Название: Futile Wars
Автор: arctic_grey
Переводчик: icoffeu
Бета автора: отсутствует
Бета переводчика: Pacific_Fighter
Пэйринг: ryden
Тип: slash
Рейтинг: overall R
Жанр:  AU, POV 1st, switches
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: Брендон и Райан были вместе около трех лет, но их отношения потерпели крах. Прошло больше года, и они встречаются. У обоих сейчас новая жизнь, но они понимают, что некоторые вещи никогда не меняются.
Разрешение на перевод: получен
Дисклеймер: not real, never happened.
Ссылка на оригинал: http://www.livejournal.com/tools/memories.bml?user=beggarsnotes&keyword=Futile+Wars&filter=all
Примечания переводчика: скажу лишь, что эта работа меня зацепила. как для первого опыта арктик грей в слеше-это очень сильно.

  7.

This is something epic.

Райан

- На улице идет снег! – кричу я на всю комнату и буквально сталкиваю Брендона с кровати. Брендон подходит к окну, и сонно выглядывает наружу.  Я прыгаю на месте, как ребенок, ведь у нас в Вегасе не было снега.

- Пошли на улицу! – я практически умоляю его.

- Рай, еще так рано, - промямлил Брендон, и я шлепаю его по заднице. Он мгновенно просыпается.

Спустя двадцать минут мы уже в парке, в пяти минутах ходьбы от квартиры Брендона. Я леплю снежки, смеюсь, и часть моего энтузиазма передается Брендону.

Я пытаюсь попасть снежком в елку, но мне это никак не удается. Потом я чувствую, как снежок попадает мне в затылок, оставляя звонкий шум в голове. Я поворачиваюсь, и вижу, что Брендон улыбается, как идиот.

- Ну все! – восклицаю я, и Брендон начинает убегать от меня. Я выше, мои ноги длиннее, и вот я уже догнал его, уложив на землю. Он извивается подо мной, и я набираю побольше снега и натираю им его лицо.

- О нет! Нееееет! – протестует Брендон и смеется.

Я прекращаю дразнить его, и целую. Мы тяжело дышим, от того, что бегали, и от того, что так долго целовались. Он улыбается, и, господи, я обожаю этого парня. Я убираю его растрепанные волосы с глаз.

- Ты прекрасен, - говорит Брендон, и это то, что я хотел сказать ему.

Я поднимаюсь, и помогаю Брендону. Мы отряхиваем нашу одежду от снега, переплетаем пальцы, и идем вдоль парка.

- Каждый день будет таким, - говорит он. – Когда ты переедешь сюда, мы сможем быть вместе каждый день.

Я, наверное, улыбаюсь, как полоумный. Брендон останавливается, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

- И так будет каждый день до конца моей жизни. Потому, что если так не будет, если ты будешь не со мной, то это не та жизнь, которую я хочу прожить, - я чувствую, как румянец окрасил мои щеки, а Брендон улыбается. – Если в моей жизни не будет тебя, краснеющего от моих  слов, то я не хочу жить. Потому, что я хочу быть только с тобой. Каждый день. Каждую секунду. Пока смерть не разлучит нас, -  говорит он, и в его голосе слышна настойчивость. Он притягивает меня к себе, и страстно целует, от чего в моем животе порхают бабочки.

Мы вернулись в его квартиру, и я начал готовить нам завтрак. Когда все было готово, я пошел в спальню к Брендону, сказать, что стол накрыт. Он сидит с лэптопом, что-то печатает, и говорит, что будет через секунду. Ему нужно попрощаться с одним из его он - лайн друзей. Каким-то парнем по имени Адам. Он встает с кровати, обнимает меня, и говорит, что он бы предпочел меня на завтрак. Я думаю, что это замечательная идея.

***

Брендон стоит посреди моей комнаты и не знает, что делать. Я сижу на краю кровати, и сам не знаю, что делать. Сейчас около шести утра, и Брендон уезжает. Мы проспали всего пару часов.

Брендон уезжает, и я не хочу думать об этом. Я уже чувствую себя опустошенным.

Его взгляд пропитан сожалением, но я не хочу, чтобы он извинялся. Если я буду скучать по нему, это будет только моя вина. Если я снова влюблюсь в него, это будет только моя вина. Если мое сердце снова разобьется, то это будет только моя вина.

- Ты можешь поехать со мной, - тихо говорит Брендон. Я перевожу взгляд на него, и вижу проблеск надежды в его глазах. Он не хочет оставлять меня, а я не хочу оставлять его. Мы печальные придурки, думаю я. Мы хватаемся за все, что угодно, любую возможность, лишь бы не отпускать друг друга.

- Хорошо, - говорю я. И мы снова откладываем необратимый момент прощания на неопределенный срок.

- Правда? – спрашивает он, с облегчением и радостью в голосе. Я киваю и улыбаюсь. Я беру свою сумку, и начинаю складывать то, что мне понадобится: мой iPod, ключи, кошелек, телефон, блокнот. Я поворачиваюсь к нему, и говорю, что готов идти.

До автобусной остановки мы идем в тишине. В раннее утро вторника на улицах нет никого.  У меня такое чувство, будто я сбегаю из Ванкувера, пока никто не видит. На улице холодно и туманно. Брендон идет рядом, его выражение лица трудно понять. Я снова не могу вынести физического контакта.

Такое впечатление, будто мы создали определенный режим. Мы ходим вокруг да около наших чувств днем, но, как только наступает ночь, никто больше не притворяется. Мы занимаемся диким, сумасшедшим сексом, обнимаемся, даем клятвы нашей вечной любви друг другу. К рассвету пелена ночных чувств испаряется, и мы возвращаемся к началу, где не прикасаемся друг к другу, не говорим заученными фразами из кинофильмов,  и где поселилась неловкость и неуверенность.

Уже, кажется, в тысячный раз за прошедшие два дня, я спрашиваю у себя: кто мы друг для друга? Но я решаю, что это неважно потому, что мне хорошо. Мы не друзья, и мы не влюбленные. Мне все равно.

В автобусе масса свободных мест, лишь четверть из них занята. Мы заняли места в конце автобуса. Мы не говорим друг другу ничего, может, потому, что еще так рано. Мы, наконец, позволили себе минимальный физический контакт. Мое колено касается его. Возможно, мы сказали друг другу слишком много, возможно, нам надоело притворяться. Я беру его руку в свою, и больше не отпускаю.

Мы пересекаем границу, и я понимаю, что не был в Штатах уже несколько месяцев. Я не был в Вашингтоне с тех пор, как мы расстались.

- Это похоже на что-то грандиозное, - говорю я Брендону. – Возвращение в Сиэтл. Это что-то нереальное.

 Брендон сжимает мою руку, и кладет голову мне на плечо. Я целую его макушку. Весь остаток пути мы проводим в таком положении. Похоже, что я вчера сказал так много, что новые мысли еще не успели зародиться в моей голове. Я закрываю глаза, и я счастлив, что Брендон рядом со мной. Это все, что мне нужно. Знать, что он рядом.

Спустя несколько часов мы в Сиэтле. Автобус подъезжает к станции и останавливается. Я выхожу из него, собираюсь идти, но понимаю, что не знаю, где живет Брендон.

- А где ты сейчас живешь? – спрашиваю я, и чувствую себя глупо. Я помню, как был здесь в последний раз, два лета назад, когда мы расстались. Мы ссорились в тот раз. До этого мы никогда не ссорились. Брендон признался в своем вранье, и я больше не доверял ему. Я очень хотел в этом разобраться, но он не хотел говорить об этом, и никогда не пытался. Я думаю, Брендон просто устал. И мы поссорились, мы плакали, и я начал собирать свой чемодан потому, что с меня было довольно, а он перевернул мой чемодан вверх тормашками, и все высыпалось на пол. Я убежал из его квартиры в три часа утра, и спрятался в парке. Я плакал до тех пор, пока не окоченел, и вскоре вынужден был вернуться.  А он не спал, ждал меня, пока я вернусь. Потом он заснул, с облегчением от того, что приступ драмы закончился.

Сиэтл свидетель моего краха. Сиэтл разбил мое сердце.

Мы продолжаем идти, и мне становится скучно.

- Мы скоро придем? – спрашиваю спустя десять минут.

- Еще столько же.

Спустя еще десять минут.

- Далеко еще?

- Почти пришли.

В конце - концов, мы пришли к небольшому холму и повернули направо. Вот она, новая улица Брендона. Выглядит, как обыкновенная улица Сиэтла.

- Это хороший район, тут живут, в основном, семьи, поэтому, тут очень уютно. Наш дом в конце улицы, - говорит Брендон и ведет меня дальше.

Из всего, что я совершил за прошедшие пару дней, этот поступок самый странный: экскурсия в квартиру Брендона и Адама. Зачем мне это понадобилось? Это больно и очевидно, что я хочу посмотреть, как бы выглядела моя жизнь с Брендоном.

Это должна была быть наша квартира.

Мы зашли в здание, их квартира на первом этаже. Предыдущая квартира Брендона была на пятом этаже, без лифта. Меня тошнит от этой мысли.

Брендон останавливается у двери и закусывает губу.

- Ты, эм… Дай мне пару минут, я приведу квартиру в порядок. Там такой беспорядок.

Я вскидываю бровь.

- Брендон, я знаю, что ты неряха. Я встречался с тобой три года. Сомневаюсь, что меня что-то может удивить.

Брендон сдается, и открывает дверь.

Я вхожу за ним. Он бросает ключи на столик у входа, и подбирает почту с пола. По его движениям я могу сказать, что это у него происходит уже на автоматизме. Я пользуюсь мгновением, и осматриваюсь вокруг.

Мой взгляд падает на пару обуви возле двери. Она не принадлежит Брендону.

Я прохожу дальше в квартиру. Спальня сразу налево, а комната после нее - довольно просторная гостиная. Коридор поворачивает направо и в конце три двери, одна в тупике, и две по бокам. Я прохожу дальше и вижу, что комната слева - кухня, посредине - ванная, и справа - вторая спальня. Ах да, и в каждой комнате сплошной беспорядок. Одежда, журналы, грязная посуда, всякая мелочь, мусор, один сплошной мусор.

- Как тебе? – спрашивает Брендон. Это хорошая квартира, правда, немного велика для двоих. Я спрашиваю, сколько стоит рента, и она оказывается довольно высокой.

- Ты можешь позволить себе это? – спрашиваю я его.

- Да. Родители Адама помогают с оплатой, - говорит Брендон.

- Мило. Он из обеспеченной семьи? – спрашиваю, чтобы поддержать разговор, и он кивает.

Я вижу одежду, и знаю, что она не принадлежит Брендону. Когда я вижу вещи Адама, я понимаю, что он не просто имя и плохой сон, он настоящий человек с чувствами. И это – его дом. Это – дом Брендона. Это – их дом. В моем горле пересохло.

- Я, эм… Можно мне воды?

- Да, конечно, - говорит Брендон, и мы проходим в кухню.

Тарелки на столе покрыты плесенью. Это Брендон. Свечи на столе на половину сгорели. Это Адам. Брендон подает мне стакан воды, и извиняется за беспорядок. Я слегка улыбаюсь ему, и делаю глоток.

Затем я замечаю дверь холодильника.

Магниты. Магниты-буковки на двери холодильника сложены в слова «Брендон» в одном углу, и «Адам» в другом. Я подхожу ближе. Фотографии. Магниты удерживают фотографии,  фотографии из фото – кабинки, фотографии с разными стрижками и одеждой, разных дней, разных месяцев. Фотографии Брендона и другого парня. Они целуются, обнимаются, улыбаются друг другу, улыбаются камере.

Мне плохо. Меня сейчас буквально стошнит. Пара на фотографиях выглядит счастливой. Чертовски счастливой.

Адам красивый. Он выглядит лучше, чем я. У него черные, короткие волосы, растрепанные и уложенные гелем. У него длинный нос и волевой подбородок. Его глаза не такие большие, как у меня. Он не такой тощий, как я, он держит себя в форме. Он очень хорошо выглядит. Я смотрю на фотографию, где его губы прижаты к губам Брендона. Раньше только я мог целовать его. Но сейчас все права на это у Адама. Кто знает, где губы Брендона еще побывали?

Я чувствую взгляд Брендона на себе, но не хочу к нему поворачиваться. Я не хочу видеть, какими эмоциями окрашено его лицо. Чувством вины или гордости. Может, Брендон врал мне? Это парень на фотографиях выглядит абсолютно счастливым. Я не могу представить его глотающим таблетки. Может, между ними все хорошо? А я просто переспал с одним игроком этой команды? Я переспал с Брендоном дважды за последние два дня.

Я смотрю на целующуюся пару. Меня тошнит. Их счастье реально. Я слышу, как Брендон зовет меня, но звук приглушен, будто он стоит далеко-далеко. Я с неохотой перевожу взгляд на Брендона.

У меня не было права  брать чужое.

Брендон

Я нервничаю, и не отрываю взгляда от Райана, пока он смотрит на наши с Адамом фотографии.

- Райан? – зову я. Это Адам прикрепил эти фотографии сюда. Ему нравятся эти затертые до дыр клише, и, мне кажется, это мило.

Райан смотрит на меня, и улыбается, но уголки его глаз даже не дрогнули. Его взгляд холоден, от него веет неприязнью.

- У тебя есть из чего приготовить завтрак? – спрашивает Райан, и проходит к столу, садясь на стул. Он полностью отверг меня.

Я не хочу, чтобы Райан отстранялся от меня. Я хочу, чтобы он сказал, что его беспокоит. Но я не трогаю его, очевидно, что он не хочет говорить об этом.

Я открываю шкафчики в поисках еды. Я уверен, здесь должно быть что-то пригодное для завтрака. Я нашел хлеб и томатный суп в жестяной банке. Черт, этого мало, но должно сойти за приличный завтрак.

- Тут всегда такой бардак, или только когда Адама нет? – спрашивает Райан, и показывает на стопку заплесневелых тарелок на столе. Я смеюсь, чтобы скрыть смущение, и признаюсь, что так грязно только тогда, когда я один дома.

- Адам контролирует тебя, да? Мило с его стороны, - бормочет Райан, и понимаю, что он не ждет от меня ответа. Я переливаю суп в кастрюлю, и он уже почти подогрелся, когда Райан говорит.

- Адам, видимо, любит свечи.

Я вздыхаю, и поворачиваюсь к Райану. Я не могу понять, в чем проблема.

- Райан…, - начинаю я, но он меня перебивает.

- Ты любишь его? – спрашивает он. Его голос звучит монотонно, но, в то же время, настойчиво. Он смотрит мне в глаза, и я не тороплюсь с ответом. Да и он не ожидает его от меня.

Райан встает со стула, и практически кричит на меня.

- Ты любишь его, Брендон. Любишь! Потому, что если ты не любишь его, то во всем не было НИКАКОГО ГРЕБАНОГО СМЫСЛА! – выпалил он.

Райан никогда не кричал на меня, и я отхожу на шаг назад, абсолютно сбитый с толку.

- Скажи мне, что любишь его! – приказывает он, а я не могу понять, что происходит.

- Я… Я люблю, - заикаясь отвечаю я.

Райан кивает, и немного успокаивается.

- Хорошо. Это хорошо, - говорит он, и спрашивает еще один вопрос, на этот раз тихо и мягко. – Ты скучаешь по нему, когда его нет рядом?

Я понятия не имею, почему Райан спрашивает это у меня. Почему он так хочет услышать, что я люблю Адама? Я снова медлю с ответом.

- Брендон, - говорит Райан, и имеет в виду «Брендон, пожалуйста, не думай, что я так глуп», «Брендон, ты не умеешь мне лгать» и «Брендон, я же тебя знаю».

- Иногда, - слышу я свой голос, и это правда.

Райан снова кивает, и садится на место.

- Суп выкипит, - говорит он. Я поворачиваюсь, и начинаю помешивать суп. Я все еще не понимаю, что произошло.

Мы едим в тишине. Я никогда не видел, чтобы Райан так злился. Никогда. Даже когда я разбил ему сердце и врал ему, он никогда не был так зол. Когда я сказал ему об Адаме, он плакал. И он принял это. Он позволил мне вытереть ноги об него, растереть в прах его доверие, обращаться с ним, как с вещью, он позволил мне все это и никогда не кричал на меня так, как сейчас. И когда я покончил с ним, я ушел. И он молча смотрел, как я ухожу. Думаю, некоторые люди меняются.

- Почему ты кричал на меня? – спрашиваю я, и понимаю, что выгляжу, как маленький ребенок. Бровь Райана изгибается.

- Потому, что ты заслуживал этого, - говорит он, и мое сердце замерло. Райан тот единственный человек на планете, осуждение которого я не смогу вынести.

- А что я сделал? – спрашиваю в ответ. Мне не нравится, что Райан зол на меня, а я даже не знаю, почему. Райан доедает суп и отвечает.

- Ты любишь Адама. Я не хочу, чтобы ты притворялся, будто это не так потому, что ты думаешь, что это ранит меня. Правда всегда горька, - говорит он, и бросает ложку в тарелку с громким звоном. – И я не хочу, чтобы ты говорил, что то, что ты любил меня больше, не играет большой роли, или что это пустяк. Тебе не обязательно врать мне. Ты влюбился в Адама. Он значит для тебя что-то, и нам не стоит притворяться.

Райан встает, и забирает наши тарелки. Я не могу пошевелиться.

Я никогда не говорил, что Адам ничего для меня не значит. Я не говорил этого. Хотя, может, и говорил. Я вспоминаю, как в последние дни рассказывал Райану о моих чувствах к нему, о моих чувствах к Адаму, и как Адаму не сравниться с ним. Я понимаю, что подсознательно хотел создать видимость того, что наши с Адамом отношения значат меньше, чем на самом деле. Но Райан видит меня насквозь.