Мы медитируем. Мы смотрим на свое дыхание. Мы внимательно смотрим на наш вдох и выдох. Наше дыхание и есть наш пророк. Нужно пойти и посмотреть как оно родилось. Нужно посмотреть как связаны неразрывно наш вдох и выдох, как тотально непреодолимы они. Чтобы ни случилось они приходят: вдох и выдох и вновь вдох. Такое ощущение, что даже если здесь оно прекратится, то обязательно продолжится где-то ещё. Но что есть дыхание? Оно самое глубокое наше намерение: намерение жить. И это намерение жить, лишь приняло форму дыхания, но по сути может принимать самые различные формы. Это самая простая и понятная форма. Было время, когда ещё не было дыхание, но уже было намерение жить. Была другая его форма. Было время, когда мы не дышали, но уже были живы. Было время, когда мы уже двигались, но ещё не дышали. Слышали, чувствовали, но ещё не дышали. Есть мир, где мы можем жить, но не дышать и значит дыхание не есть жизнь, но определенная форма намерения жизни в определенном Мире. Дыхание есть, как мне кажется, проявление неотвратимости жизни как процесса. Если мы достигнем этого понимания, мы осознаем смерть совсем в ином ракурсе. Нам часто говорят, что смерть всего лишь переход, но с этим трудно согласиться, не имея чувственного подтверждения собственной бессмертности. А это необходимо нам, чтобы наконец изжить страх смерти, который превращает нас из разумных глубоких существ в существа поверхностные, в существа вечно избегающие, а не погружающиеся. Но страх смерти чрезвычайно велик. Если вспомнить Иисуса, то и он проявлял этот страх перед восхождением на крест.