ОКОНЧАНИЕ. Начало здесь

Иллюстратор и график (II часть)

Младший брат Ваксера – Элеазар, разделил жизнь Моисея в Ленинграде на два «периода» - «плебейский» и «аристократический». Думаю, следует добавить к ним еще один – «блокадный», охватывающий последние пять месяцев жизни художника. Но, прежде, чем я перейду к самым трагическим дням жизни Моисея Ваксера, мне бы хотелось еще немного рассказать о его творчестве, как графика и иллюстратора.

[показать]

Моисей Ваксер. Фото конца 1930-х годов

Неизвестно, когда точно, но явно в конце 1940 – начале 1941 года Моисей задумал и стал воплощать самодельную книгу под названием «Ваксерилья», которая предназначалась только для самых близких людей. В книге рассказывалась придуманная художником история о воображаемой стране Ваксерилье (название, понятно, он взял от своей фамилии), в которой жил народ – ваксерильцы.




В своей самодельной книге Моисей поместил шуточные рисунки, карикатуры и шаржи вместе с текстами о жизни и обитателях выдуманной им страны. Но в этих рисунках была своеобразная реакция на окружающую художника действительность, на годы сталинских репрессий (которые, к счастью не задели его семью), на тупость чиновников и происходящие перемены в культуре, в них было столько, даже не юмора, а злой сатиры, что попадись эта книжка на глаза идейному партийцу или «новому советскому интеллигенту» - Моисей несомненно попал бы в ГУЛАГ или сразу бы распрощался с жизнью. В книге художник собрал самые яркие типажи «людей искусства», описал многие нелепости и странности времени, свидетелем которого он являлся.
Книга состоит из двух альбомов – «томов», на обложках которых изображены смешные, воинственные, пощипанные в сражениях воробьи или вороны с кистью и шпагой - своеобразный герб Ваксерильи, идея которого была навеяна собственными иллюстрациями к «Тилю Уленшпигелю».

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Обложка первого тома "Ваксерильи".

Первый том назывался «Обитатели» и представлял собой портретную галерею ваксерильцев. Этот «своеобразный срез общества, его нравственности и морали», причем, характеристики и имена персонажей говорят сами за себя. Например: «блюститель нравственности и директор искусств - тихий идиот Кордебалет», изображенный в полувоенном костюме, кирзовых сапогах и академической шапочке, или «казенный моралист - шулер Давалья» в тоге и с лавровым венком на голове.

[показать] [показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья".
Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья".

А еще «аристократы духа - композитор Жюль Курвуа и детская писательница Мария Гландэн» - практически безликая фигура в черном и обнаженная блондинка в кресле.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья".

Или яркий образ партийного функционера за письменным столом, на котором телефонный аппарат и чернильница с пером для подписания вердиктов. У этого персонажа даже имени нет, он просто - Старший инспектор государственной монополии рифм и острот.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья".

«Говорящие фамилии» и внешний вид жителей Ваксерильи стопроцентно соответствует друг другу и выражены в очень точных и ярких карикатурах. Среди обитателей страны - магистр ханжества Иоганн Гнус, профессор эротики Жан Павиан, создатель знаменитейшей «Теории вони», заслуженный светоч Ваксерильи - профессор Шельм, Народная девственница Ваксерильи (список можно продолжать). Не знаю, были ли у этих персонажей свои реальные прототипы.

[показать] [показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья".
Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья".

Во втором томе «Вольная Ваксерилья», который составляет порядка 12 рисунков, художник рассказывает о событиях, жизни и быте, как простых жителей страны, так и власть имущих. Суть изображенного и происходящего художник подписывает небольшими комментариями, к которым ничего добавлять не надо.
Здесь и очень меткая карикатура на официальные торжества эпохи «побеждающего социализма» - «Финал моцартовских дней в Ваксерилье - открытие памятника Моцарту», где рядом с памятником изображены огромный оркестр и палящие пушки, безликая толпа и солдаты в карауле, полотнища флагов и самолеты в небе.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья" (II том).

Мрачный ночной пейзаж с гигантским распоряжением властей на всю высоту многоэтажного дома: «Дворникам всех домов Ваксерильи во избежание штрафа предлагается украсить все дворы и подворотни ко дню празднования 627-летия песни «Цветок любви». Плакаты стандарта А. В и С получить в комендатуре города».

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья" (II том).

Изображение шеренги шагающих граждан с ведрами в руках дополнено подписью: «Бодро и весело идут ваксерильцы поливать помоями указанного начальством ваксерильца». А под портретом молодого человека с выжженным на лбу неприличным словом из трех букв разъясняется, за что его так: «Этот юноша заклеймен так полицией Ваксерильи за то, что ел в общественном месте руками с тарелки».

[показать] [показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья" (II том).
Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья" (II том).

Изображает Моисей и «ежегодный парад культуры» со скачущими на раскормленных Пегасах литераторами, и «строительство крупнейшего в мире кремово-паточного завода для изготовления архитектурных деталей», и «объект зависти ваксерильцев - поэта Гундосина, который съездил в Котопсаду и накупил модных вещей», и «самого счастливого человека в Ваксерилье», справляющего большую нужду на опрокинутой античной скульптуре.

[показать] [показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья" (II том).
Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к книге "Ваксерилья" (II том).

На последней странице второго тома Ваксер нарисовал свой автопортрет, подписав его: «Голова М.Ваксера – основателя Ваксерильи. Казнен по подозрению в общении с королем Пикрошолем».

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Автошарж. Иллюстрация к книге "Ваксерилья" (II том).

В этом рисунке реалистично-ироничное отношение к себе самому, ведь художник прекрасно знал, чем он рискует, если его книгу увидят посторонние люди. В самом конце была приписка: «Готовится к изданию том III «Любовь в Ваксерилье». Но сделать продолжение Моисей не успел…
Кроме этой сатирического «двухтомника», в 1941 году Моисей Ваксер сделал еще две самодельные книжки. Это были авторские юмористически-философские «сказки для взрослых» - «Ланс и красавица» и «Сказка про птаха» с многочисленными рисунками.

Сказка про птаха

[показать] [показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Сказка про птаха. Обложка. 1941 г.
Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Сказка про птаха. 1941 г.

Ланс и красавица

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Обложка к сказке «Ланс и красавица». 1941 г.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к сказке «Ланс и красавица». 1941 г.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к сказке «Ланс и красавица». 1941 г.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Иллюстрация к сказке «Ланс и красавица». 1941 г.

Дипломный проект

Отмечу, что дипломное проектирование у Ваксера началось еще 1939 году. Для этого выпускникам выделялись отдельные комнаты – мастерские, в которых соседствовали по несколько дипломников. Мастерскую с Моисеем делили Яков Шохор и Александр Рочегов. Их столы были разделены с помощью чертежных досок на отсеки, создававшие иллюзию отдельных комнат.
В качестве дипломной работы Ваксер выбрал тему «Парк культуры и отдыха в Тярлево», руководителем работы был назначен его педагог, профессор Лев Владимирович Руднев.
Правда, в нескольких источниках указано, что проект назывался «Парк культуры и отдыха в Минске» и даже встречал информацию, что над проектом Ваксер трудился в уже оккупированной немцами столице Белоруссии (!!!).
На самом деле, Моисей неоднократно выезжал на рекогносцировку в Тярлево. Это небольшой посёлок под Ленинградом, который на юге примыкает к известному парку в Павловске и стоит на берегах Тярлевского ручья и реки Славянки. Молодой архитектор изучал ландшафт и в мыслях его возникал образ парка, в котором жители поселка могут весело проводить свой досуг.
Перед самой войной Моисей создал проект оформления выступления ленинградских физкультурников – студентов института физкультуры им. Лесгафта на физкультурном параде Москве. И даже получил 1-ю премию за этот проект.
Защита дипломных проектов должна была состояться в мае 1941 года, но многие дипломники в сроки не укладывались (по причине нерадивости или сложности проектов – не знаю). На общем собрании дипломников архитектурного факультета было решено обратиться к начальнику Главного управления учебных заведений Комитета по делам искусств Совета народных комиссаров СССР Владимирову с просьбой о переносе сроков защиты на июль или даже на начало сентября. Были делегированы двое выпускников - Ефим Файнберг и Ляля Мелик-Багдасарова, собраны деньги на поездку в Москву, и, в результате, сроки защиты были перенесены на осень.

К лету 1941 года дипломный проект Ваксера «Парк культуры и отдыха в Тярлево» был практически готов. А 22 июня началась Великая Отечественная война…
Его друзья, сокурсники записывались в ополчение, шли в военкоматы и уезжали на фронт. Просился на фронт и Моисей. Но из-за тяжелой формы экземы, которая летом 1941 года стала прогрессировать, художника не взяли ни в армию, ни в ополчение, ни даже на рытье окопов. Очевидцы вспоминали, что Ваксер выглядел ужасно: его лицо и руки были покрыты струпьями экземы.
15 августа 1941 года Моисей писал Антонине, которая была в тот момент в отъезде, связанном, скорее всего, с эвакуацией коллекции Эрмитажа: «Каждый вечер без тебя всё больше делается пыткой. Сидеть дома – зная, что ты не позвонишь, не вылезать из трамвая на Марсовом поле, чтобы бежать на свидание к Канавке, глядеть утром на застланную синим одеялом постель… Всё это мука смертная, и я считаю минуты до ее окончания. Тотя, родная! Может быть, это последний месяц, что я в Ленинграде, если мне не удастся устроиться в армии так, чтобы никуда не уезжать, а мы проведем его порознь! Приезжай!»
В конце лета Моисей дорабатывал последние детали дипломного проекта, когда узнал о том, что под Петергофом, в десяти километрах от города погиб его близкий друг, с которым он дружил еще с Минска, выпускник Академии, ушедший в первые дни войны добровольцем на фронт – Соломон Зальцман. А 8 сентября 1941 года Ленинград был взят немецкими войсками в кольцо, и началась военная блокада города.

И вот тогда в память о погибшем друге Моисей решает поменять тему дипломного проекта, несмотря на то, что на почти готовую работу затрачено много труда, мыслей и энергии. Он предлагает своему куратору – профессору Рудневу внести в проект тему войну: вместо первоначального замысла - парка культуры и отдыха, создать проект парка-памятника героической обороне Ленинграда.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Фрагмент дипломного проекта Парк Победы. 1941 г.

Полностью тема нового проекта звучала так: «Памятник-монумент в честь героических бойцов Красной Армии, мужественно отстаивавших свободу и независимость нашей Родины». Историки отмечают, что этот проект был практически первым в советском монументальном искусстве проектом Парка Победы, который был создан во время Великой Отечественной войны и посвящен тяжелым боям, которые шли между Пушкином и Павловском осенью 1941 года. Практически за несколько месяцев Ваксер переосмыслил и переделал работу последних двух лет.

«Окна ТАСС»

Через неделю после начала войны, получив отказ в военкомате и в медкомиссиях, освобожденный по состоянию здоровья от военной службы, Моисей пришел в редакцию «Окон ТАСС».
Еще 22 июня 1941 года в Ленинградском отделении ТАСС было принято решение издавать уличную агитацию и плакаты под названием «Окна ТАСС» по аналогии с «Окнами РОСТА» времен гражданской войны. Место центрального стенда «Окон» располагалось в витрине Елисеевского магазина, после появления первого плаката в редакцию стали приходить добровольцы-помощники – художники и поэты.

[показать]

Центральный стенд Окна ТАСС на витрине Елисеевского магазина на проспекте 25 Октября.

[показать]

Ленинградцы у "Окон ТАСС".

Пришел в редакцию Моисей в компании с Лялей Мелик-Багдасаровой. Редактор «Окон ТАСС» Г. Кофман вспоминал: «Он, (Моисей – прим. мое) смущаясь, умоляюще глядел на нас: «Понимаете, меня вот такого – не берут в армию… Можно, мы пока будем работать здесь, в «Окнах»? «Ваксер очень хороший художник, — вступилась за друга Ляля, протягивая нам альбом с его иллюстрациями. Это был, если не ошибаюсь, «Тиль Уленшпигель». А может быть – гончаровский «Обломов» или «1001 ночь» с его рисунками… Достаточно было беглого взгляда, чтобы оценить незаурядность дарования молодого художника».
В тот же день Ваксер был принят в штат редакции ТАСС в качестве художника. «Этот будет работать! - сразу заявил мне художник Николай Игнатьев. – продолжает свои воспоминания Кофман. - И мы не ошиблись, взяв их: в самое тяжелое время «академисты» (выпускники Академии – прим. мое) работали во всю, под бомбежками и обстрелами, голодные и холодные, день и ночь...»

Моисей с головой уходит в создание плакатов и листовок для «Окон ТАСС», живо реагируя на новости с фронта. Выполненные по его эскизам или сделанные им плакаты и рисунки помещались не только на официальных стендах «Окон», но и прикреплялись к стенам домов, к заколоченным фанерой витринам. За время работы в «Окнах ТАСС» Ваксер создал 15 плакатов и множество рисунков. Среди названий: «От ворот поворот», «Ни шагу назад, за тобой Ленинград», «Гитлер и прочие Рибентропы...» и т.д.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Плакат для "Окон ТАСС".

Уже после войны Антонина Николаевна Изергина написала большую статью о работе Моисея в «Окнах ТАСС», но она по непонятным причинам так и не была опубликована… Не хочется верить, что виной этому стала пресловутая «пятая графа»…
«Его рисунки и карикатуры теряют веселую легкость. – писала искусствовед Изергина. - Они наполняются гневной иронией, высоким пафосом обличения. Иногда его рисунки нарочито упрощены, сделаны в стиле народного революционного лубка, в духе сатирических серий первых послереволюционных лет». Антонина Николаевна отмечает, что в рисунках Ваксера заметно влияние Оноре Домье – французского живописца, вдохновителя всех художников-графиков, которые занимались сатирой, шаржем и карикатурой «на злобу дня». Впрочем, добавляет она, художник упорно искал свой собственный путь, многократно разрабатывая одну тему в различных вариантах.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Эскиз плаката для "Окон ТАСС".

Защита диплома

Напряженную работу в «Окнах ТАСС» Моисей совмещал с подготовкой нового варианта дипломной работы «Парка Победы» в Тярлево. Защита дипломного проекта Моисея Ваксера состоялась 6 декабря 1941 года в тяжелых условиях суровой блокадной зимы. К защите были представлены дипломные работы небольшой группы студентов выпускного курса, поскольку часть выпускников были на фронте или успели эвакуироваться. Известно, что было даже правительственное распоряжение об отзыве из действующей армии студентов, не успевших защитить дипломные работы. Сколько выпускников ВАХ защитили 6 и 8 декабря 1941 года свои дипломные проекты, я не знаю, но, как пишут историки, «сам факт защиты дипломных работ - яркое свидетельство того, что даже в тяжелых условиях блокады культурная жизнь города не замирала».
Кое-какие подробности этой защиты известны из документов, случайно сохранившихся в архивных материалах научного сотрудника Государственного художественного музея БССР, искусствоведа Александра (Сендэра) Давыдовича Палееса (1898-1961).
Защита дипломных проектов проходила в неотапливаемом здании Академии художеств, при свете коптилок. Она несколько раз прерывалась сигналами тревоги, и тогда выпускникам и членам Государственной экзаменационной комиссии приходилось спускаться в убежище.
В состав комиссии входили: заместитель директора ВАХ А. Сегал, заведующий отделом Управления по делам искусств А. Борташевич, декан архитектурного факультета профессор Я. Гевирц и семь руководителей архитектурных мастерских Академии. В комиссии был и один из старейших преподавателей ВАХ, 83-летний архитектор и реставратор Григорий Иванович Котов (23 июля 1859 - 1942), который через месяц после защиты дипломов умер в блокадном городе от дистрофии.
Моисей блестяще защитил дипломный проект. Свидетели этого говорили, что стены Академии не помнят такой триумфальной защиты.

[показать]

Проект парка-памятника героической обороне Ленинграда. Дипломная работа студента М. Б. Ваксера. 1941 г.

Выступающие члены комиссии единогласно предложили принять Моисея в аспирантуру, и уже на следующий день он был зачислен аспирантом к академику, теоретику и идеологу ленинградского архитектурного конструктивизма Александру Сергеевичу Никольскому (8 (20 марта) 1884 - 16 июля 1953). В дни блокады академик вёл иллюстрированный дневник, который был полностью опубликован в 1984 году в книге «Ленинградский альбом».

[показать] [показать]

Александр Сергеевич Никольский (1884-1953) Автопортрет. 1941 г.
Архитектор Александр Сергеевич Никольский, начало 1950-х гг.

В мае 1942 года, уже после смерти Моисея, ленинградский поэт и писатель Николай Тихонов в очерке «Навстречу весне», опубликованном в газете «Литература и искусство», описал это важное в жизни Ваксера событие.
«…При дрожащем пламени коптилки было ясно, что это очень хорошо. Это было ясно всем на комиссии, которая приняла проект с отличием. Автор не был Геркулесом, которому без труда далась эта работа. Чрезмерное напряжение всех сил, недоедание, большие расстояния, пройденные пешком, бессонные ночи взяли свое. Перед комиссией стоял человек бледный худой, без кровинки в лице, но с горящими глазами и сильной волей, который нашел в себе мужество отложить законченный уже большой труд, чтобы отдать всего себя новому заданию, подсказанному жизнью у шедшему из глубины сердца».

Война, Эрмитаж и любовь...

Итак, Моисей был оставлен в аспирантуре Академии у архитектора Никольского, который, как и Моисей, зимой 1941-1942 года жил в бывших дворцовых подвалах Эрмитажа, превращенных в бомбоубежище.

[показать]

Александр Сергеевич Никольский (1884-1953) Эрмитаж. Двадцатиколонный зал. 1941 г.

Благодаря рисункам Александра Сергеевича, сделанным осенью и зимой 1941 года в третьем бомбоубежище Эрмитажа частью с натуры, частью по памяти, мы можем представить условия, в которых жили и продолжали работу сотрудники музея.

[показать]

Александр Сергеевич Никольский (1884-1953) Эрмитаж. Бомбоубежище. 1941 г.

[показать]

Александр Сергеевич Никольский (1884-1953) Эрмитаж. Бомбоубежище 1941 г.

Моисей оказался в бомбоубежище Эрмитажа, конечно, благодаря любимой женщине. Ваксер обожал «свою Тотю», тосковал и переживал, когда она была «на окопах или на дежурствах», вдохновенно работал, когда она была рядом. В самые тяжелые дни первого года блокады они были вместе, делясь последними крохами, поддерживая и заботясь друг о друге.

[показать]

Александр Сергеевич Никольский (1884-1953) Эрмитаж. Бомбоубежище 1941 г.

[показать]

Александр Сергеевич Никольский (1884-1953) Эрмитаж. Бомбоубежище № 7 - под итальянскими залами. 1941 г.

Возможно, по примеру своего руководителя Никольского, Моисей стал вести личный дневник, представляющий собой небольшие записные книжки с записями и рисунками. В книге «Ваксерилья», как и на сайтах, посвященных художникам блокадного Ленинграда, опубликованы лишь пять записей последней записной книжки, сделанных в январе 1942 года. Думаю, это единственное, что осталось от дневника Ваксера.

[показать]

Страницы дневника Моисея Ваксера

Но и в этих записях видно, как художник описывает страшную жизнь осажденного города, как выражена его любовь к жизни и к любимой Тоте, как он относится к тяжелым условиям быта с присущим ему чувством юмора, как пишет о творчестве, говоря о своей преданности искусству и, не задумываясь даже о личном мужестве, желании жить и творить в блокадном городе.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Автошарж с Дедом Морозом.

Писал дневник Моисей в полутемных подвалах Эрмитажа, поэтому и назвал свой дневник «Записки пещерного человека». Вот всего несколько цитат из этого дневника:

[показать]

Александр Сергеевич Никольский (1884-1953) Эрмитаж. Бомбоубежище 1941 г.

7 января 1942 г.
…Позавтракали часов в 11 – я глоток рыбьего жира и 2 лепешки витамина В, Тоня – 2 ложки экстракта. Роскошь, которую можно себе позволить, учтя, что у нас осталось на декаду 132,5 крупяных.

…Тени в подземелье (так Моисей любя называл сотрудников Эрмитажа, живших в бомбоубежище музея) напугали с утра рассказами о метели. Чушь! Чудесный день, мороз не больше 10-12 градусов и не скользко – по дороге туда не упал ни разу. Шагаю сегодня неплохо, даже бодро, хотя мышечная слабость, честно говоря, отчаянная.

…В ТАСС работать негде – в кабинете мне еле позволили приткнуться к краю стола. И на том спасибо – тепло и свет. Грел руки и сжег на буржуйке покрышку варежки (эти варежки, напомню, Моисею подарила бывшая домработница Антонины Николаевны – Васса – прим.моё). Чуть не разревелся – вылезла вата, надо зашить, а где и как?

…Съел суп «овощной» и четыре дурандо-казеиновых какашки. Выпил уксус – подливку к ним, остро и на том спасибо. В баночке от табака несу 4 лепешки Тоне. Это ее завтрашний обед, т.к. на суп не хватит талонов.

…Шатающиеся люди на Невском. Домой дошел быстро и упал всего один раз, но пока прошел служебный коридор Эрмитажа, зал ваз и прочее, полетел еще 4 раза. Чиститься (так как всё в паутине) буду завтра на улице.

…Вид больного детишкина (так Моисей называл Антонину Изергину – прим. моё) разрывает мне сердце, а она не может ничего понять и твердит, что у нее просто насморк. Мне жизнь не в жизнь, а она хлопочет о том, чтобы я отогревался, и пытается разогреть подсушенные для меня сухари (сегодня у нас хлебный день!).

…Отбирали пропуска, т.к. будут ставить (слух) буржуйки и будут (не слух) выселять всех неблизких родственников. Тоня сказала, что я муж.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Предполагаемый автопортрет.

9 января 1942 г.
…Поели «дуранду» холодной – с перцем и солью, «говно», а главное мало! Тоня простужена и видно серьезно. Что писать обо всем этом? Горько, беспомощно, грустно.

…Рыжая тетка с «лицом преступницы» оказалась весьма сердобольной еврейкой. Она своим «чудодейственным бальзамом» мажет нос Тоне и массирует мне руку. Пахнет хорошо, но пальцы все же двигаются не ахти как – скажем мягко.

10 января 1942 г.
…Вчера мрачный день, почувствовал, что сдаю. Отчаянная физическая слабость. Провел день в Академии, страшно трудно подниматься по лестнице и двигаться.

…Вчера вечером совсем раскис – Шура дала вина. Спал много, отошел чуть к утру, но встать было безумно тяжело. Поели с Тоней... супа и кровяной колбасы. Встреча с лучезарным Никольским: «Сейчас он мой аспирант, мы должны работать над собранием...» И Тоне об этом.
…Для ТАСС не могу работать!

…Зарька! Абсолютно промерзший, полтора часа на подъезде, он пришел из-за Охты! У них хорошо – он в теплой землянке, мало двигается и все же 2 раза в день... Сидели в бомбоубежище у меня на койке с ним, Тоней и Никольским... Меня Зарька трогает до слез.
(Зарькой Моисей называл брата Элеазара, который в то время служил в частях ПВО на станции Лисий Нос под Ленинградом и очень редко, но мог вырываться на встречу с братом).

…Поход в ВАХ, прикрепление на рацион. Вечером съели с Тоней последнее пшено.

[показать]

Ваксер Моисей Борисович (1916-1942) Спящая женщина.

11 января 1942 г.
…Рацион в Академии. Обеда ждали в холодной мастерской – работать не мог из-за рук, потом в скульптурке смотрели рисунки старых мастеров. Оттаял немного душой. Обед... мучной суп и 50 гр. колбасы. До слез мало. Но вкусно, хотя колбаса, наверное, из опилок.

…В Эрмитаже удар – переселение в «салон для изгоев» - старушки и пр. дрянь, не имеющая права входа в «чистые двери» наравне с ... и собаками. Холодно, далеко от Тони и Никольских.

13 января 1942 г.
…Я брел в Академию еле-еле. В Академии вымерз до тла. Чувство ужасной физической слабости. Сидел в мастерской у холодной печки, глядел архитектуру за рубежом... – будничные, но там солнце, тепло, люди строили и ели, писали и ели, и не мерзли.

…Вечером (сумерки) страдный путь домой – самое страшное. Грохнулся ужасно около самого Эрмитажа на бедро. В общем, было дно или потолок душевного и физического маразма. Я еле разделся. Хотел снять... и не мог из-за руки. Залез под одеяло в пальто и не мог устроиться поудобнее. Ноги не отошли за всю ночь.

[показать]

Пропуск на право прохода по Ленинграду в ночное время. 14 декабря 1941 г.

…Ночью проснулся часа в 4 – не мог спать, было дурновато из-за рыбьего жира. Вообще не очень поверилось (в первый раз), что выберемся.

…Пришла Тоня, согрела кофе, поели сахару. Она помогла мне встать – вообще день начался совершенно иначе. Я упал, едва выйдя, опять на то же бедро и брел еле-еле. Очки в кармане, а нос завязан шарфиком. Воздух – пустой, розовый туман с ярко-оранжевым пятном солнца, иней. Адмиралтейство и Исакий абсолютно фантастичны. Люди бредут как у Дж. Лондона.

…В Академии – пахнет жизнью – я получил чашку какао (мило!), ломоть плавленого сыра, блюдце повидло, съел все (кроме повидло – взял в баночку). В мастерской Уляш попросил меня сделать пастелью рисунок, и я одной рукой рисовал. А Мардук мне все подавал и подвигал – рисовал чуть не носом, пастель сыпалась на меня, я уставал от напряжения, вызванного штриховкой, но воспрял духом и воспарил и почувствовал себя в седле!
(Уляш и Мардук, скорее всего, прозвища сотрудников «Окон ТАСС», о ком писал Моисей, мне узнать не удалось).

…Нет, выживем! Искусство - хорошая штука, стоит жить из-за него! Говорили с детишкиным не о еде, а о том, что будет «потом».

Это последняя запись в дневнике Моисея Ваксера.

«Окна ТАСС» (продолжение)

А город продолжал жить и бороться. Звучали стихи Ольги Берггольц, работали «Окна ТАСС», проводились даже концерты и выставки... В конце декабря или в начале января в ВАХ устроили академическую выставку, Ваксеру на ней отвели специальную комнату, но сам художник в подготовке и организации своей экспозиции уже не участвовал, это делала ученый секретарь Академии Мария Александровна Серафимова. Она вспоминала, что Моисей заходил один раз, хвалил ее вкус и выглядел очень плохо - одна рука была подвязана, поскольку была обморожена.

Первый коллектив редакции «Окон ТАСС» с усилением голода и суровых холодов первой блокадной зимы начал постепенно распадаться и смог продержаться до весны 1942 года. Дольше всех «оставались на посту» Моисей Ваксер и один из организаторов ленинградского отделения «Окон ТАСС» Виктор Сергеевич Слыщенко (8 октября 1905-1991).

[показать] [показать]

Виктор Слыщенко. Фото 1940-х и 1960-х гг.

Родился Виктор в Петербурге, окончил искусствоведческое отделение исторического факультета Ленинградского университета и Художественно-промышленный техникум. До войны работал в издательстве «Детгиз».
Историки пишут, что в середине января 1942 года Моисей и Виктор работали над плакатами, уже не выходя из помещения редакции – передвигаться по городу, одолевать лестницы не было сил, оба художника были в состоянии дистрофии. Спали они на столе, под которым горел примус, а днем, «подпирая друг друга», продолжали рисовать.
Забегая вперед, сообщу, что с весны 1942 года руководство «Окнами» было возложено на одного человека – художника Василия Николаевича Селиванова (1902-1982), который в течение целого года работал в качестве художника и редактора один, без технического персонала, обеспечивая регулярный выпуск «Окон ТАСС», за время блокады создав более 70 плакатов. Только в 1943 году к Селиванову подключились фронтовые художники Петр Магнушевский и Сергей Панкратов.

[показать]

Василий Николаевич Селиванов

И последнее. Историки отмечают, что большая коллекция ленинградских «Окон ТАСС» сохранена и находится в Российской национальной библиотеке, только благодаря мужеству и гражданской позиции замерзающих и голодных ленинградцев. Это они - сотрудники Публичной библиотеки и простые жители города, не гнущимися от мороза пальцами, аккуратно снимали с бездействующих стендов и полуразрушенных домов плакаты, но не топили ими печки-буржуйки, чтоб согреться, а несли в Публичку на хранение.

Смерть

В конце января 1942 года истощенного от голода Ваксера пришлось перевезти в больничный стационар при Академии художеств, там была устроена лечебница с усиленным питанием для больных дистрофией. Об этом стационаре писал брат Элеазар.
2 января 1942 г.
«В Эрмитаже мне сказали, что Моисей с 25 января находится в ВАХ, в стационаре. Он страшно ослабел, и пришлось его туда поместить. Стационар ВАХ помещался на первом этаже, в бывшем машинном бюро. Это была большая светлая комната, угловая - окна на набережную и Третью линию. Нашел я его с трудом. Небольшая светлая комната, в которой стояло около десятка кроватей, большой стол и камин. В комнате было по ленинградским меркам тепло, но вообще, конечно, холодно. Моисей лежал на койке и читал «Утраченные иллюзии» Бальзака - последняя прочитанная им книга... Двигаться он не мог, не было сил, так как было истощение 3 стадии. Как обрадовался моему приходу! Еду взял, но ничего не мог есть. У меня, все же, не было мысли, что вижу его в последний раз, что жить ему осталось только два дня. Около него на тумбочке лежал блокнот и карандаш. С огромным трудом, но он - рисовал. Дал мне задание - связаться с редактором «Окон ТАСС». «Все образуется!» - это были последние слова, которые я услышал от него».

Известно, что Моисея навещали в стационаре друзья, правда, неизвестны их фамилии… 2 января Моисея «навестил Юрик, принес ему сахар и масло, но он уже не мог кушать». 3 января Моисей сказал сидевшему у его постели товарищу: «Не уходи, я сегодня умру». Но тот ушел.
4 февраля 1942 года утром Моисея Ваксера нашли мертвым. Художник умер он от тяжелой формы дистрофии. Печально и то, что Ваксер скончался, не дожив всего нескольких дней до эвакуации оставшихся сотрудников Академии художеств в Самарканд…

Биографы Ваксера пишут, «тело его завернули в одеяло и положили в круглом конференц-зале Академии, рядом с гробами художника И.Я. Билибина (1876-1942) и профессора О.Р. Мунца (1871-1942)». Уточню, что художник и иллюстратор, участник объединения «Мир искусства», 66-летний Иван Яковлевич Билибин умер в этом же стационаре спустя три дня – 7 февраля. А профессор Академии, архитектор Оскар Рудольфович Мунц (24 сентября (2 октября) 1871 - 7 января 1942) – месяцем раньше.
Личность Мунца интересна тем, что он родился в Одессе в семье генерального консула Нидерландов и являлся подданным этой страны. В 1889 году Оскар переехал в Санкт-Петербург, в 1893 году по изъявленному им желанию получил российское подданство. В 1896 году с золотой медалью он окончил художественное училище при Императорской Академии художеств (мастерская Л. Н. Бенуа). И уже в 1904 году начал преподавательскую деятельность в архитектурном классе в своей «альма-матер». С 1933 года Мунц являлся руководителем мастерской Ленпроекта, в 1939 году получил степень доктора архитектуры.

Думаю, что в те тяжелые дни суровой зимы 1942 года тела умерших сотрудников Академии хоронили не сразу, это подтверждают и воспоминания архитектора Евгения Петровича Климова, написавшего большую статью «Из осажденной крепости не бегут, ее защищают». Статья посвящена последним дням жизни И.Я. Билибина, а в название статьи взяты слова самого Ивана Яковлевича, сказанные в ответ на предложение наркома просвещения В.П. Потёмкина эвакуироваться с семьей вглубь страны, когда над городом нависала угроза вторжения.

Евгений Климов писал:
«Круглый (Шебуевский) зал имел весьма неприглядный вид: зияли оконные проемы, лишенные переплетов, на полу лежали кучи битого стекла, кирпича, железа. Все было запорошено снегом, затем все смерзлось, образовав сплошную ледяную гору. Из членов команды местной противовоздушной обороны администрации Академии были выделены три студента для организации захоронения профессоров: Билибина, Мунца, Фролова, Карева, доцента Фурсова и аспиранта Ваксера. Утром 18 февраля в помощь членам ПВО были выделены еще три девушки-пожарницы, для того чтобы вынести гробы и поставить их на машину. В то ясное морозное утро 18 февраля более чем скромная траурная процессия, состоявшая из трех членов команды ПВО, тронулась в путь. Было пять часов вечера, когда автомашина остановилась в 120-150 метрах от места, отведенного для захоронения. К могиле гробы тащили волоком, установили в два яруса и сверху насыпали небольшой могильный холм».

Моисей вместе с профессорами Академии был похоронен в братской могиле вблизи Смоленского кладбища, на правом берегу Черной речки, поскольку на самом кладбище мест уже не было. Через некоторое время над могилой была укреплена из кровельного железа табличка с фамилиями профессоров. Имя Моисея Ваксера, видимо, как аспиранта, а не профессора, в список погребенных не вошло. И даже в 1960 году, когда старанием Академии художеств на этой братской могиле установили памятник по проекту сына архитектора О. Р. Мунца – Владимира Оскаровича Мунца (6 марта 1903 - 14 января 1974), имя Ваксера вновь не указали.

[показать]

Братская могила профессоров Академии художеств на Смоленском кладбище в Ленинграде

Бывший в годы войны редактор «Окон ТАСС» Г. Кофман в книге «Художники города-фронта» (1973) писал:
«Умер Ваксер. С этим невозможно примириться. Фашисты задушили голодом человека, которому предстояло так много дать искусству!» Он ни о чем не мог говорить, не рисуя что-либо при этом. В его письмах рисунков было больше, чем слов. Он просто не мог не рисовать…. В последний раз я видел его, совсем слабого в Академии. Он показывал чудесные эскизы своего проекта восстановления Павловского парка. Он верил, что своими руками будет оживлять красоту, которую растоптали фашисты. Ваксер очень хотел выздороветь, его тянуло на фронт, он, как и все юноши того времени, мечтал о подвиге. Подвигом стала вся его короткая, честная и мужественная жизнь».
Для тех, кто знал Моисея, дружил с ним, учился и работал, он остался навсегда «неистовым безумцем и неугомонным романтиком, прекрасным другом и талантливым архитектором-художником».

[показать]

Моисей Ваксер

Послесловие

Отца Моисея – Бориса Львовича, глубоко потрясла смерть старшего сына. До самой своей смерти в 1959 году он пытался собрать остатки его творческого наследия и каким-то образом увековечить память о сыне. Об этом он не раз еще во время войны писал на фронт Элеазару:
25 мая 1942 года.
...В другое время мы, конечно, просили бы друзей, знакомых собирать, сохранять, передать нам всё, что связано с памятью о Мусе и его творчестве (фото, рисунки, письма, записки, книги, фото архитектурных работ и т. п.), но теперь …

27 марта 1943 года
Поскорее бы разгромить врага и заключить тебя в свои старческие объятия! Вместе бы подумали о собрании творчества нашего Муси, составлении монографии, увековечивании его памяти.

12 октября 1943 года
Наша миссия в жизни - собрать, когда условия это позволят, все его творчество, до маленькой записочки, рисуночка, передать всё опытным литературным рукам для составления монографии. По окончании войны поеду в Минск, авось там найду его письма, книги и т.п.

7 августа 1944 года
Я пережил возраст своих родителей и пережил на 30 с лишним месяцев нашего Орла - Моисея! Я никогда не стремился к материальным благам и накоплению ценностей, но я был удовлетворен и горд тем, что у меня такая семья, что у меня сын гений, в будущее которого я верил. Но его от нас трагически вырвала проклятая война, и моя жизнь лишена смысла и цели. Но нужно собрать материалы о Моисее. Кончится война, я этим займусь, если доживу. А если нет, то ты и Арик сами постарайтесь сделать это.

Долгие годы эта идея, вынашиваемая отцом Ваксера, в силу разных обстоятельств, так и не была осуществлена. Только в 2001 году, самый младший брат Моисея – Ари, эмигрировавший в Израиль, издал в Тель-Авиве на собственные деньги книгу «Ваксерилья», где собрал все документы, воспоминания и рисунки художника.

[показать]

Обложка книги "Ваксерилья", изданной в 2001 году в Израиле

В 2003 году Ари Ваксер передал все имеющиеся у него письма, фотографии и рисунки Моисея в отдел рукописей Российской национальной библиотеки. В 2009 в Музее обороны Ленинграда была представлена большая экспозиция работ художника и архитектора.
В год празднования 70-летия Победы в Великой Отечественной войне на мемориальном кладбище «Остров декабристов» был установлен кенотаф (надгробный памятник в месте, которое не содержит останков покойного, символическая могила) Моисею Ваксеру.

[показать]

Открытие кенотафа Моисея Ваксера 2015 г.

В открытии памятника приняли участие генеральный директор ТАСС Сергей Михайлов, директор Санкт-Петербургского регионального информационного центра ТАСС Александр Потехин и инициатор увековечения памяти Ваксера, дочь художника «Окон ТАСС» блокадного времени Василия Селиванова - Инна Васильевна Селиванова.
«Символично, что этот кенотаф мы открываем на кладбище, которое само по себе является памятным знаком всем ленинградцам, погибшим при защите Ленинграда или умершим в блокадном кольце. - сказал в своей речи Александр Потехин. - Теперь у нас и следующих поколений ТАССовцев есть место, куда можно прийти и отдать дань уважения всем нашим коллегам, положившим свою жизнь ради Победы»

Напоследок о Тоте

А как же сложилась судьба любимой Моисея, фактически жены, Тоти?
В феврале 1942 года Антонина Изергина была эвакуирована из блокадного Ленинграда в Алма-Ату, где работала инструктором альпинизма в военной школе. В марте 1944 года она вернулась в Ленинград и сразу же активно включилась в работы по восстановлению Эрмитажа. Уже 7 ноября того же года в музее открылась «Выставка памятников искусства и культуры, остававшихся в Ленинграде во время блокады», в организации которой Изергина принимала активное участие.
Элеазар вспоминал, что в 1944 году он, будучи в Ленинграде в командировке, встречался с Антониной Николаевной в старой ее квартире по улице Куйбышева. «Внешне там ничего не изменилось. Вещи Моисея хранились в не распакованных чемоданах. Не было только Моисея. Я находился тогда на службе в действующей армии, поэтому ничего из того, что принадлежало брату, не взял, все мое имущество находилось на мне. Как и все военные, я не знал, что со мной случится в самом ближайшем будущем».

Начиная с осени 1945 года, когда в Эрмитаж вернулась эвакуированная в Свердловск коллекция, Изергина работала над восстановлением постоянной экспозиции, посвященной живописи Германии и Австрии, поскольку являлась специалистом по искусству Германии XVII-XIX веков.
В 1946 году Антонина Николаевна вышла замуж за директора Эрмитажа Иосифа Абгаровича Орбели (20 марта 1887 - 2 февраля 1961), в том же году у них родился сын Дмитрий (1946-1971), ставший известным медиком.

[показать]

Сарьян Мартирос Сергеевич (1880-1972) Портрет академика Иосифа Орбели. 1943 г. Национальная галерея Армении, Ереван

Иосиф Орбели был директором Эрмитажа с 1934 по 1951 год. В годы войны он руководил и эвакуацией коллекции Эрмитажа и других учреждений Академии наук СССР, а также охраной здания. Оставаясь во время блокады в Ленинграде, он вёл большую работу по сохранению музейных ценностей. С 1944 года участвовал в работах по восстановлению Зимнего дворца и экспозиций Эрмитажа.

[показать]

Упаковка вещей в Эрмитаже. 1941 год

В 1952 году А.Н. Изергина стала заведующей сектором западноевропейской живописи и скульптуры, в 1960 году защитила диссертацию и получила звание кандидата искусствоведческих наук. В Эрмитаже Антонина Николаевна проработала до последних дней своей жизни.

[показать] [показать]

Антонина Николаевна Изергина 1955 г.
Антонина Николаевна Изергина 1968 г.

Последней значительной научной работой Изергиной, изданной уже посмертно, была статья о живописи Матисса, блестяще написанное исследование, посвященное столетию со дня рождения художника. Признаюсь, печально, что среди множества опубликованных книг и статей Изергиной не было хотя бы небольшой монографии о Моисее Ваксере…

Элеазар Ваксер встречался с Антониной Николаевной еще раз в 1968 году, на следующий год после ее 60-летнего юбилея. Об этой встрече Элеазар вспоминал: «По случаю моего появления она устроила обед, познакомила со своим сыном и его женой. Мы вспоминали Моисея. Документы Моисея хранились в страшном беспорядке, все фотокарточки были свалены в общую кучу. Антонина Николаевна показала мне оригинал дневника Моисея, альбом «Наш Эрмитаж», хвасталась, что этим альбомом любуется «вся Европа»».

Как истинный искусствовед, Извергина цепко держалась за всё, что было связано с Моисеем, и ничего не отдала Элеазару. 19 марта 1969 года Антонина Николаевна скончалась. Ее сестра Мария, приехавшая на похороны и наводившая порядок в квартире, чемоданы с вещами, работами и документами Ваксера просто выбросила.
Так всё, что было оставалось у Антонины Николаевны, связанное с именем Моисея было уничтожено…
Больше мне добавить нечего…

Источники – книга А.Ваксера «Ваксерилья» (Тель-Авив, 2001), сайты 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13.