впереди.
продолжение следует