В восемнадцать-сорок-две, аккурат между ботаническим садом и свибловой, в густой часопиковской толпе кто-то коварно пёрнул. То есть по резко поскучневшим мордам было видно, что жаждали многие, но по запаху было слышно, что душевных метаний хватило единственному. И этот единственный дал ниипацца фору Йоко Асахаре и всему АумСинрикё вместе взятым.

Поскольку противогазы в этом сезоне фу и не модно ваще, непредохранённый народ стал упорно рассасываться от эпицентра (читай, попытался отвернуть на пять миллиметров прихуевший в когнитивном диссонансе нос). Те, кто были поближе и кого жыстоко накрыло ударной волной, стали подозрительно недобро  зыркать друг на друга, мол, неча тут зыркать, не я это, не я!  Те, кто были подальше, но слышали от других, что что-то случилось, стали наоборот, подозрительно недобро зыркать друг на друга, мол, неча тут зыркать, не знаю я, кто там водородную бомбу взорвал, не знаю!

И только один, счастливейший из счастливейших, безмятежно взирал на эту возьню, утирал периодически ехидную соплю под носом и злорадно чихал в пространство затейливыми бацилами. Видимо, завтра всем нам тоже станет похуй.