***
Типичный осенний день. Дождя не будет, но небо останется ровно серым и неприветливым, чтобы мы постепенно привыкли к мысли о зиме.
Издалека я разглядывал тюремные ворота и стены. Что находится за ними отсюда не видно. Свобода и несвобода отделены теперь четко и ясно. В жизни таких толстых и высоких стен не встретишь. В жизни граница слишком абстрактна. Плохо и хорошо, красиво и уродливо, черное и белое – понять можно только по каким-то косвенным признакам. Догадаться или знать точно. Каждый делает свой выбор и так живет, и, наверное, от того, кто-то везунчик, а кто-то неудачник. Все опирается на наши суждения. Для одного нечто является кислым, а для другого пикантным.
Я смотрел на тюрьму и видел, словно сквозь бетонный забор. Мне помогала память. Точно из колоды карт, я вытаскивал в голове образы: внутренний двор, череда серых корпусов, многорядные проволочные ограждения. Пока ещё картинка жива в голове. Пройдет немало лет, прежде чем память начнет подводить, смазывая все в неразборчивое серое пятно.
Теперь я здесь, а они там. По большому счету ничего не изменилось: всегда кто-то там, а кто-то здесь, а если анализировать степень свободы, то и её у меня не стало качественно больше. Все равно жизнь будет развиваться в рамках каких-то стен и каких-то заборов. Полная свобода – это, похоже, чистой воды абстракция, недостижимая иллюзия. Никуда не денешься – такие правила игры.
Подумалось, что Рыбка добился своего: он навсегда остался в стенах тюрьмы. Выбрал вечное заключение в маленьком, но понятном мирке, взамен непонятной и символической свободе.
Сейчас самое главное принять решение. О том кто я, куда дену себя, на что потрачу остатки жизни, во что вложу время и силы. Нельзя жить на свободе так же, как в тюрьме. В конце концов, мне всего лишь двадцать три года. Можно продолжить учебу, создать семью, нарожать детей и даже увидеть внуков. Единственное, чего никак не могу понять: хочу я этого или нет.
При мысли о будущем не возникало ничего, кроме отрыжки.