Вдруг из тихой тягучей туманной совсем ноябрьской осени с опаловыми холодными каплями на боярышнике захотелось нестерпимо февраля – ясного, морозного, солнечного, свежего, чистого, звонкого – кубарем кататься с псковских холмов, и глаза слепит от такой белизны, и в 3ёх метровых сугробах тонуть, и шарф колет, и хохотать, кидаясь снегом, и перчатки промокшие заледенили уже, и руки ментоловые как будто