Одну мою знакомую девочку звали Элла. Ну, она была не очень взрослая. Скажем прямо, ей и шестнадцать-то было еле-еле. Она очень часто гуляла по родной Москве - действительно здесь родилась, и я, как любая лимита, ей страшно завидовал по этому поводу. Впрочем, мне тогда было около тринадцати, так что - было можно.
Не знаю, зачем она повсюду таскала меня за собой. Помню только, что она всё время бегала по переулкам с сигаретой в зубах и волокла меня за руку от усадьбы к усадьбе: "А вот здесь жили князья Харитоновы, ещё в четырнадцатом веке, видишь, даже флигель остался, где младшенькая повесилась, Люсенька..." Разумеется, всё было не так. Ни о каких князьях Харитоновых четырнадцатого века я после не слышал ни разу, да и усадьба эта была типичным новоделом. Однако, Элла выпаливала очередную вдохновенную тираду и тащила меня к следующему ничем не примечательному дому, где снова начиналось: "В тысяча пятьсот двадцать седьмом году холоп Гришка был запорот до смерти вот на этом самом дворе за то, кажется, что спёр приличный шмат сала у купца Евстафьева..." А между тем, этот дом был построен чуть позже смерти Сталина - здесь находилась какая-то конторская шелупонь, но в детали мне вникать не хотелось: Эллочка тащила меня сквозь поток машин к очередному бессмертному памятнику.
Так мы проводили день за днём. Потом, когда темнело и нельзя уже было отличить первое от второго, а ангела от кабацкого поэта, мы тихонько плелись домой, в скромный и тёплый бункер, а по дороге Элла шептала мне всё более и более потрясающие истории из жизни принцев, королей, министров... Я слушал и благоговел. Слушал и запоминал. Слушал и не верил ни капли. Но даже теперь не сумею так, как она.
А однажды ночью к нам в окно постучались. Я выполз тихонько, стараясь не разбудить Эллу, и отпёр дверь:
- Кому не спится?
- Открывай, малец.
- Чего надо?
- Открывай, говорю, - голос был громким и спокойным. Но стало даже как-то холодно от этого монотонного баса.
- Не открою я. Мы здесь живём, хозяину платим. А вас я в первый раз вижу. И слышу.
- Мы с ордером пришли, не просто так.
- С чем таким пришли?
- С ордером. Ты Родину любишь?
- Люблю, конечно! - а я её тогда и вправду любил.
- Тогда открывай. У вас тут враг народа прячется.
И я открыл. Ведь врагов народа надо истреблять. Тем более, если с ордером.
Трое в скрипучих сапогах спустились к нам, задевая головами вёрткую лампочку. Оглянулись, усмехнулись тихонько:
- А что, малец, это кто спит здесь?
- Это Элла. Она хорошая, - мне даже как-то поспокойнело.
- Хорошая, говоришь? Хм, - самый фуражистый снова усмехнулся. - А что, если она и есть враг?
- Нет, такого быть никак не может. Она хорошая потому что. Это же она меня с улицы сюда забрала. Так бы я окоченел насмерть. А она - она вон какая. Хорошая.
- Хорошая, говоришь? Ну а вы ведь не молча здесь живёте, так?
- Так, конечно. Она мне интересное всякое рассказывает.
- Например?
- Например, вот в этом доме, что над нашим подвалом, три века назад жил великий учёный Николаев. Только помер рано и всё, что наоткрывал, у него бояре отобрали. Вроде бы, он даже про молодость открыл. Ну, это как если бы мы все жить могли по пятьсот лет. И не старели бы совсем.
- И что?
- А что?
- Что, тоже бояре отобрали?
- Ну да. И сами теперь так живут. Кого не постреляли.
Фуражистый присел и дыхнул бумажной пылью снизу вверх:
- Не было никакого Николаева. И не изобретений никаких он не придумал. Этот дом всего-то пару десятков лет назад выстроили. Здесь люди живут. Обычные, понимаешь? А Элла - она нам всем враг. Хоть и хорошая. Ты уж мне поверь.
- Не могу я тебе поверить. Как же хороший - и враг?
- Ну вот она хорошая, но болеет. Тяжко болеет. А оттого, что с тобой общается - ты тоже заболеть можешь. Теперь понимаешь?
- Понимаю немного. Но ведь если болеет - её лечить надо. А врагов же не лечат.
- Тебе почем знать?
- У меня папа врагом был.
- И что его? Убили, небось?
- Ага.
- Ты, малец, не бойся. Сейчас - другое время. Сейчас мы всех перевоспитываем. Каждый враг выходит нашим товарищем и братом. Так что за Эллу ты не боись - она к тебе сама через пару годков пришлёпает. Здоровая вся будет, радостная. А там подождёте немного - авось и свадьбу сыграете.
- А не врёшь?
- Вот те крест! - но фуражистый вместо того, чтобы перекреститься, резко встал, развернулся и скомандовал своим двоим: - Забирай девку!
- Где крест-то?
- С тобой крест. С тобой, малец.
И они утащили Эллу. Та даже не проснулась почти. Только немного глаза открыла и глянула на меня, мутно так. Глянула и пробормотала что-то вроде:
- Эх, Коленька, на кого ж ты меня, родной... Я ж с тобой уже который год... Который век уже...
И дверь за собой закрыли.
А я её до сих пор не дождался. Николаевскую усадьбу купил. Всю. А Эллочки так и нет. У меня там, в этой усадьбе, косметику теперь продают. Дорогую и хорошую. Только богатые берут. А всё равно они все страшные, хоть и молодеют каждый день. Вот Элла - она красивая была. А эти - страшные какие-то все. Князья ещё были красивыми. Ну, те, которые веке в пятнадцатом... И Эллочка. А эти - страшные, как на подбор. И машины у них страшные. И дома. И люди. Ну, челядь. Я теперь тоже такой стал. Только без косметики. Один хожу теперь, важный. Скоро всё скуплю. Все усадьбы. Холопам всем вольную дам. И этой, как её... Люсеньке вешаться не позволю. Никогда больше. Может, хоть Люсенька вместо Эллы, коли уж я вместо Коленьки...
оригинал