-1-
- И что ты будешь делать, когда освободишься?
В голосе Рыбки скользнула ироничная искорка.
- Не знаю. В космос хочу слетать. – ответил я, запрокинув голову к небу.
Сумрачно-синий занавес небосклона понемногу зажигал звезды. Одну за другой. Небо казалось глубоким, как огромный колодец.
- А куда?
Рыбка вслед за мной задрал голову и от восторга или удивления открыл рот. Сигарета повисла у него на губе, а потом упала на джинсы, разбрызгивая сноп искр. Он суетливо принялся ловить окурок и стряхивать злобные огоньки. Запахло жженой материей.
- Ну, вот, можно было бы на Марс рвануть или, например, на Сатурн. Чем не планета!? Плутон опять же, или Рабин.
В ответ Рыбка заржал и тут же закашлялся.
- Нет такой планеты. – сказал он.
Как будто знал наверняка. А ведь бесконечность штука непостижимая и хитрая. В ней никак нельзя быть в чем-то уверенным наверняка.
- Этого брат никто не знает. – ответил я и постарался улыбнуться ему как можно дружелюбнее, чтобы парень почувствовал, что я не просто над ним насмехаюсь, а хочу, чтобы и он понял насколько многолика вселенная.
- Хочу открыть галерею художественной фотографии. – сказал я, переводя разговор на новую тему.
- И что, хорошо фотографируешь?
Этот вопрос всегда задают. Я к этому привык, но поначалу было нелегко. Поначалу всерьёз начинал размышлять о том смогу ли, получится ли, хватит ли таланта. Теперь обо всем этом вообще не думаю: не моя забота. Главное есть желание, а там уж Мир пускай подсуетится, подбросит мне парочку возможностей, а мне главное их не прозевать.
- Нет, отвратительно! – сказал я и послал Рыбке улыбку.
Выглядело это самодовольно, но он стерпел.
Очень хочу хоть что-нибудь сделать на этой планете. Сделать это хорошо и ещё больше хочу сделать это правильно. И уже понимаю, что это невозможно, но все равно хочу. Пускай Мир подсуетится, пускай что-нибудь придумает.
Этот разговор произошел за месяц до моего освобождения. Буквально тридцать дней, но для того же Рыбки они оказались роковыми.
Меня зовут Томас. Не просто Томас, а Томас Уилбор Джефферсон. Не то, что бы я был горазд в американской истории, но, по-моему, у меня был тезка американский президент.
Дед как-то раз заикнулся, что он был нашей родней. Но, правда, к тому времени, деду было девяноста лет. Ещё следует учесть, что старик участвовал во второй мировой, где получил контузию. Так что достоверность информации явно страдает.
Мне двадцать три года. Последние три я провел в муниципальной тюрьме. Тюрьма называется Киллброуд и располагается в штате Техас. Наверное, это очень глупо – давать тюрьмам название: какая разница, в какой тюрьме сидеть - с именем или без - но кто-то назвал её Киллброуд, а почему именно так, бог знает.