Исходные данные эмпирического опыта прошлого и настоящего представлены временными рядами фактов. Ряды фактов прошлого и настоящего также позволяет экстраполировать временные ряды фактов возможного будущего. Временные ряды фактов прошлого и настоящего отображают только события, имеющие место в феноменальной реальности.
Исходные данные опыта проникновения в коллективное бессознательное, в мир веры, представлены временными рядами мифологем, отражающими события в этих мирах, которые принято называть мифологической реальностью. Мир мифологической реальности, представлен человеку языком мифологем.
Временные ряды фактов и мифологических событий не обязательно совпадают в пространственно-временном континууме человеческой истории, то есть они не обязательно когерентны относительно друг друга, и их наложение друг на друга не обязательно представляет нам один и тот же образ реальности. При этом оба этих класса временных рядов являются единственным материалом для построения идеологических и семантических координат, внутри которых протекает жизнь как отдельного человека, так и целых культур, и цивилизаций. Их сочетание – это единственная почва, на которой зиждутся наш язык и культура. Временными рядами фактов и мифологических событий представлено нам Священное Писание. Ряды фактов и мифологических событий тесно переплетены и во взаимном влиянии дают нам представление о действительности, дают нам картину мира.
Если нас лишить временных рядов фактов, то наше сознание немедленно погрузится в бессмысленно клубящийся хаос разноцветных пятен и непрерывной флуктуации великого множества материальных форм, ни одну из которых мы не сможем ни идентифицировать, ни даже вычленить и объективировать ни в пространстве, ни в причинно-следственных координатах линейного времени.
Если же нас лишить временных рядов мифологических событий, то наше сознание тотчас лишится любых семантических парадигм и координат: мы перестанем различать зло от добра, безобразное от прекрасного, ложь от правды… У нас исчезнут мнения, точки зрения и интеллектуальные позиции.
Основным инструментом, позволяющим нам отфильтровывать, вычленять, фиксировать и помещать на нужное место в иерархии ценностей те или иные факты и мифы, являются сознательные и бессознательные попытки определить ценность факта или мифа для себя лично, для своей семьи, своего этноса, нации, своего биологического вида и т.д., т.е. более или менее успешные попытки произвести аксиологический анализ. Если же ценность события-факта или события-мифа в принципе не способна быть определена, то событие для нас в ценностном отношении не существует и на картину мира влияние не оказывает.
Существование отдельного человеческого сознания немыслимо и непредставимо вне единой системы координат «факты-мифы», создающей персонально для каждого из нас более или менее обширное семантическое пространство в процессе непрерывного взаимодействия двух своих неустранимых составляющих: суммы фактов и суммы мифов. Мы переживаем картину мира в координатах «факты-мифы».
События всегда являются следствием каких-то предшествующих событий и причиной для событий последующих. События способны происходить в обеих областях данной нам феноменальной реальности: объективированной (внешней) и субъективированной (психической). Никакое событие, к какой бы из этих двух областей нашего восприятия оно ни относилось, невозможно придумать, выдумать, сфальсифицировать.
Если событие происходит в объективированной реальности, мы называем его «фактом» и помещаем во временной ряд фактов, если же оно имело место в субъективированной реальности (вера, миф, сон…), мы называем его «мифологическим событием» и помещаем во временной ряд мифологических событий.
Миф – это не легендарное сказание, сознательно сконструированное человеком для подтверждения той или иной заранее заданной картины мира, миф – это особая субъективированная реальность, представленная нам языком мифологемы, независящая от наших сознательных желаний видеть мир так или иначе.
Ложь же – это ошибочное или сознательно злонамеренное отношение к мифологическому событию как к факту или, наоборот, неправомерное перемещение факта в область мифологических событий. В этих случаях создаются ложные временные ряды фактов и мифических событий, они представляют нам ложную картину мира.
Неложные временные ряды мифических событий устанавливают в онтологическом единстве нашего универсума нашего сознания условные гносеологические ориентиры, безусловно помогающие не заблудиться в объективированных и субъективированных психологических мирах, представляют нам все более точную картину мира.
Ложные временные ряды мифологических событий вносят искажение в отношение к неложным мифологическим событиям и в их гносеологическое использование личностью и обществом. К такому же явлению приводят ложные временные ряды фактов. Однако неправомерное смешение мифологических и фактических рядов – чрезвычайно распространенное явление не только в среде не имеющих философскую и богословскую подготовку людей, но и в среде профессионалов.
Русский язык, как и языки других народов, является интегральным языком фактов и мифологем и однозначно характеризуется не только запасом слов и правилами своего синтаксиса, но также и способом соответствия между смыслом и словами. Если бы кто-нибудь пользовался словами русского языка, но связывал бы с ними другие смыслы, чем обычные, то это не был бы русский язык.
К главной характеристике однозначности языка относится соответствие между его звуками (или же написанными знаками и т.п.) и их смыслом. Если установлено только соответствие слов или выражений языка и названных ими предметов, то соответствие между звуками и смыслом еще не произведено, т.к. далеко не все выражения служат для называния предметов, но смыслом обладают все слова и выражения языка. Не следует забывать, что два выражения могут называть один и тот же предмет, однако обладать различными смыслами. Например, выражения – самая высокая гора Тибета и самая высокая гора планеты, имеют разный смысл, но называют одну и ту же гору Эверест.
Смысл, которым наделено выражение, определяет соответствие между этим выражением и некоторого типа мыслями. Конечно, все те, кто пользуется одним и тем же выражением в одном и том же смысле не обязаны связывать с ним одну и ту же мысль. Естественно, это было бы невозможно у различных личностей, а также и у одной и той же личности, пользующейся одним и тем же выражением в разное время.
Смысл слов и выражений некоторого языка определяют правила смысла. Правила смысла определяют соответствие ситуации и высказывания. Нарушение соответствия ситуации и высказывания должно быть понято как нарушение присущего данному языку соответствия смыслов. Например, когда человек морщится от неприятного вкуса еды, но говорит, что очень вкусно.
Существуют два вида эмпирических правил смысла, которые можно назвать простыми и составными эмпирическими правилами смысла. Эмпирическое правило смысла является простым, если утверждает: только тот не нарушает присущего языку подчинения смыслов, кто ввиду переживания такого-то и такого впечатления, готов признать так-то и так звучащее предложение. Составным эмпирическим правилом смысла является такое правило, которое требует готовности признать так-то и так звучащие предложения при выполнении некоторых условий, которые среди прочего состоят в переживании некоторого впечатления. Совокупность таких условий, как и отдельные впечатления, называют эмпирическими данными.
Правильная связь между словесным выражением эмпирических данных и его смыслом должна быть такой, чтобы словесному выражению соответствовал определенный смысл. Каждому выражению должен бы соответствовать лишь один определенный смысл, однако языки не удовлетворяют этому требованию и приходится довольствоваться тем, чтобы хотя бы на протяжении одного рассуждения выражение всегда имело один и тот же смысл.
Это происходит потому, что в каждый момент времени человеку даны не только эмпирические данные, но данные мифологических событий. Ряды фактов и ряды мифологических событий различимы, но не разделимы. Данные для получения представления картины мира всегда представлены двумя временными рядами: фактов и мифологических событий. Правила смысла для рядов фактов и рядов мифических событий различны. Это главное правило для гносеологического использования рядов фактов и мифических событий.
Правила смысла для фактических рядов, с определенной степенью точности, универсальны, правила же смысла для рядов мифических событий такой универсальностью не обладают. Это необходимо помнить богословам, которые, в основном, работают с рядами мифических событий, в их работах должны в явном виде присутствовать описания их правил смысла, в противном случае читатель (слушатель) будет применять к их тексам свои правила смысла, во многом другие, при этом текст (проповедь) потеряет свой первоначальный смысл. У читателя (слушателя) будет создаваться искаженное представление картины мира.
Мы часто сталкиваемся с этим явлением, когда читаем тексты мыслителей прошлого, не зная их правил смысла, применяем произвольно свои, что не позволяет воспринимать текст адекватно и «видеть» тот мир, который они стремились нам открыть.
Проблема специфики гносеологического дискурса может быть разрешена через исследование соответствующих ему знаковых моделей, которые интерпретируются в качестве архетипов представления картины мира.
У человеческого разума и понимания существуют границы, эти границы обусловлены антропологическими, культурными и социальными причинами. Человек стремится как-то компенсировать эту ограниченность. В качестве основной функции этой компенсации выступает функция сжатия основополагающей для данной культуры информации, позволяющая достичь систематизации информации в доступном для человеческого понимания виде. Получаемые в результате подобного сжатия категории, являются индивидуально-всеобщими понятиями, их универсальность обнаруживает себя во всякой человеческой индивидуальности той или иной культуры и соразмерна ей.
Функции сжатия служит теория, которая позволяет осуществлять сжатие неохватного для индивидуального разума массива эмпирических описаний фактов и мифологических событий. Теоретическое сжатие, в той или иной форме, имеет место в процессе составления представления о картине мира любым человеком, тем более оно имеет место в богословии, в философии, в науке.
К идее конечности человеческого разума, в той или иной форме, обращались многие мыслители: Пифагор, Сократ, Платон, Августин, Лейбниц, Юм, Кант, Хайдеггер и другие, они считали, что составление расширенного представления о действительности возможно на основе сжимания совокупности временных рядов фактов и мифических событий. Это закон теории – сжимание информации для получения расширенного представления.
Теоретизирование, или спекуляция (лат. speculatio – умозрение), определяется стремлением выйти за пределы конечности человеческого разума.
Временные ряды мифологических событий позволяют людям осуществлять предельный охват и сжатие имеющегося опыта. В мифологеме картины мира сжата совокупность культурной информации живущего поколения людей до вместимости сознания отдельного человека. Наиболее богатой, в этом смысле, является мифологема Рая и соответствующий ей архетип «Рай и поиск Рая».
Представление о картине мира выполняет функцию предельного сжатия культурной информации. Сжатие культурной информации, которая состоит из рядов фактов и мифологических событий, производится в рамках сознания отдельного человека, поэтому оно имеет индивидуальный характер. Предельное сжатие не может быть коллективным, т.к. целое можно помыслить лишь из некоторой конкретной точки.
Но существуют проблемы, которые нельзя решить обращением к опыту даже в системе координат «факты-мифы», они решаются только при помощи введением некоторых конвенций. Конвенции вместе с данными опыта позволяют найти решение. Суждения, из которых составляется это решение, не детерминированы опытными данными, их принятие зависит от нашего к ним отношения, конвенции, которые участвуют в решении проблемы, мы можем изменять по нашему усмотрению и, следовательно, получать иные решения. Однако система основных конвенций в латентном виде уже содержится в мифологии, во временных рядах мифологических событий.
Представление о картине мира не определяются однозначно данными опыта даже при условии конвенции, оно зависит от выбора понятийного аппарата, с помощью которого мы интерпретируем исходные данные. При этом мы можем выбирать тот или иной понятийный аппарат, изменяя тем самым всю картину мира. Это означает, что в той мере, в какой кто–либо пользуется определенной понятийной структурой, данные опыта заставляют его признавать определенные решения о картине мира. Мы можем выбрать иной понятийный аппарат, на основании которого те же самые исходные данные не требуют признания этих решений, т.к. в новом понятийном аппарате эти решения вообще не фигурируют. Однако и в этом случае существуют ограничения, т.к. ограниченный набор понятийных систем заложен в мифологии нашего коллективного сознания и бессознательного.
Следует ли сделать вывод, что все понятийные аппараты и все создаваемые с их помощью картины мира, или представления о действительности, одинаково хороши? Если мы хотим различать между понятийными аппаратами плохие, хорошие и лучшие, то возникает вопрос критерия. Для христианина этим критерием является обоживание. Тот понятийный аппарат лучше, который лучше соответствует процессу обоживания.
В состав картины мира, которая рисуется в нашем сознании, входят впечатления, сформированные формами воображения. Формы же воображения берутся из рядов мифологических событий. Роль впечатлений заключается в том, что после уже совершенного выбора понятийного аппарата они определяют, какие из элементов, содержащихся в этом аппарате, должны войти в представление о картине мира.
Таким образом, все составляющие процесса получения картины мира человеком определяются временными рядами мифологических событий.