Если это так, то, что же отличает животных от человека, помимо машинной цивилизации?

Крайне слабая способность к логическому мышлению (допустим, что какие-то ее зачатки все-таки есть). Именно крайне слабая способность к логическому мышлению или же ее полное отсутствие лишает примитивные организмы возможности технического прогресса (тут даже не важно, крыса это или человек: слабость ума – отсутствие цивилизации).

Если животное отличается от вида Homo Sapiens только неспособностью к логическому мышлению, то животное ни чем не отличается от безумцев и глупцов, так же, как безумцы и глупцы ни чем не отличаются от животных.

Между тем, многие животные могут «рассуждать» о том что «Это еда, если я подкрадусь к ней, чувствуя ее запах (с подветренной стороны), то я ее съем». Что говорит о возможности наличия у них этических чувств. С другой стороны, многие животные любят, когда их гладят. В поглаживании, для них нет никакой необходимости, так же, как необходимости в играх. Но они получают от поглаживания и игр эстетическое наслаждение, что говорит об обязательной их способности воспринимать любые типы суждений. Таким образом, способность воспринимать суждения ограничена лишь у тех, кто не способен к поступкам, не являющимся необходимыми и, те, чьи действия руководствуются лишь жаждой наживы, имеют ограниченные умственные способности. Однако многие животные не имеют ограничений с этих позиций.

Почему же животные не способны мыслить на уровне людей? Ведь, ничто не отличает их от нас… Разве что, наличие у нас речи?

Наличие речи – очень важный фактор. Человек думает не как-то «вообще». Человек думает словами. У него есть слова, в которые он вкладывает мысли, чтобы рассуждать. Даже глухонемые, никогда не слышавшие речи, мыслят словами, представляемыми ими в виде визуальных символов. И, если обычный человек, мысля, слышит внутри себя голос, то глухонемой, мысля, видит мелькание графических символов и мыслит с той же скоростью, с которой способен их распознать (поэтому, чтобы ускорить мышление и общение, обычно они общаются иероглифами жестов, обозначающих целые понятия). Отняв у человека слова, мы отнимем у него способность рассудительно мыслить а, увеличив лексикон, увеличим эту способность.

У животных слова отсутствуют начисто. Издаваемые ими звуки не являются их речью. Они выражают лишь эмоциональный настрой и, издаваемые одной особью, понимаются другой лишь интуитивно. Вследствие чего, очень часто возникает путаница и, лишенные интуиции животные погибают. Многие сталкивались со случаями, в которых животные не правильно истолковывали ситуацию даже в общении с особями их вида и вели себя не соответственно ей. Это довольно весомый аргумент в пользу отсутствия у них речи. Поэтому, несмотря на принципиальную способность воспринимать любые суждения, они их не воспринимают потому что, для этого нужна речь, устная или письменная, или жестовая (не просто инстинктивные жесты).

Не думаю, что кому-то удастся научить животных говорить, даже сделав операцию голосовых связок, а, тем более, научить писать – слишком сильно должен активизироваться головной мозг. За одно поколение этого не достичь. Животное можно научить только тому, на что оно уже способно. Попугая, канарейку, ворона и других птиц можно научить, не только бессмысленно копировать слова, но и понимать их. Обезьян можно научить языку жестов. Все это возможно за счет ассоциаций. Если каждый раз ворону, когда он с удовольствием ест, говорить «еда», то, увидев, как дрессировщик ест нечто, излюбленное вороном, он и сам произнесет это слово благодаря ставшей привычной ассоциативной связи между вкусной едой и таким набором звуков как «еда».

Можно не верить в подобное попугайничество, но вспомните маленьких, только начинающих говорить, детей: разве они не так же осваивают новые слова? Хотя, конечно, копирование слов птицами, в основном лишено всякого смысла. Оно подобно кривлянию, когда дети изображают как бы разговор на иностранном языке.

Подобную дрессировку можно проводить с обезьянами. Специалист по обучению глухонемых, начав с раннего возраста обучать обезьян языку простых, содержащих примитивные понятия, жестов (сначала потребуется закрепление простейших понятий, на которые позже обопрутся более сложные), спустя время сможет с ними общаться. Если же продолжить эксперимент на потомстве обученных обезьян, то сами родители будут помогать дрессировщику обучать их потомство и, процесс значительно ускорится, потому что, устанавливать инстинктивный контакт и перенимать информацию от особей своего вида легче.

Однако больших успехов в навыках речи животным не достичь из-за слабости их мозга. Даже если искусственно создавать у них потребность речи (например, после ее усвоения, не кормить, пока те не попросят сами, а через какое-то время, когда просьба войдет в автоматизм, начинать выяснять, что именно они хотят есть, спустя еще время, провоцировать споры, выясняя у одной особи, что хочет другая, втягивая их в речевое общение между собой), ее развитие упрется в отсутствие письменности и дальше небольшого числа осмысленных слов не пойдет. Попытка двинуться вперед приведет к отрицательному результату, так как, для освоения нового, потребуется забывание старого. Решившийся на такой эксперимент должен вовремя заметить намечающийся перебор, с тем, чтобы сразу остановиться. В конце концов, привыкнув общаться речью между собой, животные сами начнут создавать необходимые им «слова» и обучать им дрессировщика. Возможно они переформулируют данные им понятия на более удобные. Вот тогда-то у них и появится абстрактное мышление, зачатки интеллекта. Создающие и переосмысливающие понятия существа являются разумными. Неизвестно только, сколько лет на это потребуется: сто, тысяча, миллион?

Как же мыслят животные без речи? Ответ заключен в самом вопросе: они мыслят без речи, так же… как люди.

Люди иногда мыслят без речи – это и есть животное инстинктивное мышление. Когда к пассажиру автобуса подходит кондуктор, пассажир инстинктивно лезет в карман за мелочью, еще не успев об этом подумать; когда со стола случайно падает тарелка, человек инстинктивно ее ловит – это условные рефлексы, не требующие мышления в привычном смысле этого слова. Так же, как испуг при неожиданном громком звуке – человек вздрагивает, резко оборачивается, раньше, чем успевает сообразить что, это хлопнула дверь от сквозняка.

Но есть и другие виды инстинктивного мышления. Более сложные. Один из них, изучаемый логикой, опирается на интеллектуальную деятельность и недоступен животным. Другой опирается на ощущения и вполне им доступен. Этот вид интуиции имеет механизм гораздо более сложный, чем механизм дедукции, поскольку оперирует чувствами.

Всем известно что, существуют такие формы чувственного восприятия как зрение, осязание, обоняние, слух, вкус, но мало кому известно, поскольку этому мало уделяется внимания, об анализаторах, находящихся внутри организма и сигнализирующих о процессах происходящих в нем. Человек может чувствовать биение своего сердца, голод, нарушение обмена веществ, изменение эл. магнитных полей. Кроме того, сложные обмены гормонов, выделяемых в кровь и регулирующих деятельность органов, реагирующих на эти гормоны. Человек так же чувствует их. Легко заметен, например, выброс инсулина, при переедании сладкого. Все эти ощущения вызывают определенные реакции и, животные распознают их на чувственном уровне, оперируя образами. Человек, перейдя на абстрактное мышление, почти потерял эту способность, но, все же, иногда сталкивается с ней. Например, если кто-то садится на шаткий стул, вместо того чтобы подумать о том, что с него можно упасть, человек может мысленно увидеть картину несуществующего падения. Это и будет непосредственное мышление, оперирующее чувственными образами. У животных оно развито гораздо сильней, чем у человека, поскольку иной способ мышления им не доступен и, суждение «Это еда, если я подкрадусь к ней, чувствуя ее запах (с подветренной стороны), то я ее съем» происходит наглядно: Животное видит, как движется к цели и движущийся прямо в ноздри запах сообщает ему о скором обеде. Увидев такую картинку-инструкцию, животному остается только привести ее в исполнение.

Привычка мыслить чувственными образами способствует тому что, по малейшему их изменению животное способно понять ситуацию. Так устроен естественный отбор – лишенные интуиции не выживали.

Человек преодолел это правило после развития абстрактного мышления. Окружив себя привычной обстановкой, сделав жизнь вполне предопределенной, он больше не нуждался в мгновенной реакции на ситуацию и, тем более, в ее интуитивном предвидении. Это дало возможность выживания нежизнеспособных, с точки зрения джунглей, особей и постепенно лишило его интуиции.

Тем не менее, интуиция всегда будет главной движущей силой познания, теперь уже, интеллектуальная, хоть и являющаяся частью инстинктивного мышления, но оперирующая абстрактными образами – словами. Пока не истреблена в человеке интуиция, прогресс возможен. Только интуиция дает человеку догадки, на которых строятся гипотезы и теории. Потому что, легко методом дедукции перейти от чего-то к чему-то, но ничто кроме интуиции не укажет от чего, к чему и как. Интуиция, в частности, позволяет сформулировать истинное высказывание без каких-либо достаточных посылок и, затем, почувствовав с интуитивной ясностью их истинность, люди ищут им обоснования и доказательства. Если бы не интуиция, им бы никогда не пришло в голову сопоставить А и Б.