***
Мне все вроде бы нравилось в этой квартире. Лишь темно-зеленые стены с кое-где отставшей, вздувшейся краской делали помещение мрачным. Сумрачно, как будто сыро, грустно и только свет в окно. Отражение далекого заката, которого не видно.
На окне незнакомой девушки алой ртутной полоской блестело закатное солнце. Теперь она ни с кем не разговаривала, а только смотрела. То ли прямо перед собой, то ли на меня, прильнув лицом к стеклу так, что нос смешно расплющился, а губы оставили белесый отпечаток поцелуя. А в паре кварталов отсюда, гремел, сотрясая землю и дребезжа смешным колокольчиком, допотопный трамвай.
Я переоделся в шорты и тонкую майку. Почувствовал себя рейнджером в казарме. Вывалил вещи на кровать и тут же понял, что пока не разложу их, мне будет плохо. Пришлось раздобыть тряпку и вытереть полки платяного шкафа. Грязи накопилось много. Тряпка за несколько минут стала черной. Влажное дерево испускало странный, но приятный запах чистоты.
Отсортировав то, что следовало постирать, я разложил одежду по стопкам. Отдельно майки и бельё, отдельно носки и футболки. Пришла мысль, что для устройства на работу понадобятся пара сорочек и две пары классических брюк. Я представил как появляюсь в офисе работодателя и тут же решил выделить на одежду деньги. Повесить на плечики было нечего. Они грустно покачивались на блестящей перекладине в шкафу, как косточки инопланетного животного. Они ещё раз укрепили мою решимость зайти в магазин классической одежды (бывают ли такие!?). Остались джинсы, в которых я проделал путь. Их стирку я отложил на неопределенное время, пока не выясню, где тут поблизости прачечная.
В ванной пол покрывала холодная плитка. Унитаз и сама ванна были в ржавых разводах – классика съемного жилья. Кран холодной воды подтекал. Тихое капание вызывало ассоциации с фильмами авангардистов. На полочке возле зеркала расположились моя старая тюремная зубная щетка, паста Блендокс и мыльница, на хромированном крючке повисло полотенце.