Что, мы испустили дух? Не дышим? Так встряхиваемся!
Вот такая весчь. Эксцентричная, неординарная трактовка. Но по моему мнению, как сейчас говорят, зачот.

Насилие порождает чудовищ. Верджил Спарда порождал насилие. Оно было в его крови, и с этим ничего нельзя было поделать. Он просто жил, дышал этим и не мог иначе.
Глава службы безопасности крупнейшей корпорации в стране, корпорации, практически подмявшей под себя правительство, не мог не быть жестоким.
Маньяк, извращенец, садист — все это говорили о нем, шепотом, словно Верджил мог услышать.
Никак нельзя было понять, почему этот молодой привлекательный мужчина с безупречными манерами, всегда спокойный и невозмутимый, внушает такой животный страх.
Верджил достал из пачки еще одну сигарету и закурил. Он сидел на краю ванны, в которой лежал лучший наемный убийца Корпорации. Окровавленный, с широко раскрытыми глазами. Еще теплый.
Капли рубиновой крови в белоснежных волосах...
Красивый мальчик без возраста и прошлого. Жестокий убийца, не оставляющий следов. Он официально работал на Корпорацию, но даже работодатели ничего не знали о нем. Только имя. Томное, как шепот в ночи.
Данте...
Не лишенный поэтического дара Верджил отождествлял момент, когда Данте подписал контракт с Корпорацией, тому мигу, когда хищник падает в яму-ловушку или заходит в открытую клетку. Если продолжать аналогию, то дверца клетки захлопнулась в ту минуту, когда начальник службы безопасности впервые посмотрел в эти пронзительно серые, горящие безумием глаза.
Верджил стряхнул пепел с сигареты на кафельный пол. Он чувствовал себя... выбитым из колеи. Кто же знал, что мальчик поведет себя именно так?
В его постели побывало много мужчин и женщин. Просто секс, никаких чувств. Все они было просто красивыми игрушками, которые быстро ломались, не более. Одного взгляда на господина Данте было достаточно, чтобы понять: этот парень никогда не будет чьей-то игрушкой.
Плавные грациозные движения, небрежно растрепанные белоснежные волосы, сверкающие глаза... Хищник, разгуливающий на свободе. Верджилу хотелось застегнуть ошейник на его точеной шее. Ошейник из черной кожи, отделанный белым мехом, в котором прячутся стальные шипы.
Прикоснуться к нему... Познать прекрасное тело, скрытое алой кожей одежды...
Найти повод для встречи не составило труда. Данте ведь был его подчиненным.
Обычно все укладывалось в стандартную схему: ужин – ничего не значащий разговор – немного коньяка из запасов Верджила – постель.
В этот раз все было по-другому.
Верджил облизнул пересохшие губы. Ангел пришел в его дом, озарив его светом своих крыльев. Прекрасный и порочный ангел смерти. В нем не было ни любопытства, ни страха, словно он знал, что его ждет.
Ангел со сломанными крыльями, окровавленный и бездыханный, с умиротворенной улыбкой на губах и глазами, полными слез. Почему ты это сделал? Почему?
Он отказался от коньяка, сказав, что не употребляет алкоголь. Сигарету? Не откажусь, спасибо, сэр. Верджил откровенно любовался им, с каждой секундой убеждаясь, что этот хищник – ровня ему.
Когда пальцы Верджила коснулись его щеки, Данте словно окаменел. Верджил удивился этому и удивился себе – он никогда не был нежен со своими игрушками, в этом не было необходимости. Сейчас он был охотником, завлекающим добычу в ловушку. Когда обвил руками тонкую талию своей добычи, ловушка сработала. Глубокий ядовитый поцелуй, чтобы окончательно усмирить зверя.
- Ты мой, - прошептал Верджил в аккуратное ушко, увлекая Данте в свою спальню и медленно раздевая его.
Едва они опустились на постель, Данте словно с цепи сорвался.
Он сопротивлялся, сопротивлялся отчаянно, пытаясь выбраться из ловушки, в которую угодил. Он неистово извивался, рвал зубами и ногтями плоть Верджила, пытаясь сбросить его с себя, и Верджилу пришлось привязать любовника к кровати его же собственным ремнем. Данте едва не распорол себе запястья его острой кромкой.
Как сверкали его глаза! Ярость, безумие, огонь! Он прекрасен, словно полубог, словно падший ангел, и обладать им было блаженством...
Верджил не мог больше сдерживать себя. Он овладел этим созданием, пил его душу жадными глотками... а мальчик пытался перегрызть ему горло своими маленькими острыми клыками.
Данте играл со своими жертвами, прежде чем убить.
Верджил играл с ним, заставляя прочувствовать свою беспомощность, ломая его волю, подчиняя себе. Он уже видел ошейник на шее любовника...
- Ты мой...
Они лежали в постели без движения, покрытые потом, кровью и спермой друг друга. Ремень Данте валялся на полу рядом с кроватью.
- Разрешите мне привести себя в порядок, сэр, - голос Данте звучал непривычно хрипло. Верджил кивнул.
Под шум воды, доносившийся из ванной, он представлял себе, как ангел смывает с себя кровь. Его ангел с оторванными крыльями. Новая игрушка. Как он себя поведет? Явно не будет сидеть в уголке и плакать о потерянной невинности. Он ведь был невинным... в этом смысле. Никогда не был с мужчиной. Верджил улыбнулся.
Вода стихла.
Почему он не выходит?
Ванная, залитая мертвенным светом галогеновых ламп. Разбитое зеркало. Потеки крови на белоснежном кафеле. Бездыханное тело в наполовину полной ванне.
Данте вскрыл себе вены осколком зеркала.
Пачка сигарет незаметно опустела.
Верджил потушил последнюю о край ванный. Нужно что-то сделать с мертвым ангелом.
Слить воду и кровь, обмыть прекрасное тело. Почему он все еще теплый? Почему на его теле нет следов порезов?
Длинные ресницы дрогнули. Резкий вдох, воздух с сипением входит в легкие.
Он жив.
Переводит взгляд на Верджила. Неуверенный хриплый голос:
- Можно мне сигарету, сэр?
Последнее, что видит Верджил, выходя из ванной – чистая капля, оставляющая дорожку на его щеке.
Обнаженный Данте сидит на корточках и курит, а горячая вода из душа падает на его сгорбленную спину с выступающими лопатками. Это не профессиональный убийца, не безжалостный хищник. Просто хрупкий подросток, вернувшийся с того света. Но не человек.
В куче окурков появляется еще один.
Верджил выключил душ и отнес любовника в спальню. Теплое одеяло на плечи, чашка горячего кофе и еще одна сигарета.
- Ты голоден?
- Нет, сэр.
Это выводит Верджила из себя.
- Час назад я трахнул тебя, а ты продолжаешь называть меня «сэр»!
- Вы мой босс. Я обязан соблюдать субординацию.
С каждым глотком кофе, с каждой затяжкой Данте снова становится прежним невозмутимым профессионалом, в глазах загораются знакомые огоньки безумия.
- Вы хотели, чтобы я принадлежал вам. Принадлежат вещи. Я не вещь, сэр.
В его голосе нет ни обиды, ни боли. Все сожжено. Остался лишь пепел.
- Ты оружие Корпорации. Ты принадлежишь мне.
- Нет.
Его взгляд обжигает. Удар плети, оставивший алую кровоточащую полосу на душе.
Верджил совершил ошибку. Он думал, что сможет подчинить себе хищника, сломить его волю.
- Почему ты жив?
Он неопределенно улыбается, тушит сигарету в пепельнице и выскальзывает из постели. Верджил зачарованно наблюдал, как он одевался. Длинные ловкие пальцы неторопливо застегивают пряжки...
- Не уходи...
Слова или шелест простыней?
Верджил остается один.
Впервые в жизни брошенный. Это наказание.
Наказание за то, что он смял лепестки прекрасной белой розы, которые могли сами раскрыться ему навстречу...
Два дня спустя Данте разорвал контракт с Корпорацией. С его банковского счета была снята крупная сумма, после чего счет был закрыт. Известно, что часть этой суммы была потрачена на железнодорожный билет в один конец.
Согласно официальной версии, Верджил Спарда покончил с собой, выбросившись из окна своего кабинета. Он размозжил себе голову, и опознать тело удалось только по одежде и перстню-печатке на безымянном пальце левой руки. Верджила кремировали, урна с прахом была посещена в колумбарий. Установить причины, толкнувшие его на самоубийство, не удалось.
...Он довольно мурчит, словно разнежившийся котенок. Мурчит, когда ему хорошо. Быть с ним – блаженство, принадлежать ему – сладостный плен. Он играет со своим возлюбленным, чуть выпуская когти, приходит и уходит, когда ему вздумается, иногда от него пахнет продажными женщинами и кровью, но ревновать его невозможно, если ты принадлежишь ему душой и телом, если ты отказался от всего ради возможности быть с ним. На его шее есть ошейник, но отнюдь не декоративный.
Он томно потягивается, прикасается губами к влажному лбу своего обессиленного любовника и выскальзывает из-под одеяла. Обнаженный, прекрасный, зализывает длинную царапину на руке. Ему это нравится.
Просто удивительно, как быстро на нем заживают раны!
Его порочный ангел улыбается, обнажив маленькие острые клыки. Так сложно было привыкнуть к ним, зная на собственной шкуре, как они могут терзать плоть. Клыки впивались в его губы, и ангел слизывал кровь, урча от удовольствия. Он совсем не изменился, но свет его отросших крыльев больше не обжигает...
- Принеси мне воды... пожалуйста...
Серые глаза вспыхнули, как два огонька.
- Конечно, сэр.