***
- Ну это вообще дело бесполезное, на мой взгляд. – ответил он.
Я усмехнулся. Он внимательно поглядел на меня, пытаясь понять, обиделся ли я.
- Да нет, парень, я не то имел ввиду. Я хотел сказать, что мало кто может помочь человеку сделать из себя человека. Это долгий и трудный процесс. Видишь ли, почему я об этом говорю. По мнению многих, система исправительных учреждений должна сделать из преступника общественно безопасное существо, адаптированное и позитивное. Но, дружище, я уже лет десять руковожу этой тюрьмой и хочу сказать, что не сделал ни одного человека хотя бы на йоту нормальным или хоть малость позитивным. Отсюда, на мой взгляд, они выходят ещё большими уродами, нежели приходили.
Лицо обдувал приятный прохладный ветер, смешанный с запахом сигарет и одеколона Дживера.
- Мне кажется, сэр, это уродство нельзя ничем выбить из нас.
Дживер хмыкнул и раздавил окурок каблуком.
- Ну наверное не все так безнадежно, сынок. – сказал он.
- Я не верю в Бога… он слишком абстрактная сущность…
- Во что же ты веришь? – Дживер стал разглядывать меня, сконцентрировав взгляд вначале на губах, а потом внимательно посмотрев на правый глаз.
- В то, что все мы связаны… нельзя сделать шаг, чтобы где-то это не потянуло за собой цепочку событий. Мне тут частенько снится сон на этот счет. И вот опять думаю, что это неспроста.
Дживер задумался, улыбнулся.
- Если слегка пофантазировать, то где-то я могу с тобой согласиться.
- Это приятно, сэр.
- Ну а мечта у тебя есть, сынок?
- Да, сэр. Хочу открыть галерею художественной фотографии.
Он поиграл желваками, сдерживая улыбку. И хотя бы то, что он не засмеялся, а попытался всерьёз поверить, что я действительно это смогу, уже одно это стоило чрезвычайно много для Томми Джефферсона – глупого мальчишки из Остина.
Вместе с солнцем уходил ещё один день жизни.