Пылью мела на ступенях,
Мотыльками возле ламп
Нас запомнят эти двери
И воды холодной кран.

Не сумели, не успели
Куклу накрепко слепить.
Наспех сделали, пустили,
Наказали строго: "Жить!".

Не тебе играть с судьбою,
Залезая жизни в тыл.
Ты в ответе, и с лихвою,
За тех, кого ты приручил.

Громкий гул скрипящей двери
Иглами застыл в спине.
Бьётся карлик в чёрной пене,
Ставя шрамы на стене.

Что же там? Никто не знает.
Или знает. Но молчит.
Голубь в луже издыхает,
Бьётся, булькает, хрипит.

Наше слово - твёрже камня.
Хм... Пробьёт любой доспех.
Мы - процесс есть изобарный.
Без давления. Лишь смех.

В улицах, побитых газом,
Выхлопом из чёрных труб,
Бродит тихо кот трёх-глазый.
Что ни лапка, то есть сруб.

Кот мяучет жалобно, напряжно.
И подушкой лапы стучится в окно.
Выгибает спину стыдливо-вальяжно.
Тело безобразно. И длинно.

Сиротою отражается в глади
Грязной лужи. И нет такого чудака,
Что к нему подойдёт и погладит.
Пригреет. Нальёт молока.