Она сидит, уткнувшись носом в холодные лодошки. Она разрезала вены. Но почему-то вода, вода обжегающем потоком стекает по ее рукам. Кап-кап-кап. Она способна осушить красное море, но от этого оно не станем ни на йоту краснее. Прозрачное и соленое, лужица, не больше. Она вмотрит, она слушает... себя.

Перезвоны… голоса… Закат красною ржавчиной поливает от того более перекошенные крыши домов. Она сидит, уткнувшись носом в холодные лодошки. Кричащая и размахивающая руками тень падает на подол ее платья. Ответный удар. Слова сплетаются в звуки. Она роняет чувства маленькими хрустальными каплями. Разбиваются в дребезги. Бедное, бедное сердце, что же от него останется после и останется ли? Кап-кап-кап. Осушить до дна! И тогда: звонкий голосок прорезался сквозь грубые стоны собеседника. Пылающий взгляд ослепил чувства, она пытается ухватиться, но раскаленные иглы впиваются в эти холодные лодошки. И – ответный удар, шлепок холодной руки по бешенно ревущей душе. Стон, плач, визг сливаются в последний звук, горечью обжегающий губы. Удар, падение… И красное (красное!!!) пятнышко запекшейся крови на виске. Ее больше нет…
Перезвоны… Звонким молчаньем гудит тишина. Закат красною ржавчиной поливает от того более перекошенные крыши домов. Фигура мужчины, склонившегося над лежащей, отбрасывает туманной дымкой тень. Кап, кап, кап. Лужица, не больше. Белое покрытое инием лицо, холодные руки, хрустальный застывший взгляд, улыбка на губах. Красивая, какая же она красивая. Самое дорогое, самое родное. Ее веселый голубоглазый взгляд, он часами мог в нем тонуть. Ее вечно смеющееся лицо, ее улыбка. Ее холодный поцелуй, как грибной дождь в жаркий день, сколько раз он им упивался. Ее невинное люблю, слетающее с нежный уст и покрывающее льдом самое глубокое, усыпляющее. Последнее соприкосновение еще пылающих и уже ледяных губ, оно успокоит его. Навсегда.
Ножницы, отчего-то ярко красные. Ведро с водой, обжегающей, но уже не прозрачной и совсем не соленой. Двое, лежат и беззаботно смотрят куда-то очень-очень далеко. Рука сжимает руку. Им спокойно. Они улыбаются. И только закат красной ржавчиной поливает от того более перекошенные крыши домов. Перезвоны…
Так должно было быть, так было задуманно с самого начала…