Я не знаю, наверно, это будет спойлер. Поэтому без имён.

Я сделала труса сильным к концу книги. Он всегда так боялся, что не мог постоять не только за окружающих, но и за свои личные границы.

Когда я впервые осознала, что пишу ссыкливого труса, я даже немного расстроилась. Или скорее разочаровалась в нём, потому что был некий налёт прочих приятных качеств, что до поры эту трусость прятали. Или просто не выпячивали, и человек он был достаточно притягательным. Я ж первая топила за то, что он должен начать бороться, все обстоятельства складывались в эту сторону - а он всё не начинал. Главы тянулись, и это было не от его безграничного терпения, а от чёртовой зоны комфорта (каким бы адом она не была/казалась), ступить за которую ещё страшнее, чем терпеть дальше.

И вот финал, где неизбежно нужно меняться. Вот обстоятельства, которые напрочь разбомбили зону комфорта, и возвращаться больше некуда. Вот он меняется под стать им, с одной стороны, потому что "вроде давно хотел, и ему все говорили, что так надо", с другой - выбора уже не осталось. И только сейчас я понимаю, что он по дороге просрал свои чувства. Весомую часть того, что и составляло его с начала.

Это вписывается в сюжет ещё идеальней, чем простой путь "герой стал сильнее под давлением обстоятельств". Герой немножко помер под этим сраным давлением, вот что у нас вышло. Обожаю, когда само выходит ещё лучше, чем первоначальная идея) Помер, как и должен был, потому что иначе в его случае невозможно.

Остался ли где-то внутри он прежний? Закопанный, забытый и такой милый в своей слабости.

А я перечитываю всё это, даже не знаю, можно ли назвать "редактурой" то, чем я сейчас занимаюсь (скорее устранением нестыковок и излишних местоимений), и мне нравится. Безумно нравится, когда герои не просто неидеальны, а вот настолько далеки от звания "Героя". Наверно, это новый шаг в развитии.

Раньше мои герои мучались, терзались, косячили и имели тьму недостатков, что, по заверениям окружающих, делало их достаточно живыми. Но обычно выплывали ради кого-то, страдали жертвенностью и иногда переборным человеколюбием. Теперь мне хочется вытаскивать больше неприглядного. Я читаю, какой он трус, и меня захватывает история.

Хочу пойти перечитывать Стругацких. Вот где высший пилотаж.