«Ты пришла ко мне грозою
Вся в одеждах черной тучи
Сердце растопив слезою
Образ светлый, образ лучший.
Ты пришла и без улыбки,
Протянула мне монету
И напомнила ошибки
“Ты сказал, что счастья нету…”.
И сказал, что все ты купишь,
Не тревожился, не верил,
Что однажды ты полюбишь
Ты судьбою счастье мерил».

I

Тихо поет коростель, захлебываясь звуками собственной баллады. Ей бы помолчать, не трогать вязкую тишину……………
Судорожный напев медленно умирает и возрождается, действуя на нервы, раздирая их, как невидимые путы. Солнце умирает…….. и с его смертью обнаглевшая птица поет все громче и громче, разрывая пронзительным голосом гробовое молчание.
Глупое сознание собственной значимости……
Просто она не понимает, как важна тишина, слепое повиновение жизни нарушает спокойствие….……

Солнце ответь мне…. Ты меня слышишь….
Нет, оно уже мертво, что бы родиться завтра…..

II

Волны набегают на скалы, укрываясь в маленькой бухте. Белые чайки следуют за порывами ветра, рискуя в свирепом танце разбиться о черные камни. Словно не боясь расстаться с жизнью, они бросаются под ноги свирепому урагану и, насмехаясь над ним, взмывают вверх, оставляя в тисках стихии лишь тихий смех и пенные брызги, сбрасываемые с легких крыльев.
Скала неустрашимым гигантом, возвышается над бездной океана и словно ее продолжение, в хмурое небо упираются башни старинного монастыря. Готическое строение почти сохранило былую красоту, а обветшалость шершавых стен придаёт «Дому Господа» дикое очарование и страх потерянности. Храм как будто говорит языком времени «Я никогда не умру. Пройдут столетия, но я буду вечен».
Ураган, изрядно потрепавший бездну отступил, пригладив седые космы старого океана. И словно извиняясь за свое святотатство, ветер нежно провел бархатистыми пальцами по черному хребту черного утеса.
Высоко в небе мелькнула тень и тут же скрылась в самой высокой башне. “Что это было?”-, не поняла ночь. Она широко раскрыла блестящие глаза, полные звезд, пытаясь понять, что потревожило ее покой.
А в темной полуразрушенной башне, где крыша местами обнажалась расколотой черепицей, в самом темном углу притаилось существо…..
Сложив могучие крылья, укрываясь ими как плащом, оно свернулось, таясь от света, словно вор, ищущий защиты у темноты. Но липкий свет избалованной луны нашел свою жертву и озарил ее полупрозрачным, серебристым лучом.
Вздрогнув, от наглого вторжения, существо подняло голову и в недоумении уставилось, на робкий лучик ползущий по стене, в сантиметре от его белокурой головы. Голубые, как небо глаза, осмотрелись по сторонам в поисках непрошеных гостей, брови нахмурились, губы скривились в гримасе отвращения. И прекрасный облик изменился.
Маска …. Игра света и тени…. Больное воображение…. Нет всего лишь Ангел. Ангел мести.
Злобный оскал, обнажающий острые зубы. Он не доволен, нарушили его сон, осквернили его обитель…. Он зол и его возмущение не знает границ. Слишком маленькое пространство мешает расправить крылья. А луч, становясь больше в диапазоне своего действия, подбирается ближе и ближе к сложенным крыльям.
И когда свет коснулся его… Он вздрогнул, как от удара… Луч коснулся крыльев, придавая им цвет ночи. Они взметнулись легкой судорогой, но тут же опали, переливаясь под нежной лаской лунного света. Лицо, имевшее до этого выражение крайнего презрения, смягчилось. Он вспомнил….

III

Раньше он не прятался. Когда-то небо принадлежало ему и его крылатым братьям, но Отец решил сотворить чудо……
Он создал его…. Он создал человека.
Самое неблагодарное творение, разумное в меру своих мелочных желаний, уничтожавшее все, что встречалось на пути. Люди – эти неблагодарные животные, они раз за разом испытывали терпение Всевышнего, создавая идолов, принося бесчисленные жертвы во имя своей гордыни. Пролив однажды кровь, они не могли остановиться.
Но Отец прощал им… он отдал своему творению часть себя, часть своей души, он отдал им сына. А они растоптали его, не способные поверить…. Не способные жить в мире…… Они проливали кровь и сеяли смерть, но он прощал их. Почему…?
Почему – этот вопрос задавали многие и в сердцах ангелов медленно зрело возмущение.
Да, Отец прощал людей, но не все жители неба были согласны с его решением. Возмущение охватывало души, снова и снова толкая их на бунт…
Вот тогда и началась война….
Кровавая … Сметающая всё ...
Небо разделилось, многие погибли, многие ушли, получив приговор Отца …
Он помнил слова его: «Сафо, ты еще сложишь крылья перед смертными, но за ослушание, быть тебе в плену боли. Крылья твои, да отразят душу твою, дабы знал ты, как терять веру».
Сброшенный в пучину океана, он нашел приют здесь, лишь изредка вылетая, размять застывшие крылья. Каждый день, гонимый светом, причиняющим такую нестерпимую боль, он прилетал сюда, спасаясь в сырой темноте ветхого строения. Гордый в своём одиночестве, не простивший, он мучился мстительной душою и день ото дня его крылья, бывшие, когда-то белыми как самый первый снег, темнели и становились черными как ночная мгла. Они отражали его душу полную горечи и злобы, только лишь прекрасный облик говорил о том, что когда-то он был свят.
Да, он был чист душой, но это было раньше…
Теперь, таясь от света, в темных закоулках, он стал почти бесом, не теряя, по воле Бога, свои тяжелые крылья.
Вот уже множество столетий, он влачил это горькое существование. Его мучила тоска по родному небу, счастье перестало существовать, и лишь ночь облегчала страдания.
Ночь спасала от света, но не от боли и отчаянья. И гнева…

IV

Узкое оконце отражало холодные камни. Утес, плеск волн, накатываемые порывы ветра и щемящий холод. Но сейчас не эта картина интересовала Сафо, а одинокая женская фигура на краю бездонной пропасти. Вот уже год он наблюдает, как незнакомка приходит и как будто чего-то ждет, застыв мраморным изваянием на краю бездушных скал. Соленые брызги в слепом поклонении ложились у ее ног, словно пытаясь поцеловать крошечные ступни. И ветер в озорном танце вздымает полы ее одежд. Что-то печальное сквозит в облике этой загадочной фигуры. Вопрос… Но нет ответа…
Почему она здесь одна и чего так терпеливо ждет.
Вот уже год, как он стал узником этой женщины, не зная ее, не видя ее лица, лишь чувствуя, что она одна в этом мире. Ему хотелось защитить ее, укрыть от ветра, рвавшего с остервенением ее одежду.
Пророчество сбылось! Сафо мечтал стать человеком, смыть с себя пролитую кровь своих братьев и быть с ней, с этой мраморной статуей в трепещущих одеждах. И впервые за проведенные в темноте столетия он взмолился, он звал Отца… Впервые он не роптал… он просил отнять у него крылья. И слеза, первая в его много вековой жизни, упала тяжелой, кровавой каплей на пыльный пол в башне. Там где она упала, проклюнулось семечко, занесенное туда шальным, беспечным ветром. Из темной пещерки в каменном полу, медленно выползал зеленый росток, удивленно рассматривавший эту убогую обитель. Он, словно зевая, расправил миниатюрные листики и потянулся к лучам уже восходящего солнца.
Видение Сафо ушло. Женская фигура растаяла в зарождении нового дня, но оставила горькую память в сердце ее молчаливого созерцателя.
Почувствовав боль и одиночество своего создателя, росток выпрямил тонкий стебелек и, качаясь на нем, припал к ногам Ангела, словно говоря «Не печалься, ты не один». И от этой неумелой ласки, Сафо почувствовал нарастающее тепло в сердце. Он оживал, борясь со временем и памятью, постепенно выживая злую обиду из своей гордой души.
Свет восходящего солнца уже не душил…
И на Сафо нашло озарение «Может быть я прощен! Может быть, Отец простил меня… », но тут же внутренний голос крикнул ему полные горечи слова «О чем ты мечтаешь? Ты предал его. Тебе нет веры, так зачем же тебе свобода» и туман поглотил его дальнейшие мысли.
Крылатое создание больше не хотело думать, оно в немом отчаянье наблюдало, как лучи солнца помогают ростку набраться сил и поднять налившийся, тяжелый бутон.
Протянув тонкую, изящную руку, он погладил нежные листья, и цветок вздрогнул, чувствуя дружескую поддержку. Стебелек качнулся и бутон раскрылся. Наблюдая, как свет отражается на небесно-голубых листьях, Ангел не заметил, как солнце меняет цвет, стремясь к краю земли, чтобы скорее потонуть в глубине седого океана. И лишь первая звезда нашедшая путь на небо, вывела его из временного забытья.

V

Вечер плавно сменился ночью. Она уверенно вошла в свои права, раскрывая бездонные глаза с отблесками лукавых звезд.
Сафо наблюдал эту смену с затаенной радостью. Наконец он снова увидит ее и цветок, вторя своему создателю, раскачивался из стороны в сторону в немом восторге.
Ленивая луна, переваливаясь на круглых боках, вползла на небо и туманным светом окатила скалу. Крутая тропинка, шедшая вдоль каменных насыпей, петляла и пряталась от надоедливого света, спускаясь, черной змеей, к подножию утеса. И словно по волшебству среди мрачных камней замаячил огонек и двинулся, в медленном танце, к вершине. Он приближался медленно, монотонно распространяя унылый свет, пока не поднялся на самый опасный уступ. Луна озарила старый утес и смешав свои лучи с пляшущим огоньком, придала видению призрачный оттенок.
«Она» мелькнуло в голове у Сафо.
А видение, словно доказывая свою реальность, медленно подошло к самому краю пропасти, и устремило свой взор на безмятежно спящий океан. Ветер, как-то необычно серьезно распушил длинные пряди ее волос и, гладя, кружил подол просторного белого платья. Именно из-за него она напоминала скорее что- то нереальное, и хитрый свет круглолицей луны, словно играя, придавал очертаниям миниатюрной фигурки прозрачность призрака. В руках она держала светильник, и его свет доходил до узкого окна в башне, как свет маленького светлячка.
На самом краю она встала на колени, ее движения были странно скованными, но может быть тому виною был холодный промозглый ветер. Сложив хрупкие ладони, ее фигурка застыла и уже напоминала статую. Она молилась…
Сафо медленно поднялся с каменного пола и подошел к окну. Он не мог бороться с искушением, быть ближе к ней. Уцепившись за оконный проем, он втянул себя за его пределы и, балансируя на узком карнизе, расправил черные крылья. Он шагнул в пропасть, не боясь разбиться, и взмыл в черное пространство неба. Ловко поймав ветер, балансируя на его резких порывах, он уверено спустился к подножию старой башни.
До края скалы оставалась совсем не много, но Сафо не двигался. Он лишь зачарованно смотрел, как предмет его обожания, застыв, смотрит куда-то вдаль, словно ожидая чего-то.
У Сафо появилось желание подойти к ней, но он боялся напугать ее. Она была слишком близка к бездне.

VI

Ночь была тиха и спокойна, ветер уже угомонил свои жестокие набеги, и казалось, что слышен его разговор травами. Легкомысленный, он напевал о любви и верности каждому цветку.
Ангел, наконец, решился и начал медленно приближаться к воздушному созданию.
- Кто ты?
Сафо замер. Он похолодел, не в силах справиться с собой. Страх захлестнул его, в попытке потопить разум. Расправив могучие крылья, он порывался улететь обратно, но недостаточно быстро.
- Зачем ты уходишь? – женщина повернулась, открыв лунному свету свое лицо.
Она могла бы быть прекрасна, но вот ее глаза… Они были пусты… Нет, не лишены выражения, в них отсутствовало самое главное, они были не зрячи.
Прекрасная и слепая…
- Знаешь… каждую ночь… я вижу один и тот же сон. Старца! Он просит меня о чем-то… Он простил… Он не гневается… Он ждет… И во сне я вижу чью-то тень, это не человек. Но я чувствую боль… боль одиночества.
Ангел был смущен. Его разум блуждал в лабиринте слов, брошенных ему с такой простотой, что он не мог не верить их правдивости. Он не хотел верить, но он знал, что это была правда…
- Почему же он не простил меня раньше? Почему он ждал столетия, чтобы вернуть мне свободу? Я не понимаю… - его слова были полны обиды на прошлое, он не мог простить, он не хотел прощать…
- Так это твоя тень преследует меня по ночам, это твою боль я ощущаю каждый раз, закрывая глаза…
Она повернула свою голову к тихому океану, но зачем… не видящие глаза не увидят жемчужной глади зеленоватой воды.
Тяжелое молчание легло камнем на сердце Сафо, он склонил голову, сложил крылья. Стон сорвался с окаменевших уст и руки, дрожа, икали опоры, находя лишь пустоту. «Как я был не прав, что за безумная гордость застлала мне глаза, почему мое сердце оглохло. Вот я вижу, передо мной его создание. Она не имеет зрения, но не ропщет.».
От неловкого молчания Сафо стало холодно, он не понимал, что вдруг отделило его от стоявшей рядом женщины. И лишь насмешливая звезда, подмигнув ему, с наглой усмешкой скатилась с высокого черного неба. Это направило мысли Ангела совсем в другое русло. Он опять с жадностью стал вспоминать прошлое... в попытке объяснить себя и оправдать.

VII

Ослепительные картины счастья смешались и потерялись в одном большом ощущении мрака. Первое столетие, проведенное в одиночестве. Невыносимую боль, разъедающую душу, убивающую сердце. Жалкую попытку найти своих... там, где никого больше не было...
Он вспомнил страх одиночества и тот Ад, в который попал.
Мрачное место, в котором несчастные, пошедшие против Отца, пытались жить. От не просветного мрака и злобы затаенной внутри, они менялись. Их крылья стали, грязно-черными крыльями ночных существ. Они осунулись, и их глаза наполнила вечная жажда, жажда мести. Против Отца, Света, Добра и против извечных врагов Людей.
Сафо прожил с ними недолго... Почему? Он ненавидел Людей, презирая их за трусость, слабость и жестокость, но он продолжал любить Отца, не понимая его, но веря в милосердие Господа. Он ушел от своих павших собратьев, его прогнали за непотерянную душу.
Diabolic – один из архангелов, главарь шайки изгнанников, он затеял эту бессмысленную резню. Нет, он не хотел справедливости, ему нужна была только власть. На людей ему было плевать, они не мешали его далеко идущим планам, скорее даже вписывались в них. Он взбломутил основную часть небесного народа, находя лазейки в самые чистые и невинные сердца.
Когда Diabolic повел свои войска против Создателя, Сафо присоединился к ним из жажды мщения за отнятую любовь. Считая, что во всем виноваты Люди, он стремился их уничтожить. Сейчас затуманенным разумом он понимал, что его поступок не достоин прощения. Но когда небо окрасилось кровью и солнце покрылось черными пятнами, он в пылу сражения не понимал, что творил.
Он вспомнил, как разверзлись небеса, и кровавый дождь упал на горестную землю, заставляя людей прятаться, ища укрытия. Снегом на траву подали белые перья, окрашиваясь в красный пурпур. Мертвые тела Ангелов исчезали, распространяя свет.
Война продолжалась, всего шесть дней, шесть жутких дней и ночей длилось небесное сражение, и Свет победил. Тех виновных, кто остался в живых, привели, к Отцу и он посмотрел на своих мятежных детей, решая их дальнейшую участь.
Diabolic, стоял с гордо поднятой головой, в сражении ему рассекли лицо. И теперь жуткий рубец украшал, это некогда красивое создание. Он отказывался смириться, он рвался в бой, ему нужна была власть, но в гонке за ней он проиграл. Сафо стоял рядом с ним, его белокурая голова так же была гордо вскинута. Он уверовал в свою правоту.
Великий старец сидел на своем каменном троне. Свечение, исходившее от этой фигуры, было практически осязаемо. Старые, как мир, глаза полные вселенской мудрости с горечью смотрели на виновных. Он сделал еле уловимое движение и архангел стоявший рядом с троном, сделав шаг вперед, произнес:
- Кто из вас сожалеет о содеянном ?,- звонкий голос Гавриила, пронеся над головами пленных.
Ответом на него было угрюмое молчание. Многие сожалели, но никто не хотел сознаваться в ошибке. Отец слышал их чувства. Поэтому, отправляя их на землю, делая простыми смертными, он давал им шанс понять, тех против кого они шли войной. Теперь перед Небесным судом оставались тринадцать озлобленных существ и Сафо. Странно, почему Сафо не отправили со всеми? Лишь потому, что он, по-прежнему ненавидел людей. Он не раскаялся…
Гавриил, небесный глашатай зачитывал выносимые приговоры:
- Люцифер, ты приговариваешься на вечную ссылку в недра земли. Да будет забыто имя твое и душа твоя, да, будет предана огню.
Лицо Ангела, чье имя было произнесено, стало бледным, но он стойко вынес приговор не опуская головы. С каждым произносимым именем атмосфера накалялась (Азазел, Акибел, Тамиел, Азарадел, Алконост, Лавиафан, Рамиел, Друд, Даней,….,…. ). Список подходил к самому главному, к зачинщику, к одному из архангелов, к Diabolo.
- Diabolic, ты как главный нарушитель небесного спокойствия и подстрекатель мятежа будешь заточен в земной тверди. И не найдет душа твоя успокоения.
Гулкий ропот прокатился над толпой. Diabolo улыбался...
- Дураки, мне не нужно ваше прощение... Слушай меня, Отец, я Diabolic один из архангелов и детей твоих проклинаю имя твое. Небо - свидетель моим словам, вы еще услышите обо мне, ведь даже в недрах земли я буду мстить... Теперь мне известно твое больное место Отец - это Люди. Ты сотворил ошибку, но не признаешь этого, и твое же создание уничтожит тебя... а я ему помогу.
Ропот недовольства прокатился по толпе и великий старец, создатель всего сущего, нахмурил тяжелые брови. Взмах руки и небо стало черным...
- Да, исполнится воля Отца, - трубный глас Гавриила возвестил волю Всевышнего.
Еще одно легкое движение рук, небо с землей расступились и тринадцать демонов, извергая проклятия, обрушились в недра планеты.
А Сафо...
О нем забыли?
Конечно, нет...
Старец внимательно посмотрел в его упрямые глаза и произнес:
- Сафо ты не раскаялся. Твоей душе полной горечи не место среди нас. Ты будешь должен искупить свою вину перед братьями. Земля станет тебе домом, а твои крылья будут напоминанием о совершенном тобой зле.
Господь немного подумал и, склонив голову, добавил:
- Лишь когда твоя душа забудет месть и мысли отчистятся от скверны, ты сможешь вернуться к нам. Только тогда ты будешь прощен. Все зависит лишь от тебя и помни - «Человек принесет весть о прощении».

VIII

Сафо отправили на землю, искать человеческое существо не лишенное дара Любви и Доброты.
Много столетий Сафо скитался. Отчаиваясь, теряя остатки тепла и разума... Столетия одиночества и злобной памяти, зависти и скорби, проклятий и жалобных молитв. Чувства умирали, а разум твердил "Глупец, ты предал себя, ты предал Отца"
И вот, когда он был на грани безумия, к нему пришел Diabolic... Архангел зла не изменился. Красота сына Божьего смешалась, в причудливом узоре, с черной душой падшей святости.
Его речи полные обещаний манили.
- Будь с нами... ты нам нужен. Мы отомстим людям…
И Сафо согласился, он спустился в чрево земли, но там его ждало новое разочарование. "Обитель смерти". И новое оружие Diabolo - души познавшие грех.
Глубоко-глубоко в недрах земли, там где нестерпимая жара от ее чрева, сжигает всё живое, нашли приют заблудшие души. Широкие ворота преграждали вход в царство тьмы. И как последнее предупреждение, текст, выжженный огнем «Оставь надежду всяк сюда входящий…». Вечный страж, мрачный и угрюмый Хрюм, охранял - это последнее пристанище зла. Он застыл изваянием, словно телом своим не давая добру забрать тех, кто раскаялся.
Многие из тех, кого сослали на землю, решили примкнуть к Мятежному Духу. Потерявшие веру, они озлобились и их сердца поглотила вечная темнота.
Наконец-то Diabolic получил, то к чему стремился. В полумраке преисподень, озаряемой, лишь иногда вспышками раскаленной лавы, он стал зваться Сатана - противостоящий Богу; здесь он был хозяин и Бог. Искушая слабые души, вселяя в них зерна злобы и неверия, он пытался упрочнить свою власть. Его армия была велика, но в то же время и слаба.
АГГЕЛЫ – теперь так называлось сатанинское воинство, ангелы, отпавшие от Бога были сильны. Но они были полны зла и предавая друг друга на каждом, шагу сами же разрушали собственную силу. Полные алчности, они не верили в добро, пытаясь взять, нужное им, только силой.
И Сафо ушел от них…
Он вернулся в свою башню на берегу седого океана... Он вернулся к своему одиночеству… Он вернулся к тому, с чего начал…

IX

Эти воспоминания, как молния, пронзили душу Сафо. Он стряхнул с себя остатки наваждения и понял, что на утесе он уже один. Женщина ушла, также незаметно как уходит ночь. И лишь негромкое эхо повторяло последние слова незнакомки...
- Не прячься от Солнца, ты прощен… прощен… прощен…
Пьяный рассвет не заставил себя долго ждать. Словно с похмелья, проливая поток света, он вошел в свои права. С первым лучом Сафо поспешил укрыться в башне и теперь со странным чувством нетерпения, стал дожидаться следующей луны.
Легкое прикосновение к крылу. Цветок, качаясь на тонком стебле, ласково прижался к своему крылатому другу. Он словно говорил - "Я тебя люблю".
Солнце вкатилось на свой голубой трон, практически утонув в мягкой, белой перине облаков. Дикий скрежет, гнездящихся птиц, и монотонное бормотание волн. Звуки взволнованной природы усыпляли.

X

Это рождение нового дня.
Ветерок, мягко колыхая зеленую траву, снова поет, провозглашая наступление нового дня. Раскосые глаза лета начинают тускнеть. Осень уже на подходе, вот-вот эта беспринципная леди заявит о себе. С ее появлением, земля, словно раскрашенная женщина, приготовиться к свадьбе с вечностью. Но пока ленивое солнце не утратило желания гореть, земля будет флиртовать с небом, как юная кокетка, поднимая к своему возлюбленному полные неги глаза.
А небо… оно становится похожим на голубоватый холст по воле судьбы, разрисованный немного сумасшедшим художником. На его лазурной глади явственно прослеживаются облака, как легкие мазки неуловимой кисти. Желтобокое светило, распространяя множество лучей, стремится обогреть все, до чего смогут добраться его ласковые, смеющиеся глаза. И, скорее всего из-за любопытства несколько лучей пробрались в темноту старой башни. Они, легонько скользя по холодному, каменному полу, подобрались к склоненной головке синеокого цветка. И как по волшебству лепестки удивленно раскрылись, подставляя нежным лучам ярко-желтую сердцевину. На лепестках, словно слезы, застыли прозрачные капли росы.

А Сафо поразила внезапная мысль, которая заставила сжаться сердце. “А если она не придет? ”

Ангел подошел к окну и устремил взгляд, бездонных глаз полных бесконечной муки и ожидания, на узкую тропу, ведущую к подножию утеса.
Солнце с удивлением рассматривало существо, появившееся в окне высокой башни. Оно ласково коснулось своими лучами его белокурой головы, скользнув мимолетным светом по идеальному лицу. Но, заметив в потерянном взгляде тяжелую тень скорби, оно нежно улыбнулось, пустив с очередным лучом солнечного зайчика. Маленький проказник, прыгая и кувыркаясь, пронесся по зеленой траве, нахально теребя сонные головки цветов. Он быстро взобрался по ветхой, каменной стене, цепляясь за листья дикого винограда, ползущего к скошенному кресту, венчавшему, слегка помятую крышу. Прогулялся по черепице, разглядывая черные дыры в местах, где время уже сыграло свою решающую роль.
И Ангел, уже не страшась света или в своей грусти, не замечая его, с душой полной сомнений попытался забыться. Его глаза, широко раскрытые, не видели, а слух застыл, не желая воспринимать какие бы то ни было звуки. Он почти впал в страстно желанную летаргию. Но слепящий проказник, пущенный солнцем, в несколько прыжков, одолел стену и вкатился в башню, подняв вековую пыль. Он рикошетом отскочил от стены и потерялся в темноте сумрачной комнаты. Но тут же выкатился назад и завис, над полом. Небольшой солнечный комок, медленно разрастаясь, принял смутные очертания человеческой фигуры.
Фигура медленно приобретала ясные, но слегка размытые контуры, не теряя при этом какой-то призрачной прозрачности. Карие глаза, сияющие добротой и пониманием, мягкие вьющиеся волосы и белые просторные одежды – это все наводило на мысль о святости или по крайней мере о самой чистой и сострадательной душе. Гость медленно осмотрел глазами комнату, замечая страшные признаки крайнего отчаянья и одиночества.
Пришелец подошел к Сафо и дотронулся до его плеча.
- Почему гнев поглотил твое сердце?
Сафо узнал этот нежный мелодичный голос и повернулся к своему загадочному гостю. Ангел не удивился, он вымучил жалкую улыбку, приветствуя гостя лишь глазами.
- Здравствуй, Иисус. Зачем ты пришел? – в голосе ангела не было недовольства, в нем таилась, устлалась и всепоглощающая грусть. Он был рад видеть Спасителя, но незнакомка не шла у него из головы. Она поглотила все его существо, уже не оставляя в памяти места ни для прошлого ни для будущего.
- Ты научился прощать, и можешь вернуться к нам. Отец хочет видеть свое чадо, и братья ждут твоего возвращения.
- Ты знаешь: я не могу. Мой гнев угас, но я не могу. Пророчество Отца сбылось, я нашел человеческое существо, которое принесло мне освобождение. Теперь я хочу остаться здесь. Я уже сложил свои крылья, и они мне больше не нужны.
- Я знал, что твой ответ будет таким. Но если вдруг тебе нужна будет помощь приди к нам и мы поможем. – спаситель начал святится, снова превращаясь в яркий поток света и из которого донеслись прощальные слова,- Ты только жди и верь……

XI

«Он знал, он все знал? - как странно» и Сафо загрустил еще больше. Он даже не удивился этому странному посещению, он любил Иисуса.
И снова картинки памяти, вереницей пронеслись в голове Ангела. Он помнил, как ликовал небесный народ, ожидая рождения сына божьего. Они все видели, как младенец, мирно спавший в яслях, улыбался; сжимая, в крохотной ручке, пучок душистого сена. Они радовались, еще не зная, какой путь ему суждено пройти.
Скорее всего именно тогда и началась эта бессмысленная война. И именно тогда в голове черноглазого архангела зародился коварный план захвата власти. С высоты небес он наблюдал за рождением этого святого ребенка и волна легкого недоумения захватила темное сердце. Он долго размышлял над тем, почему эти недоумки так радуются. Что в этом комке плоти такого?
- Сын Божий. Кровь и плоть Отца нашего. Нет, нет, нет – моего Отца. Почему эта мелюзга должен получить все? Ведь небеса мои, только мои.

XII

Вечер наполнил воздух свежестью, осеннего неба. А только появившаяся первая звездочка, возвестила о легких шагах ночной прохлады.
Сафо метался по своей келье, не в силах унять трепещущее сердце. В который раз он подбегал к окну в надежде увидеть, хотя бы тусклый огонек у подножия утеса – это дало бы надежду его замирающему сердцу и отдых уставшим глазам.
- Как ты мог бросить нас? Как мог предать?,- этот тихий голос исходил из самого темного угла и напоминал скорее змеиное шипение, чем нормальную человеческую речь, - Променять нас на какую-то смазливую куклу. Ну и что ты в ней нашел? Глаза – нет…? Волосы – тоже нет, а знаю - грудь. Нашел на что купиться… Да она же слепая… Ах, да мы и забыли что пес вернулся к хозяину. Чистеньким вздумал прикидываться, но мы то тебя знаем…. ,- и тут же голос, словно поменяв тактику, стал ласково уговаривать: «Сафо ты же помнишь, что люди сотворили с Эдемом, теперь вот уже много веков они коверкают Землю, но ведь это не их территория. Земля принадлежит Князю»,- но когда и уговоры не помогли, тьма расступилась и в полумрак комнаты вступила крылатая тварь.
- Что тебе надо Люцифер? А ты почти не изменился. Все такой же лгун, как и прежде. Говори, что хотел и проваливай , - Сафо не боялся демона-искусителя, зная все его уловки. , - А лучше ответь мне: где забыл своего хозяина, Diabolic что-то давно не появлялся. А прошу прощения, теперь он именует себя Князем.
- Князь не хочет видеть тебя. Он все еще не простил тебе твоего побега ,- существо состроило смешную гримасу разочарования: «А помнишь брат, как мы жили раньше? Это огромное небо принадлежало нам и никто не властен был над нами. А теперь? У тебя свой хозяин, у меня свой и мы оба несчастны. Знаешь, а она миленькая… Прости меня за ложь, но это моя работа.» ,- за жутким обликом скрывался все тот же шумливый весельчак. А теперь на лице падшего небожителя отразились, миллиарды лет проведенных в Аду.
- Да, мы были свободны, но сейчас свободен только я… Знаешь Люцифер, я не вернулся к Отцу… и тебе советую бежать от Diabolo ,- Сафо прикрыл дрожащие веки, вспоминая своего заблудшего брата. Как он куражился. Сколько невинных шалостей они сотворили вместе. А теперь это все в прошлом, а прошлое не вернешь.
- Да, как хорошо тогда было… Ну ладно мне пора ,- и ангел-искуситель растаял в той же черной мгле, из которой появился.
Сафо с грустью посмотрел на угол, в котором растворился его павший брат и тяжело вздохнул.
- Да, раньше мы были свободны, а теперь…

XIII

И снова смотря из узкого окна своей душной кельи, на тихую гладь океана, ангел в раздумье мучился вереницей всплывающих воспоминаний. Когда он медленно смыкал уставшие веки, его снова находили острые иглы сожаления.
Тишину нарушали тихие всплески волн и приглушенные крики чаек. И вдруг сквозь тишину, еле слышно пробились какие-то новые звуки. От неожиданности у Сафо замерло сердце. Этот голос, такой знакомый до боли, напевавший печальный мотив старой песни.

«Она!!!»
Надежда, маленькой змейкой, зашевелилась, где-то глубоко внутри, напрягая все чувства до вытянутой струны, готовой вот-вот лопнуть.
«Но где же она? Где…?»
Мотив печальной песни был еле слышен и Сафо уже из последних сил находил его смутные обрывки, тонущие в пропасти.
Тишину подступающей ночи пронзил резкий порыв ветра и далеко- далеко за горизонтом, ему отозвался тихий рокот грома. Гроза наступала с огромной скоростью, пытаясь своим могуществом попрать землю. Страшная в своем гневе, она надвигалась и уже готова была разразиться, но словно передумав, отступила, оставив после себя тяжелые тучи, стягивающие небо.
Спокойствие, воцарившееся в природе, было слишком подозрительно – это затишье пугало…

И снова тишину нарушил знакомый и печальный голос, теперь он уже не пел, он шептал молитву.

«Pater noster qui es in coelis.
Sanctificentur nomen fuune.
Adveniat regnumtuum.
Fiat voluntas tua.
Sicut in coelo, et in terra…»

Легкая тень мелькнула и пропала, но огонек мелькнувший у подножия монастыря возвестил о появлении незнакомки. Она шла плавными шагами и легкая поступь, не выдавала ее слепоту. Опустившись на колени, женщина замерла в ожидании чего-то, и она продолжала по-прежнему шептать свою молитву.
Молния, пронзившая небо, взметнулась и стрелой ударилась о землю, вызвав столп огненной пыли. А из самого сердца огня послышались громкие стоны и крики, полные боли и ужаса. Спустя мгновение, из языков пламени, в прохладе затаившейся ночи, появилась фигура. Черные глаза полные ледяного презрения, длинные пряди жестких, как конская грива волос и тонкая, бледная кожа. Существо имело прекрасный облик, но от него веяло могильным холодом и едким злом. Лишь один изъян все же присутствовал в его безупречной, почти ангельской, внешности – это был широкий рубец, венчавший гордый лоб.
Молившаяся женщина, скорее почувствовала, нежели услышала, шаги чудовища источавшего зло. Она медленно повернулась, и в ее движениях проскользнула тень беспокойства.
- Я вижу тебя , я знаю тебя… ты предал своего Отца и дом. ,- женщина была спокойна. Ее спокойствие граничило с равнодушием, и даже мимолетный страх не коснулся ее бледного лица, а пустые глаза оставались безжизненными.
- Не тебе судить меня. Ты слепа и не можешь видеть… Твои глаза никогда не видели ни света ни солнца и никогда не увидят их… Я пришел за твоей жизнью.
- Все в руках Господа и моя жизнь тоже… Он не позволит тебе коснуться меня, я его дитя и его любовь спасет меня.
- Посмотрим – посмотрим… Хотя знаешь, пустая болтовня не входила в мои планы. Я предлагаю тебе сделку, приведи ко мне Ангела и я оставлю тебя в покое, я даже могу вернуть тебе зрение.
- Нет,- категорично ответила женщина ,- ты не получишь его. Он прощен и теперь твое зло не коснется его.
- Зато моя ненависть обрушиться на тебя, - маска ненависти исказила прекрасные черты и существо стало наступать на свою упрямую жертву.
Миниатюрная фигурка медленно отходила к рваному краю бездонной пропасти. Женщина не боялась, скорее всего она не хотела соприкасаться с этим демоном. А до края оставалось совсем немного…
Сафо очнулся внезапно, от страшного видения его сердце сжалось в стальных тисках ледяного ужаса. И уже наяву сознание преследовала жуткая картина, маленькая фигурка срывающаяся в пропасть и смех… этот безжалостный смех.

XIV

«Он не сделает этого, он не посмеет уничтожить то, что мне так дорого. Я ему не позволю… »
Повелительница ночь еще оспаривала свои права у смущенной, молодой зари, а Сафо еще никак не мог успокоиться. Рассвет не заставил себя долго ждать, вкатившись на огненной колеснице и оставляя на хмуром небе кровавые брызги, встающего солнца.
Природа отряхнулась от крепкого сна и смахивая наваждение ночи, раскрыла заспанные глаза. Неугомонные чайки подняли каждодневный переполох. Взлетая и окунаясь в холодную воду, они жили своей обычной беспокойной жизнью. Скрежет их голосов раздавался далеко за пределами мертвых скал, смешиваясь в едином порыве с шумом набегающих волн. Жизнь кипела, но ангелу было не до этого. Его мучил страх, ночное видение не оставляло в покое измученное создание. И лишь один вопрос тревожил воспаленное сознание, «что это «ночной кошмар» или «пророчество»».
«Защитить ее, спасти, уберечь»,- с этими мыслями Сафо решился…
- Отец, если ты слышишь меня…! Я прошу тебя о помощи. Дай мне силы в борьбе против зла и ненависти,- это была не молитва, а просьба, шедшая из глубины души - «Помоги защитить твое создание. Огради ее от посягательств демона.»
Стоя у окна, обратив лицо к небу, Сафо сжег в душе остатки ненависти к людям. Ненависть испытываемая к Божьему творению, растворилась в нежности к незнакомке.
- Отец услышь меня…
- Я тебя слышу - этот ясный голос казалось, исходил ото всюду, он не имел ни возраста, ни пола. Сафо узнал бы его из тысячи голосов.
- Помоги ей…
- Сын мой, ты веришь мне или твое сердце по прежнему переполняет горечь и недоверие?
Сафо склонил голову в знак смирения, но в душе он по-прежнему жаждал, чтобы видение оказалось всего лишь миражем.
- Я верю в тебя, я верю в твою силу. Твоя любовь защитит ее.
- Тогда не сопротивляйся моей воле.
Голос медленно померкнул в шуме набегающих волн и даже шутливое эхо не передразнило последних слов.
«Тебе не остается ничего, только вера»,- с этими мыслями ангел погрузился в созерцание своего синеокого друга. Цветок, радуясь такому неожиданному вниманию, тряхнул сонными лепестками, сбрасывая с них капли набежавшей росы. Развернулся, ловя солнечные лучи.

XV

Сафо разбудил такой знакомый и печальный голос.
- Брат, вернись к нам. Ты будешь страдать, если останешься здесь. Этот мир не для тебя…
Иисус стоял в изголовии Сафо. Голубые глаза Ангела поймали грустные глаза Спасителя.
- Ты тоже страдал…
- Да, я тоже страдал, но это был мой путь.
- Я все равно буду мучиться, там или здесь, какая разница. Но лучше здесь, ведь тут есть она и в ней мое счастье, моя свобода, в ней все…
- Я понимаю… но прошу тебя, подумай.
- Я решил, уже решил…
- Ну, тогда прощай, но позови, если тебе будет нужна помощь.
Иисус исчез, оставив после себя еле уловимый аромат тлеющего ладана. Оглянувшись, Ангел понял, что наступили сумерки. Но в этой наползающей тьме было что-то необычное. Взглянув на небо, Сафо замер. Черный бархат необъятных просторов, венчала полная, кровавая луна и ни одной звезды.
Внезапно черноту ночи нарушила яркая вспышка. Молния на мгновение разделила небо, и у Ангела появилось странное чувство, «чувство чего-то знакомого». Вторая молния мелькнула, но тут же погасла. И вдруг Сафо понял, что именно кажется ему необычным – тишина. Он стоял и ждал, но вопреки его ожиданию раскатов грома не последовало. Ни плеска воды от неподвижного океана, ни шелеста листвы, ни скрипа – все это создавало странную гнетущую тишину. Ангел внезапно перевел взгляд на скалы и застыл.
«Нет, только не это» - Сафо внезапно вспомнил пророчество, оно неотвратимо сбывалось.

XVI

«Pater noster qui es in coelis.
Sanctificentur nomen fuune.
Adveniat regnumtuum.
Fiat voluntas tua.
Sicut in coelo, et in terra…» - она стояла на коленях, а ее голос произносил молитву. В странной пустующей тишине молитва звучала, как звон туго натянутой струны.
В небе мелькнула еще одна молния, но мгновение она ослепила Ангела. Колючая стрела разрезала ночь и со страшной силой обрушилась на землю, расколов ее. Из каменной гряды она высекла огонь, и в небо заструились языки алого пламени.
Огонь разгорался и из его недр появился Сатана.
Сафо закрыл глаза и уши. Он не хотел верить в реальность происходящего. Но тишина вернула ему силы и он открыл глаза. То, что он увидел, сжало ему сердце ледяным обручем ужаса.
Женщина отступала, ее хрупкая фигурка медленно приближалась к краю скалы. Седой океан в ярости бился, ведя не равный бой с внезапными порывами ветра.
Сафо пытался стряхнуть ледяное наваждение, но не мог. Его душа рвалась на помощь, но тело не хотело повиноваться. Он даже не смог закрыть глаза, когда она сделала последний шаг, шаг в пустоту. Последнее, что он слышал, были вой ветра и смех.
- Видишь, тебя не спас твой Создатель. Он бросил тебя, а ведь ты могла бы быть со мной…
Сказав свои последние слова, Князь расправил крылья.
- Пора домой, ведь скоро рассвет. А с предателем разберемся позже.
Сатана развернулся. Медленно приложил ладони на лоб и опустился на колени.
- /Заклинание/
Произнеся последнее слово заклинания. Сатана выбросил руки вперед и резко коснулся ими земли. Твердь разверзлась и чудовище вернулось в расплавленные недра.
В месте исчезновения Князя, земля обуглилась и от дыры в Ад, остался шов из раскаленной лавы. Он пылал нестерпимым жаром, пока утренняя роса не закалила его в камень.

XVII

Заспанное солнце, раздвигая лучами света облака, осветило небесную лазурь. Сонно моргая, оно смотрело на следы ночной драмы. Под ним, на краю скалы, крылатое создание держало в объятиях израненную женскую фигурку.
- Скажи что-нибудь! Ведь ты жива? Ты не умрешь?
Сафо нежно прижимал к груди, остывающее тело. Он знал, что не может ее спасти и это разрывало ему сердце. Он обнимал хрупкое тело, в попытке лаской вернуть ему жизнь.
Даже яркая вспышка не привлекла внимания Сафо. В одно мгновение тело в руках Ангела стало холоднее камня. Восковое лицо приобрело могильный белый цвет и стало понятно, что душа покинула свое земное пристанище.
- Ты ей уже не поможешь.
Сафо поднял голову и сквозь пелену слез увидел посланника. Существо, парило над пропастью и грустно, смотрело в низ. Ангел узнал в посланнике Гая.
- Гай отпусти ее - голос Сафо был слаб.
- Прости, ты же знаешь, что я не могу. Такова воля Отца – Ангел посмотрел на брата долгим, печальным взглядом и завис над пропастью.
- Хотя бы дай мне попрощаться с ней – Сафо понимал, что Гай не мог этого позволить, но все же попросил.
- Ладно, брат. Но только потому, что она об этом просила,- Гай медленно приблизился к самому краю и развел руки, выпуская душу.
Бабочка, почувствовав свободу, взмахнула крыльями и мгновенно рассыпалась на миллионы ярких лучей. Они хлынули волною, кружась и ослепляя, медленно собрались в контуры прозрачной фигуры.
Сафо замер боясь испугать ее.
«Как она прекрасна» – эта мысль посетила его с быстротой молнии.
Гай улыбнулся и сказал: «У вас мало времени. Поторопитесь.» - и исчез, растаяв в потоке света.
Сафо стоял и молчал, не зная, что сказать.
- Я просто хотела попрощаться – женщина грустно улыбнулась: «Почему ты молчишь…? Не молчи… мне страшно…» - отчаянье, сквозившее в словах, полоснуло по сердцу Ангела.
- Я просто не знаю, что сказать. Я как будто забыл все слова… Ты только не бойся. Там хорошо, там кругом свет и ты никогда не останешься в темноте. Там мои братья. Там Отец, он любит тебя.
- А ты? – неожиданный вопрос поразил Сафо. Он слишком долго думал о том чувстве, которое испытывает к ней, что не смог сразу назвать его «Любовью». Но скорее всего он просто боялся. Боялся прошлого с его кровоточивыми ранами, боялся Будущего с его неопределенностью и яростно игнорировал настоящее…
Она ждала ответа, но он боялся ответить.
Надежда, вспыхнувшая в ее глазах, медленно потухла, как искра на ледяном ветру. Она медленно отвернулась и устремила взгляд на спокойную гладь воды, впитывая в себя то, чего раньше не могла увидеть.
- Я так и знала, прости. Ты же Ангел, тебе нельзя любить человека. Но я тебя люблю и буду любить. – на мгновение она опустила голову и тут же гордо ее вскинула. Скользя взглядом по четким линиям горизонта, она упрямо сжала губы, думая о чем-то своем.
- Я буду тебя любить, буду…
Новая вспышка света и крылатый брат Сафо вернулся.
- Тебе пора! – Гай опустился немного ниже, практически касаясь ступнями земли.
Вестник, раскрыл объятия навстречу женской фигурке.
- Да, ты прав. Мне пора… - задумчиво произнесла она и резко повернулась к Сафо
- Прощай! И помни меня… - с этими словами фигурка медленно рассыпалась в потоке солнечных лучей. Снова становясь бабочкой.
Гай принял ее в объятия и стал таять в воздухе.
- Брат, постой. Скажи мне, как ее зовет? – Сафо опомнился и вспомнил то, о чем давно хотел спросить.
- Теперь у нее нет имени, но раньше ее звали Селина.
- Скажи ей, что я ее люблю! – Ангел прокричал это в пространство, но он точно знал, что Гай услышит.
Один снова один. Ветер шаловливо треплет огромные, тяжелые крылья. А вокруг лишь холодные, серые камни.

***
Солнце начинает прятаться за горизонт. В его последних лучах купаются волны и чайки, взмывая и опускаясь, собирают крыльями последнее тепло умирающего дня. Завтра будет новый день…
Круг времени продолжается, смыкаясь раз за разом.
«Слабые уходят, их выбрасывает из этого водоворота жизни» - так твердил когда-то черноглазый архангел, сидя у ног своего Отца.

***

XVIII

Сафо уже не помнил, сколько времени он провел, держа в объятиях ее мертвое тело. Он просто сидел и смотрел на нее, не замечая изменений, пришедших после смерти. Ангел не верил, не хотел верить, что все потерял.
- Ты опять гневаешься на меня. Ты снова не хочешь понять.
Этот голос вернул сознание Ангелу. Он поднял лицо к небу и гримаса боли, исказила прекрасный лик.
- Ты отнял у меня все. Сначала свою любовь, потом дом, а теперь и ее. Как я могу понять это? Как я могу понять то зло, что ты мне причинил ?
- Ты не можешь понять меня, потому – что слеп. Скорее всего ты просто не хочешь понять. Сын мой ответь, что ты знаешь о зле вообще…
Сафо на мгновение задумался.
- Я не знаю. Отец зачем эти загадки… ты же чувствуешь мою боль. Просто ответь, почему она…
- Я хочу чтобы ты понял. Не я отнял у тебя дом, ты сам отказался от него, но моя любовь всегда была с тобой. Я читаю в твоем сердце скорбь и прошу тебя ответить мне : «Ты любишь ее?».
- Да, я люблю ее. И не потому, что она стала ключом к моей свободе, а за ее чистоте и силу. – глаза Ангела смотрели в небо и искали в них знак понимания.
- Я верю тебе, не бойся. Но не могу понять одного, почему ты не хочешь дать ей новую жизнь. Ведь ее душа не умерла и она возродится снова. Селина одна из тех немногих в коих прибывает сила моя.
- Но почему ты позволил Князю убить ее? – Сафо стал колебаться.
- Помнишь. я задал тебе вопрос: «Что такое зло?», теперь ответь, знаешь ли ты , что такое «добро».
- Нет, не знаю.
- Вот и Diabolos не знает. Он даже сейчас не подозревает, что служит на благо добру. Он считает, что борется со мной, а на самом деле вынужден, большую часть своего времени, устранять распри в своих владениях. Для него это война, а для меня возможность держать его под контролем.
- Так почему же ему удается пополнять свою коллекцию душ. – Сафо уже ничего не понимал.
- Он получает только тех кто действительно стремиться ко злу. Вот поэтому он и стремится, получить чистую душу – это будет его победа, но … он слишком предсказуем.
Ангел склонил голову в знак понимания. И вдруг ему пришла в голову мысль.
- Отец, а зачем ему нужен я.
- Ты и есть та душа, которую он стремится получить.
- Но ведь это смешно.
- Ты ушел от него и он понял, что в тебе есть сила. Пусть твою душу и сковывало непонимание, но это еще не зло. Ты Ангел, но сердце у тебя от человека. - Голос замер на мгновение, но тут же продолжил – Сафо, тебе предстоит бороться с Князем за свою душу. Но почему-то я уверен, что победа будет за тобой. И помни, он слишком предсказуем.
Сафо отвернулся от неба, где затихли последние слова Отца. Он опустился на колени подле неподвижного тела своей любимой.
- Мы еще отыграемся Селина. Мы еще отыграемся… - с этими словами он поднял ее тело на руки и с этой ношей взмыл в небо.

XIX

Ангел летел, пока не нашел то место, которое он искал. Затем он опустился в маленькую бухту, окруженную неприступными скалами. Найдя пещеру, в которой он провел первые столетия одиночества, Сафо опустил тело на сырой пол.
- Я люблю тебя, – с этими словами, он вышел из пещеры и завалил вход в нее.
Целый день он провел в бухте, наблюдая за мелкой рябью зеленоватой воды. Он вспоминал прощание с Селиной и с каждой секундой, его решение крепло.
- Я выиграю эту битву. Ради тебя Селина. Я не отдам Князю свою душу, она принадлежит тебе Селина, она всегда будет твоей… - с этим обещанием Ангел встал и расправил белоснежные крылья. Тень их легла на валун, теперь служащей плитой для могилы чистого созданья.
Один взмах и крылья понесли Сафо обратно в руины башни.
Последний луч света отгорел и медленно горизонт покрылся тьмою. Но даже в сумерках было видно, что небо стягивалось, покрываясь черными, как смоль тучами. Вдруг неожиданно пропитанный грозой воздух, прошили миллионы серых нитей. Начался дождь. Стачала неуверенно, капли атаковали землю, но, набравшись наглости, дождь превратился в ливень
Ударяясь о голые скалы, он делал утес скользким и неприступным. Набираясь сил, ливень становился злее, он отстукивал барабанной дробью свое наступление.
Редкие участки земли впитывали влагу, пока могли… Вскоре в расщелинах и трещинах скал собрались потоки дождевой воды и она размывая себе проходы с шумом скатывалась вниз, в объятия океана. А он, заливаясь бурным смехом, принимал новые потоки, раскрывая бездонные объятья притоку новой крови.
В своем убежище, Сафо видел безумную пляску природы. Он знал, что эта борьба не случайна. Добро и зло, как и прежде столкнулись, оценивая мощь и силу друг друга. И на этот раз они боролись за него…
Внезапно неба осветила вспышка. И двери храма раскрылись, как от сильного удара.

XX

- Ну, что ж , здравствуй. Соскучился? – Князь стоял в дверях. Его злобная улыбка не предвещала ничего хорошего.
- Уходи, Diabolos. – Сафо уже знал, кого принесла эта буря, но встретил «адского гостя» с полнейшим равнодушием.
- Как это уходи? Если я и уйду, то ты пойдешь со мной. А если нет, то я просто убью тебя. Запомни Сафо, я не прощаю и знаешь, пожалуй, мне проще убить тебя. – Князь, как всегда, пытался распушить хвост. Слишком часто, в его практике, жертва была лишена мужества.
- Ты не убьешь меня… - гордый голос Ангела заставил Князя внимательно оглядеться.
- Это почему же? – любопытство, звучавшее в этом вопросе, заставили Сафо улыбнуться.
- Ты слаб и тебе срочно нужен козырь против Отца. И не отпирайся Diabolos, ты просто не в состоянии выиграть этот бой. Ты проиграл тогда и продолжаешь сдавать позиции. – с последним словом к ангелу пришла идея. Сафо решил вывести Князя из себя. Он решил принести себя в жертву, но не отдать ему свою душу.
- Я никогда не проигрываю, я сильнее…
- Ты сильнее? Ну уж нет. Ты всегда был слаб. Та жажда, что сжигает тебя изнутри и есть твоя слабость. Ты жаждешь власти, но она тебя и погубит.
- Я не нотации пришел выслушивать. Либо ты идешь со мной, либо я убью тебя. – Сатана начал терять терпение.
- Давай попробуй, посмотрим, что из этого выйдет.
Князь поднял ладони и в них зажегся огонь.
- Я спалю тебя…
- В чем проблема. Чего ты ждешь. – Сафо намеренно провоцировал его. Он надеялся, что пожертвовав жизнью, спасет будущее Селины. Ему пришли на ум слова Отца «А ведь он действительно предсказуем. Он скорее проиграет Отцу, чем простит сиюминутную обиду.»
В черных глаза Сатаны зажглась злоба, словно он прочитал мысли Сафо. Он поднес ладони ко рту и дунул. Пламя, извиваясь, огненной змеей понеслось к Сафо, но Ангел не двинулся с места. За считанные секунды огонь преодолел расстояние от убийцы к жертве. Но, как только язык алой змей готов был коснуться Сафо, невидимая преграда отбросила его назад.

XXI

В воздухе, напоенном грозой, почудился новый аромат. Странно знакомый запах ладана.
Князь в бешенстве послал новый поток огня, он окружил Сафо. Пламя горело кольцом, которое то сжималось, то расползалось, словно ведя бой с кем-то невидимым.
И вдруг, в один из разбитых витражей, вкатился луч света и осенил упрямое лицо Ангела. Аромат ладана стал сильнее и вскоре наполнил собою своды храма.
- Спи же брат, ты слишком долго страдал. Не нужно бессмысленных жертв. Ты проснешься с первым вздохом ее новой жизни. – голос Спасителя, казалось, звучал отовсюду.
Огонь, окружавший Ангела, раненой змеей рухнул на землю и потух. И прежде, чем заснуть Сафо увидел полные бешенства глаза Сатаны.
- Ты не тронешь его, он прощен. Уходи, Сатана…
- Ладно, я уйду, но это не последняя наша встреча. – Князь усмехнулся – Вы не сможете защищать его вечно. Его душа будет моей. Он не сможет пройти твой путь.
- Сможет, это он уже доказал. Ты не понял его. Он пожертвовал собой ради человека… , а это много значит! – голос Иисуса был полон уверенности.
А пока длился этот разговор, Сафо спал, но не простым сном, а сном каменной статуи. Иисус дал ему возможность, дождаться перерождения Селины.



*** Время течет и каждая секунда и минута вливаются в его бесконечный поток. Великий старец на небесном троне склонился головой к своему сыну. Их жизнь вечна, земная же сменяя роли, прокладывает дороги мудрости чужими сердцами. Время играет затягивая свою петлю, гася свечи и зажигая новые. «Это судьба» - скажут многие – « Нет, это всего лишь время и вечность»
- Отец, я сделал то что ты просил. Но я не понимаю…
- У нас есть только два решения, но я уже знаю что он предпочтет. Он изменился, так меняется только время, но вечность остается неизменной.
- Отец, мне кажется я понял тебя.
- Вот, посмотри сюда – сказал Отец Вселенной, указывая на серебристый шар в изножье трона – они все желают, страдают, верят или страшатся. Они слепо верят, что будущее для каждого, записано в большой «Книге Судеб». Но это обман. Да, она существует, но не многое там записано, лишь те пути по которым суждено пройти волей-неволей. Все сохраняют благостную иллюзию, чтобы не отвечать за свои поступки, но ты и сам знаешь, что будущее творят они сами. Ведь я им даже не судья, всего лишь свидетель и иногда помощник.
Старец устремил свой взор в серебряное свечение шара. В нем проносились лица: улыбки радости, гримасы страха, боли и ярости. На лицах читалось малодушие, лень, гнев, но и были такие которые светились святостью. Старец читал их чувства словно ища что-то или кого-то. Внезапно вздрогнув он указал Сыну.
- Вот смотри!
Иисус обратил своё внимание на видение из шара. Красивое женское лицо, но глаза полны печали и укора. Она произносила какие - то слова, обращаясь к кому - то.
- С кем она говорит? – спросил Иисус Отца.
- Со мной, она спрашивает, почему я отнял у нее ребенка.
- Но ведь ты не делал этого… - Иисус недоуменно пожал плечами.
- Да, я этого не делал. Но они не понимают, что сосуды душ слишком слабы и несовершенны. Не всегда они в состоянии выдержать, то что вкладывается в них.
- Но Отец почему ты показал мне именно ее?
- Потому, что решение уже принято... ***


XXII
- Ну, что? Ее уже доставили? – в голосе Борисова слышалось еле скрываемое нетерпение.
- Да, Саныч. Осталось ее распаковать и установить. Ниша для нее уже готова. Как вы думаете какого она века?
Человек, задавший этот вопрос, наверное ждал ответа, но профессор, словно в трансе смотрел на предмет, который с таким трудом получил. Рабочие уже разбирали ящик, в котором он находился и Борисов не хотел пропустить ни одной минуты. Он заворожено смотрел, как ящик разбирается на доски.
- Аккуратно, не повредите ее – В глазах Борисова зажегся огонек восторга, по мере того, как досок становилось меньше.
Юрий Селезнев, помощник Борисова , а также его верный друг, узнавал этот взгляд. Эти глаза выдавали туже гамму чувств, как и тогда, когда Борисов сделал свое открытие.
И когда ящик был разобран, перед взором людей открылся предмет необычайной красоты.
Это была статуя. Каменная статуя Ангела. Его сложенные крылья, казалось, вот-вот раскроются, и в них заиграет ветер. Руки опущены и сжаты в кулаки. Голова высоко поднята и на прекрасном лице блуждает упрямая улыбка. Улыбка самоотречения. И как последний штрих, цветок прижатый к ногам статуи. Его печально опушенный бутон был полураскрыт, это был словно знак смирения перед судьбой.
- Она прекрасна. Юрка, у тебя нет ощущения, что она вот-вот очнется и откроет глаза. – Борисов, ходил вокруг статуи не в состоянии насмотреться на нее. Он так долго ждал, его заставили ждать целый год, прежде вся эта бумажная волокита была закончена.
Селезнев прекрасно понимал чувства, которые испытывал Борисов. Он и сам долго ждал этого момента. Ему вдруг вспомнился момент, когда они с Борисовым наткнулись на это чудо.

XXIII

Это было год назад, когда они решили организовать экспедицию. Борисова, тогда очень заинтересовали вещи поднятые со дна ?????????????? моря. Проверив для надежности полученную информацию, он снарядил свою яхту. И когда «Анастасия » была готова к отплытию, он пригласил своего лучшего друга, принять участие в этой поездке. Селезнев согласился, и друзья отправились на поиски своих сокровищ.
Борисов хорошо подготовился к этой экспедиции, по картам он долго изучал дно и точно знал, где затонул испанская каравелла «Клементина». Опускаясь с аквалангами, они обследовали корпус корабля. В список их находок вошли несколько шлемов, сабель и кортик. Выводы говорили сами за себя… Это было военное судно, которое проиграло сражение и было пущено ко дну. Но их совсем не огорчило это открытие. Экспедиция была скорее желанием развеяться и друзья понимали, что это им удалось.

XXIX

Во время передышек, между погружениями под воду, они часто наблюдали за рыбаками. И окончив свои изыскания, Селезнев решил записать, что-нибудь из местного фольклора. С этими мыслями они причалили в порту маленького города.
Время как будто не коснулось этой деревушки. Крепкие каменные дома навевали мысли о прошлом этого селения. И только современная одежда местных жителей напоминала о ХХ веке.
Селезнев и Борисов решили остаться в городке на несколько дней. И так как в селении была всего одна гостиница, они поселились в ней.
- Юрек, не проще было бы пожить на «Стаси» - Борисов часто называл свою яхту «Анастасия» сокращенным, ласкательным именем. Она была названа в честь дочки Борисова, которая умерла так и не увидев подарок отца. С тех пор, профессор все свое свободное время проводил на яхте и даже уговоры жены не действовали на него.
Селезнев понимал насколько тяжела была утрата друга. Хотя сам он и не имел детей, он видел с какой радостью Борисов ждал появления на свет своего ребенка. Она родилась поздно ночью и ни чего не предвещало трагедию, случившуюся месяц спустя. У малышки оказался врожденный порок сердца и она угасала на глазах. Месяц врачи боролись за ее жизнь, но так и не смогли спасти. С тех пор Борисов переменился. Он старался, как можно реже бывать дома, он загрузил себя тяжелой и подчас бесполезной работой, лишь бы не видеть глаза Аллы, своей жены. После неудачных родов ей поставили диагноз – бесплодие.
- Не, Серега, мне хочется вжиться в образ местного жителя и потом, я уже так устал от этой качки. - Селезнев сказал правду, но он не добавил к этому, что его очень заинтересовала скала, нависшая над городком.


XXX

Расспросив рыбаков, Селезнев узнал множество смешных и грустных историй, но почему-то все больше и больше его интересовала эта скала.
- Извините, а нет ли какой-нибудь истории, связанной с этой скалой? – Селезнев даже не понял, почему именно этот вопрос сорвался с языка, но его удивила реакция пожилого рыбака.
Старик был явно напуган вопросом, но видимо все же решился рассказать. Он воровато огляделся и указывая скрюченным пальцем на объект разговора, поведал молодому человеку странную историю.
- Эту историю рассказал мне мой дед, а ему его отец… - старик присел на нас своей лодки, всем своим видом показывая, что слушать придется долго. Он закрыл глаза, словно пытаясь, что- то вспомнить.
Селезнев терпеливо ждал, пока старик начнет свою повесть, но, устав ждать, он кашлянул, выказывая этим свое нетерпение. Старик встрепенулся, как старый филин и продолжил.
- Как я уже говорил, этой истории очень много лет. Началась она, когда моему прапрадедушке было лет 14. В этом городе жил одинокий рыбак. Как я сказал он был одинок, но однажды уйдя в море, он вернулся с младенцем. Это была девочка, рыбак сказал, что выловил ее из воды, в плетеной корзине. К этому отнеслись с пониманием и девочка осталась у него. Она стала его дочерью, но с первых же дней стало понятно, что девочка слепа. Но ее странность состояла не в этом, с самого детства она уверяла всех, что слышит голос, который зовет ее. Все время она проводила на этой вот скале. Однажды, когда ей исполнилось 17, она сказала отцу, что должна передать кому-то весть. С тех пор каждый вечер она уходила. Ночь она проводила вон на том утесе и видимо она молилась. – старик опять погрузился в свои размышления.
- Как же она поднималась туда? Слепой никогда бы не удалось преодолеть такой трудный подъем?
- Уж не знаю. Но как мне рассказывал мой отец, она говорила, что ее вел Господь. Как бы там ни было, однажды, она вернулась и сказала, что ее миссия выполнена и осужденный на одиночество, прощен. Рыбак лишь покачал головой, он уже давно смирился с тем, что девушка была безумна. Он грустно посмотрел на дитя моря и вздохнул. Это был последний раз когда он ее видел, потому что на следующую ночь она пропала. Все решили, что она разбилась. И только мой прапрадедушка уверял, что ее унесло белокрылое чудовище. Но ему никто не поверил… - старик вздохнул и снова продолжил – Но на следующую ночь разразилась буря и жители прокляли эту скалу. Знаете, до сих пор не нашлось смельчака, который бы поднялся туда.


XXXI

Селезнев выслушал эту легенду и бросился к Борисову. Через полчаса, друзья уже карабкались по склону, к заветной цели. Одолев подъем они вышли на широкое плато.
- Старик не сказал, что раньше здесь, что-то было построено. Серега как ты думаешь, что здесь было раньше?
- Не знаю дружище, но больше похоже на монастырь или что-то в этом духе. Пойдем внутрь, надеюсь ты не боишься приведений?
С трудом раскрыв створки дверей. Они подняли многовековую пыль и вошли в просторную залу.
- Что это? – Борисов, первый очнулся от изумления. – Она прекрасна.
Перед друзьями стояла статуя Сафо.

Вот теперь она здесь, в частной коллекции Борисова.
- Спасибо, Юрек. Если бы не твоя жажда к легендам и мифам… - Борисов, все еще кружился вокруг статуи – Да, ладно. Слушай, как там Светка, скоро прибавление семейства.
- Со дня на день. – Селезнев, вспомнил, что заехал на полчаса. – Слушай, Серега, не сгоняешь со мной в роддом?
- С удовольствием. Хочу посмотреть на Селезнева-младшего.
- Хочу тебе сразу сказать, будет девочка. К тому же она еще в животе у мамы. – Селезнев отвлекся. Его сотовый жалобно выводил трель.
- Да, слушаю?… Что, уже?… Нет, нет, сейчас подъеду…. Ждите. – Селезнев ошарашено смотрел на друга. – Светка рожает, мне нужно срочно в роддом.
- Пошли, поедем на моей машине. Сейчас из тебя самоубийца, а не водитель. – Борисов знал о чем говорил. Он видел, как у друга трясутся руки. Все о чем он сейчас думал «Хоть бы все обошлось» - Ладно, парни, можете расходиться.
XXXII

Пока они ехали, Селезнев задал тот вопрос, который хотел.
- Как там Алла? Что у вас произошло.
- Да ничего. Она просто уехала. – Борисов явно не хотел говорить на эту тему.
- Уехала и все? Не написала, не позвонила? – Селезнев был поражен. – Ведь Светке, то она звонила…
- Слушай, Юрка, я не хочу говорить на эту тему. – Теперь, в голосе Борисова, проскальзывало раздражение.
Всю остальную дорогу друзья проехали в молчании.

- Вы к кому? - вежливо спросила, молоденькая медсестра с улыбкой Монны Лизы.
- К Селезневой Светлане Эдуардовне. – практически хором ответили друзья.
- А. Она уже родила. Кто Отец? – и девушка с любопытством, уставилась на мужчин. – Наверное, все- таки вы… - сказала она, заметив нервную дрожь Селезнева. – Да не волнуйтесь вы так, все в порядке. У вас девочка. Хотите посмотреть? Я вас провожу.
Медсестричка, красиво покачивая бедрами, вышла из-за стойки справочной. Подмигнув Борисову, она под руку увела Селезнева.
От нечего делать, Борисов опустился на рядом стоящий стул, но тут же вскочил. По коридору, по тому самому коридору, куда только что, ушел Селезнев, шла Алла. Его жена Алла. Борисов в шоковом состоянии разглядывал свою жену. Он помнил сколько они не виделись, почти 9 месяцев и он не ожидал встретить ее здесь. Да еще и беременную. Она была абсолютно, точно беременна.
- Здравствуй, Сережа. Рада тебя видеть. – она шла на встречу и улыбалась. – Ты не изменился.
- А ты изменилась, причем сильно. – Борисов от растерянности не мог подобрать слова – Не ожидал встретить тебя здесь.
- Сережа. Не пытайся сделать вид, что не замечаешь. – Алла, грустно улыбнулась. – Как, видишь я беременна.
- Но, как? Ведь врачи…
- И врачи ошибаются.
- Алла, я могу задать тебе вопрос? – Борисов знал, что этим вопросом он обидит ее, но должен был задать его.
- Твой ли это ребенок. – Алла улыбнулась, снова. – Да, твой…
- Но почему же ты уехала.
- Мне нужно было подумать. – ее глаза наполнились грустью.
- О чем? Господи, Алла, скажи в чем дело?
Но тут Борисов заметил судорогу, исказившую лицо жены. Он еле успел поймать ее оседающее тело.
- Алла, что происходит?
- Схватка. Сережа, я рожаю. – в голосе жены, он явственно расслышал страх.
- Доктор, доктора…. Да есть в этой чертовой больнице кто-нибудь. – теперь и Борисов перепугался не на шутку – Все будет в порядке дорогая. Все будет в порядке… Сестра, сестра…! – прокричал он, вовремя увидев, выплывающую медсестру.
Девушка оказалась на редкость, сообразительная, она быстро вызвала доктора.

XXXIII

- Сафо, просыпайся. Тебе пора! – Иисус стоял возле статуи.
Кусок за куском рассыпалась в прах мантия. Взмах крыльями и каменная крошка осела на полу.
- Где я? – Сафо удивленно раскрыл глаза – Иисус, что произошло?
- Ты пытался принести себя в жертву. Но Отец не оценил этого.
- Да, и последнее, что я помню это бешенство Князя – Ангел рассмеялся – А что со мной было?
- Ты спал… - краткий ответ спасителя не удовлетворил Сафо.
- Но почему?
- Так решил Отец. – лаконичные ответы не устраивали ангела, и он принялся вспоминать, последние моменты, перед тем, как его погрузили в сон.
И тут словно вспышка осенила его сознание «Спи же брат, ты слишком долго страдал. Не нужно бессмысленных жертв. Ты проснешься с первым вздохом ее новой жизни».
- Она жива. Иисус, это правда, она жива!
- Да, брат мой, она жива. И я должен проводить тебя к ней, но прежде ответь на вопрос. – глаза Спасителя пристально изучали Сафо. – Ты по-прежнему любишь ее?
- Да, Иисус, люблю. Она для меня все. – решительность. с которой Сафо отвечал, вызвала у Спасителя теплую улыбку.
- Ладно, пойдем. Думаю ты слишком долго этого ждал. – Иисус протянул Ангелу ладонь и Сафо, положил на нее свою.
В тот же момент обе фигуры растворились в воздухе.

XXXIV

Сафо знал, что Иисус любит путешествовать таким образом и поэтому не удивился, спустя несколько секунд оказавшись в совершенно странном помещении. Кругом стояли маленькие кроватки со спящими младенцами.
- Ну, что, а теперь узнай, которая Селина. – Иисус нежно улыбнулся.
Сафо доверился сердцу и подошел к кроватке у окна. Заглянув туда, он сразу понял, что это она. Ребенок почувствовав чье-то присутствие, сонно открыл глаза и улыбнулся. Она будто бы узнала его.
- Сафо. У меня к тебе будет еще один вопрос. – Иисус с трудом заставил Ангела прервать созерцание ребенка.
- Да, какой?
- Ты понимаешь, это очень сложный вопрос. – Спаситель тянул, словно не решаясь сказать – Ты хочешь быть с ней?
- Конечно, но разве это возможно?
- Существует один вариант: Ангел-Хранитель… - Спаситель изучал реакцию Сафо на свои слова и от него не укрылась надежда, вспыхнувшая в его глазах. – Но Отец решил, что этот вариант не для вас. И по этому он предлагает тебе стать… Человеком.
- Я согласен. Если это единственная возможность быть с ней, то я согласен.
Иисус посмотрел на это благородное существо и улыбнулся.
- А теперь, скажи ей до свидания.
- До встречи, малышка. – Сафо наклонился и поцеловал ребенка в лобик. Ангел последний раз заглянул в огромные зеленые глаза и прошептал. – Ты прекрасна, мой рыжий котенок.
Спаситель положил ладонь на плече Сафо и сказал:
- Пойдем, я покажу тебе твою мать. И знаешь Сафо… ты родишься во спасение! – сказав такие странные слова Иисус вывел Ангела в коридор.


XXXV

Как два призрака, они прошли по коридору и остановились, у разговаривающей пары.
- Видишь эту женщину – сказал Иисус – она должна была умереть сегодня. Но она не умрет.
- Я не понимаю тебя. Раньше вы не делали исключений…
- Она не умрет потому, что решила дать жизнь ребенку, зная, что не выживет. Этим она перевесила свою смерть. И знаешь, что… именно ее мы выбрали… эта женщина, станет твоей матерью. – Спаситель, ласково посмотрел на молодую белокурую женщи