Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! - муж
пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо
добавил: - Тебе понравицца, детка.

Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта
пиндосская привычка называть нас детками - надо
гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились,
Антониобандеросы сраные?

Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку
сунуть язык в моё ухо, и сделать им
'бе-бе-бе, я так тибя хачю' - тоже. И, сколько
не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу
не иратично - реакции никакой.

- Сто раз говорила: не называй меня деткой! - я
нахмурила брови, и скрипнула зубами. - И идея мне
твоя похуй. Я спать хочу.

- Дура ты. - Обиделся муж. У нас сегодня вторая
годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и
куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня
есть идея, что немаловажно.

Вторая годовщина свадьбы - это, конечно, пиздец
какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак
нельзя.

- Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня
ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.

Муж оскорбился:

- В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про
разнообразие говорю. Давай поиграем?

Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.

- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В 'морской бой'?

Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж
от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж
всё с подъебоном:

- В рифмы, бля! - не выдержал муж. Пакля!

- Хуякля. - На автомате отвечаю, и понимаю, что
извиницца б надо: Годовщина свадьбы веть. Вторая.
Это вам не в тапки срать. - Ну, давай поиграем, хуле
там. Во что?

Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не
дошёл. Уже хорошо.

- Хочу выебать школьницу!

Выпалил, и заткнулся.

Я подумала, что щас - самое время для того, чтоб
многозначительно бзднуть, но не смогла как не
пыталась.

Повисла благостная пауза.

- Еби, чотам: Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и
копчёные окорочка через адвоката передавать.
Как порядочная.

Супруг в темноте поперхнулся:
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы
выебать школьницу! А ей будеш ты.

Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней
резать, што ебацца - лиш бы кровища:В школьницу
поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле?
Как нехуй делать!

- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?

Самой уж интересно шопесдец.

Кстати, игра в школьницу - это ещё хуйня, я чесно говорю.
У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю
разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал
сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям
никогда с сосиской не еблись: Пообещал он ей за это сто
баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею
фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить.
И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала,
глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг
её муж говорит: 'Упс!'. Дефка оборачивается, а муш сидит,
ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает.
Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: 'А где остальное?',
а муш (кстати, ево фамилие - Петросян. Нихуя не вру) уссываецца,
сукабля: 'Где-где: В жопе!' И Марина потом полночи на толкане
сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась.
И сто баксоф не помогли.

А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!

Ну, значит, Вова начал руководить:

- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в
коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке,
приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя
ебу. Как идея?

- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных
платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков
как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть.
Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял,
какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.

- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как
раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье
прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём
помидоры нарисованы. Главное - он белый. Бант похуй,
и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.

Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????

- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму.
А дудка зачем?

- Дура. - В очередной раз унизил мой интеллект супруг.
- в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский.
Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.

Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке - сила.
Это ж все знают.

В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук,
как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям,
и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей.
Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику.
А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила
как-то по-другому? Ну и мудаки.

В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник,
то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю
сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную,
стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей
с мужем спальни:

- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?

- Это ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец,
- Входи, детка.

Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:

- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!!
Заново давай!!!

- Сорри: - доносицца из темноты, - давай сначала.

Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:

- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?

- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику
пришла пересдавать? Заходи.

Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде 'Кукарачю'.
Маршырую по-пианерски.

И ахуеваю.

В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж.
Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке
и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет.

Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:

- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь
подудеть в дудку.

- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю
я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и
беспалева дрочу дудку.

- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут.
Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики
постираю.

Вот пиздит, сволочь: Трусы он мне постирает, ога. Он и
носки свои сроду никогда не стирал. Сука.

- Не: - блею афцой, - Я и так без трусиков: Я ж
математику пришла пересдавать всё-таки.

Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В
подтверждение, значит. Быстро так показала, и
обратно в халат спрятала.

За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы,
зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля:

- Замечательно! - шепчет Вова, - Математика - это
наше фсё. Сколько будет трижды три?

- Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.

- Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук.
- ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь
второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?

- Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает
Василиваныча за хуй, - Пися - это вот это, да?

- Да! Да! Да, бля! - орёт Вова, и обильно потеет. -
Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая
пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?

- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня
разбирает дикий ржач. Но держусь.

- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй!
Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!

- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, -
могу платье снять. Школьное.

Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и
командует:

- Дай померить фартучек, Машабля!

Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы,
я ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не ебался
в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы - и
я скажу кто вы.

- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - снимаю фартук,
и отдаю Вове.

Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова
надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно
вопрошает:

- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего
девичьего тела мушская волосатая ручища? Не
трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена,
как путана?

Хрюкаю.

Давлюсь.

Отвечаю:

- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч.
Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.

Муж снимает очки, и смотрит на меня:

- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в
десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё
из-за тебя.

Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах
скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:

- А хуле ты меня сам сбил с толку? 'Скока буит трижды
три?' Какой, бля, десятый класс?!

Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:

- А мне что, надо было тебя просить про интегралы
рассказать?! Ты знаешь чо это такое?

- А нахуя они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они
даже в институте нахуй не нужны! Ты ваще что
собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру
преподавать в три часа ночи?!

- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!

- Сам такой!

Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.

- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя!
- не успокаиваецца муж.

- Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и
показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку,
и наряжацца в хуйню разную? 'Ты девственна, Мария?
Ты хочеш потрогать маю писю?' Сам её трогай, хуедрыга!
И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!

- Пожалуйста!

- Ну и фсё!

- Ну и фсё!

Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы.
Куртуазно и разнообразно.

В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую
первой:

- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!

Вова, как был - в фартуке на голую жопу, с дудкой в
руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.



: Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый
час мою маму с постели: Может быть, плач внука, может,
жажда или желание сходить поссать: Но, поверьте мне на
слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в
темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном
фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит
её на пол, и огуляет хуем по лбу:

- Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная маман,
призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!

- Да кому ты нужна, ветош? - раздался в прихожей голос
моего отца.

Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.

- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина
мерская!

Мама жгла, беспесды.

- Отпустите мой хуй, мамаша: - наконец раздался голос Вовы,
и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света.
Вове наступил пиздец.

Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа
дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.

Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье
дорвацца до чьего-то там хуя - это очень серьёзно. Вову
я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла.
Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за сворованный
халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно
бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно,
такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два
месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно
развелись.

Но вторую годовщину я не забуду никогда.

Я б и рада забыть, честное слово.

Но мама: Моя мама:


Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье,
мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая
обстановку, а в оконцовке всегда говорит:

- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым
хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.

Я краснею, и вешаю трубку.

И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом
крючке висит белый кухонный фартук.

С помидорами.

Я ж пиздец какая сентиментальная....