Отрывок из интервью с одной из наших спортсменок:

Когда мы вернулись из Штутгарта, Ирина Александровна подключила, казалось, лучших врачей. Предлагала сделать операцию в Израиле, но так как она ничем не отличалась от тех, что проводят в Институте ревматологии, мы обратились к местным хирургам. Замечательные профессора Сергей Васильевич Архипов, поднявший на ноги многих олимпийских чемпионов, Сергей Анатольевич Макаров и другие подтвердили диагноз немецких врачей, добавив, что необходимо прооперировать и правую стопу, так как косточки срослись неправильно, и при малейшей нагрузке нога может «полететь». Парадоксально, что даже после этого мои недоброжелатели утверждали, что перелома у Утяшевой нет!

ЗИМНЯЯ РАДУГА

— Операцию назначили на восемь утра, а я, как обычно, проспала. Проснулась в половине девятого, — продолжает Утяшева. – Благо врачи тоже припозднились. В ту пятницу они отложили все операции и занимались только мной.

— Это потому, что у тебя большие связи: национальную Федерацию художественной гимнастики возглавляет помощник Президента РФ Сергей Ястржембский?

— Я думаю, это просто человеческое отношение. Здесь не шла речь о жизни и смерти. Но хирургам предстояла очень ювелирная работа – собрать по крупицам самые маленькие ладьевидные косточки, рассыпавшиеся, как мозаика. Особенно много проблем было с левой ногой, куда пересаживали ткань со здоровых участков, вставляли спицы, болтики, которые будут вытаскивать через два месяца.

Перед операцией я дала себе зарок, что прежняя Ляйсан не то что умерла, но ее больше не будет. Я решила, что стану новым человеком во всех отношениях. В этот тяжелый период я поняла, кто есть кто, кому могу действительно доверять, а кого следует опасаться. И сделала определенные выводы. И поехала на операцию с такой мыслью: встану вопреки всему, что бы там ни говорили. Через два-три месяца поднимусь с помощью Ирины Александровны, Веры Николаевны, психологов. И буду выступать. Но мне было так страшно! Лежишь под этими лампами, как подопытный кролик! Сестрички прикалываются: «Какой у тебя маникюр!» Ногти у меня с серебряными бусинками (накладные, если честно). Я еще накрасилась, чтобы не ахнуть, посмотрев на себя в зеркало.

Слышала, как медперсонал шептался, что молоденькая пациентка восемь месяцев будет ходить в гипсе. Меня как начало трясти, когда я посчитала, что не попадаю на сентябрьский чемпионат мира. Оказывается, у меня был наркотический бред, и я перепутала слово «месяцев» со словом «неделя». Я отходила от наркоза семь часов, не чувствовала тело ниже пояса. Сразу позвонила Ирина Александровна, проводившая сборы на Канарах. Мама не могла не передать мне мобильный телефон. Винер произнесла: «Ляйсаночка, я тебя очень люблю, я с тобой, держись!» Я успокоила ее, что все хорошо. Но после разговора меня как пробило. Я разревелась — от счастья, что тренируюсь у Ирины Александровны. Она — Человек с большой буквы, потому что некоторые тренеры, когда у спортсменов трагедия, оставляют их. А она, заметьте, всегда с нами.

— Тебе сняли отдельную палату?

— Нет, я лежала в четырехместной, хотя мама настаивала на одноместном «номере». Дело не в деньгах. Мы бы заплатили. Но если бы не было вот этих тетушек, я бы элементарно ночью не смогла бы в туалет сходить – за уткой дотянуться или нянечку вызвать, ведь трое суток практически не двигалась. Когда я на коленях начала заниматься хореографией сначала на кровати, а потом на костылях по два часа в день, соседки ужаснулись.

— Ты и вправду стала другим человеком?

— Честно – да!

— Отныне пойдешь даже не по головам, а по трупам?

— Я имею в виду, что раньше я боялась высказывать человеку то, что о нем думаю. Если люблю его, то могла что-то не сказать. А сейчас больше не боюсь. Когда в больницу звонили дорогие мне люди, я признавалась им в симпатии, причем совершенно искренне, а не потому, что так надо.

Более того, я пережила второе рождение. Это произошло, когда я более или менее отошла от наркоза. Посмотрела в окно. И обомлела: зимой – радуга, а посередине – солнце. И снежочек мелкий сыплет. Мне кажется, радуга явилась мне не случайно. Ведь когда мама рожала меня, то, как она рассказывала, наблюдала сквозь оконное стекло похожую картину. Только вместо снега шел дождь, поскольку было лето, июнь. Мама позже призналась моей бабушке, по-башкирски — нанаюшке, что, почувствовав в этом некое предзнаменование, назвала меня Ляйсан, в переводе — ласковый дождик. Ну а родилась я в раю – поселке Раевка Башкирской АССР.