Зимний вечер тихо отгрыз последний кусочек у солнца, и на землю опала пепельно-серебряная ночь. Пережаренный воздух дразнился запахом далёких костров и обрывками доносил до лица клочки тумана, которые тут же исчезали, оставляя на коже лишь влажные пятна. Чёрная земля ,пытаясь укрыться остатками когда то чистого снега, с недоверием косилась на серое небо, ожидала от него к новому году белую шубу. Свинцовое зеркало реки с сожалением вздыхает, и час от часу ёжиться под холодным зимним ветром. Одинокие деревца ловят в сети веток снежинки. Неподавленные цветки уныло смотрят грязно-белыми лепестками на случайных прохожих, их волна за волной накрывают всё новые порции грязи. Где-то далеко, в-о-о-н за теми кустами, стоит художник, он плавными росчерками кисти извлекает из палитры угрюмые тяжелые цвета, и толстыми слоем наносит их на отсыревший холст. Пошел дождь. Грозди капель обрушились на замершие леса, а за тем и на беззащитный холст, творец матерясь на чём свет стоит пытался спасти свои труды, но увы. С иронией он посмотрел на свой шедевр - тёмную кляксу, с чернило потёками со всех сторон, и подписал с улыбкой «Падшая любовь». Потом он ,опрокинув мольберт, ушел домой...
-Блин, опять намусорили, думал хоть сюда не добрались, проклятые дачники. Стоп, да это же краски, а вон мольберт, ха, у какого то художника явно неудачный день. А это что?...- ты плавно поднимаешь картину, а посреди безумия тёмно-синих, чёрных ,серебряных и белых красок, прилип цветок. Первый ландыш…
-«Падшая любовь» значит, не плохо вышло, надо бы её прогреть, кто знает, может, что то прекрасное с этой «картины» таки вырастит.