Это цитата сообщения NADYNROM Оригинальное сообщение

Битва при Хаттине в интерпритации Ж.-Ф. Мишо



И еще один пост на тему крестовых походов, который я с удовольствием посвящаю maxgrail. На этот раз цитирую отрывок из «Истории крестовых походов» Мишо , поэтому все будет очень торжественно, романтично и благородно.

[700x525]

«Утром 3 июля христианская армия выступила из своего лагеря в Сефури. Граф Триполийский со своим отрядом составлял авангард; в арьергарде были король Иерусалимский и рыцари-храмовники и иоанниты. Древо Честного Креста несли избранные воины, поставленные в центре войска. Христиане подошли к селению Марескальция, в трех милях от Тивериады; тут встретили их стрелы сарацин, тут пришлось им испытать жажду и зной. Чтобы добраться до Галилейского озера, им нужно было проходить через тесные проходы и скалистые местности; граф Триполийский послал сказать королю, чтобы он поспешил пройти через селение не останавливаясь, чтобы успеть дойти до Галилейского озера. Люсиньян отвечал, что он будет следовать за графом. Но вдруг мусульмане напали на арьергард и привели в смятение храмовников и иоаннитов. Король, не зная, что делать, решился остановиться, и из уст его вырвались слова: «Увы! Увы! Все для нас кончено, мы все погибли, и королевство потеряно!»

Христиане провели тут ужасную ночь; неприятель поджег равнину, покрытую сухой травой и кустарником; дым, пламя, тучи стрел, голод и жажда начали одолевать воинов Креста.
На другой день христиане решились перебраться через утесистые возвышенности, отделявшие их от озера Галилейского; но Саладин, вышедший на рассвете из Тивериады, приближался, чтобы вступить в битву с христианской армией. Авангард графа Раймунда уже направлялся к холмам, которые сарацины начали занимать. Завидев сарацин, христианская пехота, выстроившись клином, поспешила занять вершины холмов и, таким образом, отделилась от отряда короля, который напрасно посылал к ней одного гонца за другим, призывая ее на защиту древа Животворящего Креста. Храмовники, иоанниты и остальная часть арьергарда мужественно выдержали первый натиск мусульман, но, обессиленные наконец все возрастающим в числе неприятелем, они стали призывать короля на помощь; король же не придумал ничего лучшего, как расставить палатки и предать себя Божьему милосердию.
Отряды, предводительствуемые Люсиньяном, храмовниками и иоаннитами, пришли в смятение и рассеялись вокруг хоругви Святого Креста. При виде такого расстройства граф Раймунд в отчаянии пробил себе путь сквозь неприятельские ряды и бежал по направлению к Триполи со своим авангардом. Отряды Саладина бурей налетели на то место, где находился Иерусалимский король. Древо Креста, которое столько раз служило путеводным знаменем латинских воинов к победе, попало во власть неприятеля; король был взят в плен; храмовники и иоанниты — убиты или тоже забраны в плен. Главные сцены этой ужасной битвы разыгрались на холме Хиттин, том самом, который в Евангелии известен под названием «Горы блаженства». Поле битвы представляло повсюду следы страшного кровопролития. Один арабский историк, очевидец события, рассказывает о чудном благоухании, который он чувствовал среди смертных останков, рассеянных по этим холмам и долинам. Веревок со всех мусульманских палаток было недостаточно, чтобы связать всех забранных в плен христиан. Число пленников было так велико, что победоносные сарацины не находили для них покупателей, и одного христианского рыцаря обменяли на пару обуви.
Ги Люсиньян и главные вожди христианской армии, попавшие в руки неверных, были приведены в палатку, поставленную посреди лагеря Саладина. Султан обошелся благодушно с французским королем и предложил ему освежиться напитком, охлажденным снегом. Король, отпив из чаши, предложил ее Рено Шатильонскому, находившемуся возле, но султан остановил его и сказал: «Этот изменник не должен пить в моем присутствии, так как для него у меня нет пощады». И, обращаясь к Рено, он упрекнул его в нарушении договоров и пригрозил ему смертью, если он не примет веры Пророка, которого он оскорбил. Рено с благородным пренебрежением отнесся к угрозам султана и отвечал ему как подобало со стороны христианского воина; раздраженный султан ударил мечом безоружного пленника, и мусульманские воины, по знаку своего властелина, отрубили голову рыцарю. Таким образом, Рено Шатильонский погиб за Крест смертью мученика; такая кончина его заставляет забывать то, что было небезукоризненного в его жизни, полной воинственных приключений.
На другой день Саладин, восседая на троне, повелел умертвить рыцарей храмовников и иоаннитов, заключенных в оковы; все эти доблестные воины с благочестивой радостью приняли мученический венец. Султан помиловал только великого магистра храмовников, вероятно, ради того, что благодаря его неблагоразумным советам христианская армия предана была в руки сарацин. Последствием этой роковой для латинских владений победы было то, что султан подчинил своей власти один за другим города Птолемаиду, Наплусу, Иерихон, Рамлу, Кесарию, Арсур, Яффу, Бейрут. Только прибрежные города Тир, Триполи и Аскалон остались во владении христиан. Последняя крепость, осажденная Саладином, геройски защищалась, но наконец сдалась на условии освобождения султаном короля Ги Люсиньяна, не совсем достойного такой жертвы».


По поводу Мишо и его восприятия крестовых походов, думаю, нужно оговориться отдельно.
Исто¬рики XVIII века относились к крестовым походам скептически, как и ко всему Средневековью вообще, но уже XIX век породил огромнейший всплеск интереса к движению крестоносцев, как среди ученых, так и среди литераторов (вспомним Вальтера Скотта). Многие из них видели в крестовых походах проявле¬ние христианской доблести в борьбе с экзотическими мусульманскими противниками.
Жозеф-Франсу Мишо (1767—1839) в 1829 году опубликовал свою «Историю кре¬стовых походов» и четырехтомную «Библиотеку крестовых походов» (переводы отрывков из источников по крестовым походам). В 1830— 1831 годах он ездил в Константинополь, Сирию. Иерусалим и Египет. Он вместе с двумя спутниками-инженерами прошел путь участников первого крестово¬го похода и был посвящен в рыцари Гроба Господ¬ня. По возвращении он исправил свою «Историю» в свете новых зна¬ний, полученных в путешествии. Мишо не закрывал глаза на далеко не всегда доблестное поведение крестоносцев, но все равно продолжал окружать их романтическим ореолом. И все-таки его книга – классика в ряду книг, посвященных крестовым походам.