Не заплачется и не взлюбится. Мыс печали покрыл туман.
По паркету седому с улицы _кто-то_ выжег собою храм
Злющей нежностью до Голгофы. Мраком вяжутся все цветы.
Этой ночью особо кофе спозаранку уже в крови.

Будто плещется, да не пишется дар божественный «не убей».
Раскромсали на сотни вишенок всю привязанность до костей.
Расписное заклятье соткали и вживили подкожно гнить.
- Хорошо быть уже не сотою.
- Ты, родная, терпи, терпи…

И не важно, кто ведьмой выживет – боль седая, душа во снах
Зараженье солёной жижею - вот _последнее_ на рубцах.
На запястье - actus fidei. Всё ли ведать святым кострам?
[пропадать, так Кровавой Мери, вырождаться, так в небеса]

И не плачется и не любится. Мыс печали покрыл туман.
_Кто-то_ жадный безумно с улицы умирал от известных ран…
_Кто-то_ близкий, уже чуть серый, под покровом одних лишь крыс.
- Мой родной, предавать, так Евой, улетать, так, конечно, ввысь.