Не смогла удержаться. Приурочено к завтрашней премьере. Перечитала еще разок. И могу сказать с уверенностью, что теперь я прониклась симпатией и к Джейкобу.
Вот после первого прочтения, я осталась недовольна этой частью, потому что там так мало Эдварда, и я все ждала момента его появления, поэтому была не совсем сосредоточена на других персонажах. Сейчас, читая с чувством, с толком, с расстановкой, решила, что Джейкоб не так уж плох ... А в некоторых ситуациях - даже хорош, что мне любительнице Эдварда, признать было нелегко) Будь моя воля, взяла бы двоих)

Влюбиться в вампира – страшно и романтично ... Но потерять любимого, решившего ценой разрыва спасти свою девушку от роли пешки в вечном противостоянии кланов «ночных охотников», - это просто невыносимо. Белла Свон мучительно переживает исчезновение возлюбленного и безуспешно ищет забвения в дружбе с мальчишкой-индейцем Джейком Блэком. Она даже не подозревает, что ее лучший друг – порождение еще одного «народа Тьмы». Народа, куда более жестокого и опасного, чем аристократы-вампиры ...



Этот голос я узнала бы везде, узнала бы и откликнулась и во сне и наяву … наверное, даже после смерти. Ради этого голоса я пошла бы в огонь, воду или, более прозаично, целый день брела бы под мелким холодным дождем. (9)

Когда боишься опозориться, совсем не хочется, чтобы на тебя смотрели во все глаза. (17)

Голова закружилась: Каллен притянул меня к себе и наши губы встретились. Поцелуй – словно глоток живительной прохлады; и наверняка в соответствии с его корыстным планом, я мгновенно забыла все проблемы. Боже, да я с трудом вспомнила, что нужно дышать! (20)

Лучше умру, чем буду встречаться с кем угодно, кроме тебя. (48)

Боже, ну как можно быть таким … непостижимо прекрасным?! (67)

… страх парализует мозги, но думать-то надо! (69)

Я тоже кое-что пообещаю. Обещаю, что это наша последняя встреча. Я не вернусь и страданий тебе больше не причиню. Ты сможешь жить полноценной жизнью, будто никогда меня не знала. (73)

«Полный разрыв и чистый перелом всегда лучше. Быстрее заживают». (74)

Время идет. Идет вопреки всему. Даже когда любое движение секундной стрелки причиняет боль, словно пульсирующая в синяке кровь. Идет неровно: то несется галопом, то тянется, как кленовый сироп. И все же оно идет. Даже для меня. (92)

… из боли и пустоты я выбирала пустоту. (109)

Для того, чтобы жить, мне достаточно верить в то, что он существует. Остальное вполне можно вынести. Главное, чтобы на свете был он. (112)

Вдруг через несколько лет боль станет более-менее терпимой и я смогу вспоминать короткие месяцы, что всегда будут самыми счастливыми в жизни? Если такое случится, я мысленно поблагодарю его за время, которое он мне подарил, и дал больше, чем просила, больше, чем заслуживала. (118)

«Ты сможешь жить полноценной жизнью, будто никогда меня не знала». Что за глупое невыполненное обещание?! Можно выкрасть фотографии, забрать подарки, но ведь это не сделает жизнь такой, как до нашей встречи. (118)
Некоторые события в самом деле происходят по воле судьбы. Случайность – или так было предрешено? (120)

Только подросток согласился бы чинить древние, неизвестно где купленные мотоциклы тайком от родителей на деньги для колледжа. (130)

Мне было очень хорошо даже на свалке, по колено в грязи и под проливным дождем. (137)

Джейкобу понравились и к месту вставленное «нам», и жест, показывающий, что мы - единое целое. (155)

Вот он, рецепт галлюцинаций: адреналин плюс опасность плюс глупость и безответственность. (176)

Как же удержать наши отношения в расплывчатых рамках, если мне с ним так хорошо? (197)

Он готов принять меня такой, как есть: можно сказать, поврежденный товар без гарантии. (200)

Я ведь как пустая раковина, ветхий дом, совершенно не пригодный для жилья. Сейчас состояние медленно улучшается: в прихожей начались ремонтные работы, но ведь это лишь одна, малая часть здания ... (203)

… любимый имеет над любящим колоссальную власть, может подмять под себя и сломать. (205)

Мне хотелось быть вампиром. (247)

… объятия гостеприимно раскрыты, пусть только войдет. (250)

И действительно, разрыв с Джейкобом еще не конец света, а просто конец оттепели, скрашивавшей ледяное одиночество, только и всего. (257)

На самом деле я глубоко ошибалась: он пробивал свою собственную брешь, делая сердце похожим на швейцарский сыр. Удивительно, как я еще на части не развалилась? (257)

Ответ более чем очевиден: со мной что-то не так. Очень не так … Иначе зачем окружать себя героями фильмов ужасов? Зачем до боли в груди страдать, когда они возвращаются к своим сказочным делам? (276)

Ой, прости, забыл: ты ведь не любишь произносить его имя и от других слышать не хочешь. (301)

К сожалению, любовь слепа. Чем сильнее любишь, тем больше теряешь чувство реальности. (320)

Я пристрастилась к звуковому сопровождению своих иллюзий и чем дольше без него, тем хуже себя чувствовала. (330)

Счастье ... Ради него и умереть можно. (339)

Если повернусь и прильну губами к его обнаженному плечу ... Нетрудно догадаться, что за этим последует. Причем совершенно естественно, сегодня никаких объяснений не понадобиться. Смогу ли я? Смогу предать разбитое сердце ради спасения никчемной жизни? (353)

Напрасно брат решил, что без нас тебе будет лучше. Я еще не встречала человека более склонного к опасному для жизни идиотизму, чем ты. (362)

Я действительно похоронила – себя и свою душу, потому что потеряла не только самую сильную на свете любовь, хотя одно это могло погубить любую девушку. Я потеряла будущее, семью. Целую жизнь, к которой так стремилась ... (374)

Если сойти с небес на землю, тоя люблю его, он моя каменная стена, моя тихая гавань. Захочу – и этот парень будет принадлежать мне. (388)

Фи, как грязно он выражается! Новые друзья плохо на него влияют. (391)

Какое утешение – понимать, что смерть будет быстрой и безболезненной! (408)

Семь месяцев ничего не значили, ровно как и то, что я, скорее всего, ему не нужна. А вот мне до конца жизни будет нужен только он. (428)

Ты пахнешь так же, как всегда. Если это ад, я принимаю его с удовольствием ... (429)

Под землей вовсе не сосущая чернота, а полумрак. (436)

Едва лба касались прохладные губы, я забывала обо всем: какая разница, зачем и почему Эдвард меня целует. Умирая, буду рядом с ним, это куда лучше, чем долгая жизнь! (437)

Туманить глаза слезами, лишаясь шанса наслаждаться его красотой, - какая расточительность, полное безумие! (462)

Эдвард не отстранился, а притянул меня к себе и обнял так крепко, что стало больно дышать, хотя в груди не осталось ни одной раны. (464)

Но я не могла отвести взгляд от Эдварда дольше, чем на минуту, и, глядя на него, искренне желала, чтобы никакого будущего вообще не было. Чтобы этот момент длился вечно, а если не получится, чтобы я умерла вместе с ним. (464)

Пусть лучше убьет, чем отодвинется хотя бы на сантиметр. (465)

В объятиях любимого так легко вообразить, что я ему нужна. О наиболее вероятных мотивах – опасность еще не миновала, поэтому Эдвард меня и успокаивает, или чувствует вину за то, что мы здесь оказались, вперемешку с облегчением: можно не корить себя в моей гибели – думать не хотелось. Вдруг после долгих месяцев разлуки ему со мной нескучно? Хотя это не важно, фантазировать гораздо приятнее. (465)

От усталости клонило в сон, но я с ним боролась. Не хотелось терять ни секунды времени, которое осталось провести рядом с Эдвардом. Разговаривая с сестрой, он то и дело наклонялся, чтобы меня поцеловать, – гладкие, как стекло, губы касались волос, лба, кончика носа. Каждый раз привыкшее к долгой спячке сердце будто пронзал электрический разряд, и казалось, его бешеный стук слышен по всей приемной. (466)

Почему-то он не захотел сесть за руль, а вслед за мной скользнул на заднее сиденье. (469)

Я осторожно касалась его щек, губ, глаз; понимала: потом, когда останусь одна, будет больно, но остановиться не могла. Он целовал мои волосы, лоб, запястья ... губ старательно избегал. Пожалуй, так даже лучше. В конце концов, сколько боли может вынести человеческое сердце? (471)

Первым на глаза попался Джаспер. Впрочем, ему было не до меня. В плотной толпе прибывших он не видел никого, кроме Элис. Встретившись, они не стали, подобно другим влюбленным, целоваться и обниматься, а просто смотрели друг другу в глаза. В этом было столько личного, даже интимного, что я поспешно отвернулась. (471)

Эдвард поставил меня на ноги. Я устояла, хотя ног под собой не чувствовала. Что же, все равно нужно идти ... Шаг, другой, и подъездная аллея бросилась на меня, словно хищная кобра. Поцеловать асфальт не дали сильные руки Каллена. (475)

Думаю, тебе стоит знать, что в данный момент я нарушаю табу. Ну, с формальной точки зрения нет, потому что Чарли запретил переступать порог вашего дома, а я влез через окно ... (479)

Вроде бы однажды я уже все объяснил. Видишь ли, я не могу существовать в мире, где нет тебя. (484)

Я и не рассчитывал так легко тебя убедить. Думал, возникнут непреодолимые трудности и ты будешь настолько уверена в правде, что придется часами выжимать из себя ложь, дабы посеять в твоем сознании хоть зерно сомнения. Я врал... прости меня, прости, что причинил боль, прости, что мой план потерпел крах. Прости, что не смог защитить от самого себя. Хотел при помощи лжи спасти, но ничего не вышло ...
Только как же ты поверила? Я тысячу раз повторял, что люблю тебя, а ты позволила одному-единственному слову подорвать веру в мои чувства?
Я не ответила: потрясение было настолько велико, что в голову не приходило ничего вразумительного. (486)

Как же выразиться, чтобы ты поверила? Ты не спишь и не умерла; я здесь и очень тебя люблю, любил и всегда буду любить. Во время разлуки я ежесекундно думал о тебе, я закрывая глаза, видел твое лицо. Можно сказать, я богохульствовал, когда заявил, что ты мне больше не нужна ... (486)

- Ты не веришь? – прошептал Эдвард, и даже в полумраке я заметила, что его лицо стало бледнее обычного. - Почему лжи веришь, а правде - нет?
- Потому что твоя любовь всегда казалась невероятной. – Мой голос срывался буквально через слово.
Темные глаза сузились, брови нахмурились.
- Я докажу, что ты не спишь, - пообещал Каллен и, не обращая внимания на все попытки вырваться, зажал мое лицо стальными ладонями.
- Пожалуйста, не надо! – лепетала я.
- Почему? – спросил он, лаская дыханием щеку.
Перед глазами все плыло.
- Когда проснусь ... – Эдвард открыл рот, чтобы возразить, поэтому пришлось перестраиваться на ходу: - Ладно, забыли! Когда ты исчезнешь, и без этого будет непросто.
Отстранившись буквально на несколько сантиметров, он заглянул мне в глаза:
- Вчера на ласку ты реагировала, как раньше, только чуть осторожнее и сдержаннее. Скажи, почему? Потому что я опоздал? Причинил слишком много боли? Или ты по моему совету начала все сначала? Это было бы ... вполне справедливо. Не стану оспаривать твое решение, и, пожалуйста, не жалей меня, просто скажи, можешь ли любить меня после всего, что я сделал?
- Какой идиотский вопрос!
- Ответь на него, пожалуйста!
Целую минуту я буравила его мрачным взглядом.
- Мои чувства не угаснут никогда. Конечно же, я люблю, и тебе этого не изменить!
- Больше мне ничего и не нужно.
Эдвард снова склонился надо мной, и на этот раз отстраниться я не смогла. И не потому, что он в тысячу раз сильнее, а потому, что когда наши губы встретились, сила воли рассыпалась в прах. Поцелуй получился не таким осторожным, как предыдущие, что подходило мне идеально. Раз уж решила себя губить, взамен нужно получить как можно больше.
Я сама впилась в его губы. Сердце отбивало какой-то рваный, судорожный ритм, дыхание превратилось в свист, а пальцы жадно потянулись к любимому лицу. Прижимаясь к безупречному, как у мраморной статуи, телу, я радовалась, что Каллен не послушал меня и не ушел – никакая боль на свете не оправдывала добровольный отказ от такого ... Я ласкала холодные скулы, а Эдвард очерчивал контур моих губ и в перерывах между поцелуями шептал слова любви.
От страсти закружилась голова, и он отстранился – для того лишь, чтобы прильнуть ухом к моей груди.
Погруженная в блаженный ступор, я ждала, когда дыхание и пульс придут в норму.
- Кстати, - совершенно будничным тоном произнес Каллен, - я не собираюсь никуда исчезать. (487 - 488)

Я ведь настоящий эгоист, а важнее собственных потребностей ... собственных желаний для меня только ты. Хочу я одного – быть с тобой и теперь понимаю, что уже никогда не решусь на отъезд. (489)

А «правильно» и «неправильно», хорошо» и «плохо» давно потеряли свою значимость. Я так итак собирался вернуться. Еще до того, как Розали сообщила страшную весть. Недели, да что там, дни казались нестерпимо долгими. Каждый час давил тяжким грузом. Вскоре я постучал бы в твое окно, на коленях умоляя принять обратно. (490)

Белла, до тебя моя жизнь казалась безлунной ночью, темной, озаренной лишь сиянием звезд - источников здравого смысла. А потом ... потом по небу ярким метеором пронеслась ты. Пронеслась и осветила все вокруг, я увидел блеск и красоту, а когда ты исчезла за горизонтом, мой мир снова погрузился во мрак. Ничего вроде бы не изменилось, но, ослепленный тобой, я уже не видел звезд, и все лишилось привычного смысла. (490)

Твоя власть надо мной вечна и нерушима. (500)

Максимум, на что способны Вольтури, - это убить меня. А ты можешь бросить, исчезнуть, пропасть. Вольтури, Виктория – они ничто по сравнению с этим. (500)

Что если человек искренне верит в свою правоту, хотя на самом деле ошибается? Вдруг тупая уверенность не дает разглядеть правду? Что тогда получится? Правда уйдет на дно или постарается пробиться наружу? (503)

Вариант третий: Эдвард меня любит и возникшее между нами чувство не сломает ни разлука, ни время, ни расстояние. Эдвард Каллен красивый, умный и замечательный, но любовь изменила его не меньше, чем меня, причем безвозвратно. Я буду всегда принадлежать ему, а он навечно останется моим. (503)

- Ты меня любишь! – вслух восхитилась я, снова почувствовав силу собственной правоты.
В глазах все еще мелькало беспокойство, но на губах заиграла моя любимая кривоватая улыбка.
- Конечно люблю.
Раздувшись, словно воздушный шар, сердце вырвалось из груди. Надавив на ребра, оно сжало горло так, что стало трудно говорить.
Я нужна ему не меньше, чем он мне, и навсегда! Только нежелание губить душу и лишать сомнительных прелестей человеческой жизни мешало сделать меня бессмертной. По сравнению со страхом быть отвергнутой это препятствие – сущий пустяк.
Мое лицо между прохладными, как мрамор, ладонями, Эдвард целует, целует … м-м-м, даже лес перед глазами закружился. Прильнув к белоснежной щеке. Я почувствовала, что дыхание сбилось не у меня одной. (504)

Эммет рассмеялся и протянул через стол широкую ладонь.
- Отличный план, братец! – восторженно пробасил он, и парни ударили по рукам.
- Ну уж нет! – прошипела Розали.
- Ни за что! – согласилась я.
- Здорово! – одобрительно протянул Джаспер.
- Идиоты! – буркнула Элис. (509)

- Если бы ты могла получить абсолютно все, чего бы ты пожелала?
- Тебя!
- Нет, из того, что еще не имеешь. (515)

Каллен потянулся ко мне, и почерневшие, бархатные, как ночь, глаза растопили, сожгли, разбили вдребезги мою решительность. (518)

Чуть ли не впервые со дня нашего знакомства Каллен не нашелся с ответом.
- Так что давай надеяться вместе. Хотя рядом с тобой мне даже небеса не нужны.
Медленно поднявшись, Эдвард зажал мое лицо ледяными ладонями и посмотрел в глаза:
- Значит, я всегда буду рядом.
- О большем не прошу.
Встав на цыпочки, я прильнула к его губам. (524)

Я умею делать выводы, Джейкоб Блэк, одни и те же ошибки дважды не совершаю, поэтому останусь здесь, пока Белла сама не велит уйти. (534)

Эдвард осторожно сжал мои плечи:
- Я здесь, рядом!
Захотелось набрать в грудь побольше воздуха.
Впрочем, Эдвард рядом, я чувствую силу его объятий. Раз так, смогу вынести что угодно!
Расправив плечи, я шагнула навстречу своей участи, навсегда вместе с тем, кого считала судьбой. (539)



Не-не-не, эта не вся книжка)