На завтрак подавали стандартное меню: яичница, бекон, кофе, тосты с абрикосовым джемом, салаты для вегетарианцев и рыба.
С десяти до двенадцати мы играли в баскетбол. На небольшой площадке, огороженной бетонным забором, солнце жарило потные лоснящиеся тела, отражаясь от асфальта и белых стен.
Дон снимал тюремную рубаху и завязывал на поясе. Девчонки визжали бы от восторга будь они тут. Некому было любоваться его мускулистым загорелым торсом. Только я и Хью. Мы не умели так загорать, но зато играли гораздо лучше.
Под кроссовками шуршал гравий и кирпичная крошка. Ладони скользили по шершавым бокам мяча. Бросок. Солнце и пот застилали глаза.
Я и сейчас вижу, как мяч ударяется о кольцо и с тугим металлическим звуком отскакивает обратно. Парни громко смеялись. В тишине тюремного двора их смех звучал одиноко и неуместно, но так было гораздо лучше.
Метрах в двухстах на вышке дежурил офицер охраны. На глазах солнцезащитные очки, в руках карабин, а на шее бинокль. Грозное, неземное существо, при взгляде на которое хочется тут же отвести глаза. То ли от того, что он готов убивать, то ли от того, что он преисполнен святого гнева праведника. Такое бывает с некоторыми надзирателями. Им вдруг начинает казаться, что выполняют божью миссию. Грех непогрешимости, так я это называю.
Спустя некоторое время уставшие, вспотевшие и пряные от выброса тестостерона, мы обычно садились на скамью, глазея на пустую площадку, словно заново переживая прошедшую игру.
- О чем мечтаешь Джефферсон? – спросил меня однажды Хью, а Дон внимательно разглядывал нас и ждал ответа.
- О путешествиях в основном. Вчера видел программу про Индию.
- Индия!? Где это?
- Черт его знает! Далеко. Но, братишка, там до сих пор ходят паровозы. Такие, как в фильмах сороковых… как в вестернах. Шоколадные индусики ездят на этих допотопных штуках наверх, на высоченные горы и обратно.
- На черта это им!?
- Кто их разберет!? Может у них там дела какие. На огромной высоте над уровнем моря находится чудесный храм: он называется Храм Облаков, а чуть ниже расположен город – Обитель Грома… его ещё зовут Дорджилинг.
- К чему ты это говоришь!?
- Просто ты спросил, о чем я мечтаю.
- Ты хочешь сказать, что в свои двадцать лет мечтаешь о городе в Индии и паровозах.
- А что здесь такого?
- Ты идиот, Джефферсон. Совершеннейший идиот и правильно, что тебя сюда засунули.
- Ну, хорошо. У меня есть ещё одна мечта: хочу открыть галерею фотографий.
Минуту они молчали, переваривая сказанное. Первым оживился Хью – ему неприятно, что он ни черта не понимает и в таких ситуациях он обычно бьет противника в челюсть.
- Это зачем… для чего!?
- Ну хочу чтобы людям было интересно. – ответил я.
- А разве это интересно – глазеть на чужие фотки!?
- Ну, мне было бы интересно.
- Так то ты…
- А ты Хью, о чем мечтаешь?
- О бабе…