За семью слоями мерзлоты (Смерть в мифологии ненцев)
Где живет смерть? – Странно звучит вопрос о жизни смерти. Но она действительно живет, причем там, где жить нельзя и так, что людям жить не дает. Она живет наоборот. Там, в стране Нга (Преисподней), жизнь начинается со смерти и оканчивается рождением. Обитатель нга – душа сидрянг умирает в Нижнем мире, выходя на Землю и вселяясь в новорожденного человека. Для жителей Подземелья это такая же потеря, как смерть земного человека для его сородичей. Поэтому люди нга преследуют «уходящего», и в первые месяцы после рождения младенец еще окружен духом Подземелья.

Не удивительно, что при захоронении умершего ненцы укрывают его малицей (зимняя меховая одежда с капюшоном) «поперек» или «подолом к лицу», ломают, рвут, пробивают все «уходящие» с ним вещи, кладут в могилу деревянные или затупленные железные ножи, разворачивают к закату нарту, ставят на месте смерти маленький чумик мяро взамен большого мя. «Там», конечно, тоже есть олени, но они «земляные» - ян’ кора (мамонты). Есть и огонь, он всегда горит в жилищах покойников, только из него все время летят искры.

В мире нга тело становится «земляным» и превращается в черного блестящего жучка си’. Это происходит «через 3 или 7 лет, или столько, сколько жил человек на земле. Жука си’ старики, при появлении его в чуме, бросают в костер, приговаривая: «Старина, погрей спину, это наше солнце».

Потому и горит огонь в жилищах мертвых, что он – их «солнце». Он горит так ярко, что макушки чумов светятся. Этот свет бывает виден темной ночью, когда приходит большой холод. Тогда небо вспыхивает сиянием, которое люди называют «ярким светом покойников» – хальмер ту ярымтат или Харп. Если оно горит красным огнем – это предвестие болезни.

Комары – пепел злой Парнэ. В образе овода может явиться смерть. В одном из сказаний старик сумел заманить овода-смерть в табакерку и велел старухе обшить ее рыбьей шкурой в два ряда. Впрочем, и к комарам следует относиться благожелательно (не то “тебя и твоих оленей закусают”), и к оводам – о них сложена уважительно звучащая загадка: “В летнюю пору носят они одежду из бобровых шкур”. Кроме того, способность насекомых носить в себе болезнь может быть использована и людьми: ненцы иногда протирают больные глаза личинками оводов – передают засевшее в глазах «зло» еще не зараженному зародышу.

Ужасы по поводу мира нга рассказывают обычно шаманы или кто-то со слов шаманов. Это правомерно не только потому, что шаманы обладают внеземным воображением, но и потому, что им приходится будоражить Подземелье. По рассказам, каждую ночь человека одолевают посланники Нга (так зовут хозяина Преисподней), забирающиеся в темный чум и спящие тела. Когда человек засыпает, Нга незаметно влетает в его рот и человек заболевает. Нга охотится за людьми подобно тому, как люди ловят зверей, рыбу и птиц. Плоть больного или умирающего грызет червь смерти халы. Только шаман может видеть червя, которого посылает Нга, и, сделав в больном месте надрез ножом, удалить его.

Первым измерением нга является жизнь, живой человек с лицом и именем. Этот человек с именем (нюм) меряет смерть (нга) на свой лад подобно тому, как бог Нум дает указания богу Нга. В одном состоянии он может воспротивиться воле Иного мира, в другом – признать эту волю.

Второе измерение нга – жизнь-наоборот (смерть). Ее-то, мирную жизнь покойников, и направляет бог Нга (он – Нум «того» мира). Все остальное, что соотносится с именем Нга и чего так много в легендах и рассказах, - это связь между жизнью и жизнью-наоборот. Это все то, что, не являясь смертью, несет смерть: враги, холод, стихии, звери, болезни.

«Черный пантеон» состоит из имен страшных болезней – дочерей Нга. Живут они в семи красных чумах. Иногда даже указываются точные места их кочевий.

В «семерке» вестниц Нга всегда присутствует Си-нга (Цинга). Для избавления от нее ненцы смазывают полозья нарт или двери чума кровью жертвенной собаки. Зима-темнота-сон – таково пространство обитания духа Си-нга.

Говорят, сначала Си-нга приходит во сне к мужчине в облике соблазнительной голой женщины и предлагает ею овладеть. Если человек не устоит перед ней, его ждет неминуемая смерть. Сходным образом ведет себя красавица Мерёко (Оспа), от ночного поцелуя которой образуются смертельные нарывы и язвы. Напоследок Си-нга является безобразной старухой, трехпалой, с незакрывающимся ртом. Тогда уже человек обречен, его не спасет ничто. В чум Цинга входит ночью, когда все спят. Тот, кому она привилится, должен вскочить и крикнуть: «Цинга, ты меня убиваешь! – громко, чтобы все проснулись. Тогда Цинга немедленно уйдет. Тут же следует надрезать ухо собаки или оленя и кровью намазать лицо. Иначе Цинга начнет появляться каждую ночь…

В свите Нга и враги, которые вырастают вместе с каждым человеком. Младенец, у которого еще не отпала пуповина, называется нгаябэко. Он еще «сырой» – нгаябэй. Когда ребенок подрастет и станет нгацеки, его будут пугать «маленьким детским Нга» – Нгабаци. Так и будут они расти бок о бок – тело нгая и его потусторонний двойник-враг Нга. Со временем нга станет много и все более внушительных размеров: нгылека (те, что ходят по земле в образах врагов, оборотней и волков), нгаятар (те, что приходят из Преисподней), Нгаятар небя и Нганатар Нися (живущие в чугунном чуме Мать и Отец всех волосатых Нгаятар), Си’ив Нга Нися (Отец Семи Смертей со своими детьми – нга-болезнями), Нга Ерв (Владыка всех Нга).

Так много, что лучше округлить их числом «семь» (Нижний мир устроен семирично, и сколько бы детей не было у Нга, их все равно «семь»), чтобы не знать и не хотеть знать их точного количества, потому что недоговоренность о Преисподней – свойство самой Преисподней. Слишком уж темно (или огненно?) в расположенной под семью слоями мерзлоты стране Нга, где ее Владыка не различает даже собственную тень.

Рассматривая различные критические моменты в жизни австралийского аборигена, В. Ллойд Уорнер пишет: "Человеческая личность до рождения является чисто духовной; в ранние периоды жизни, когда человек социально оказывается в одной категории с женщинами, он становится абсолютно обмирщенным и бездуховным; по мере того как он становится старше и приближается к смерти, личность его становится все более и более "ритуализованной" и духовной, чтобы в момент смерти вновь обрести совершенную святость и духовность".

Большинство наших современников, независимо от того, что они думают о смерти, разумеется, не согласились бы с тем, что она является "совершенно святой и духовной" формой существования. Для большей части нерелигиозных людей смерть утрачивает всякое религиозное значение даже раньше, чем жизнь теряет свой смысл. Для некоторых открытие тривиальности смерти происходит раньше, чем открытие абсурдности и бессмысленности бытия. По словам одного британского психоаналитика, "мы рождаемся безумными; потом обретаем мораль и становимся глупыми и несчастными; потом мы умираем".

Это последнее высказывание - "потом мы умираем" - прекрасно выражает понимание своей судьбы западным человеком, но это понимание несколько отличается от того, что можно найти во многих других культурах. Там также человек стремится постичь тайну смерти и понять ее смысл. Мы не знаем ни одной культуры, где подобное утверждение - "потом мы умираем" - не считалось бы само собой разумеющимся. Но эта простая констатация того, что человек смертен, является всего лишь претенциозной банальностью, будучи вырвана из своего мифологического контекста. Логически последовательным и имеющим смысл было бы следующее заключение: "...и, вследствие этого, мы умираем". Действительно, в большинстве традиционных культур смерть рассматривается как несчастный случай, который произошел изначально. Смерть была неведома первым людям, мифическим предкам, она является следствием некоего события, происшедшего в доисторические времена. Узнавая, как смерть впервые возникла в мире, человек начинает понимать также, почему он сам смертен: он умирает, потому что такое-то и такое-то событие произошло в начале времен. Каковы бы ни были подробности этого мифа о первой смерти, в нем человеку предлагается объяснение его собственной смертности.

Как известно, лишь весьма немногие мифы объясняют смерть как следствие греха неповиновения воле богов. Несколько более распространенными являются мифы, в которых смерть рассматривается как акт жестокого произвола некоего демонического существа. Подобные мифы встречаются, например, у австралийских племен, а также в мифологиях Центральной Азии, Сибири и Северной Америки; согласно этим мифам, смерть была принесена в мир противником Создателя. В противоположность этому, в архаических обществах большая часть мифов объясняет смерть как абсурдную случайность и/или следствие неразумного выбора, сделанного первыми предками. Читатель может вспомнить многочисленные истории или притчи вроде "Двух вестников" или "Неудавшейся вести", особенно распространенные в Африке. Согласно этим историям, Бог послал к предкам хамелеона с вестью, что они будут бессмертными, а кроме того, ящерицу - с вестью, что они умрут. Но случилось так, что хамелеон задержался в пути, и ящерица пришла первой. И когда она передала людям свою весть, в мир пришла смерть.

Трудно придумать более подходящую иллюстрацию абсурдности смерти. Создается впечатление, что мы читаем отрывок из произведения французского писателя-экзистенциалиста. Действительно, переход от бытия к небытию так безнадежно непостижим, что нелепое "объяснение" является наиболее убедительным, именно потому, что оно нелепо до абсурда. Конечно, такие мифы предполагают тщательно разработанную теологическую теорию Слова: Бог не мог изменить приговор по той простой причине, что как только слова произнесены, они создают мир.

Столь же драматичными являются мифы, связывающие возникновение смерти с каким-нибудь неразумным поступком мифических предков. Например, в одном меланезийском мифе рассказывается, что, старея, первые люди сбрасывали кожу, подобно змеям, и таким образом вновь обретали молодость. Но раз, когда одна старая женщина пришла домой помолодевшей, ее собственный ребенок не узнал ее. Чтобы успокоить ребенка, женщина снова надела свою старую кожу, и с тех пор люди стали смертными5. Под конец позвольте мне рассказать прелестный индонезийский миф о Камне и Банане. В самом начале земля была совсем близко к небу, и Создатель спускал свои дары людям с помощью веревки. Однажды он спустил им камень. Но предки не пожелали принимать камень и обратились к своему Творцу: "На что нам этот камень? Дай нам лучше что-нибудь другое". Бог согласился; через некоторое время он спустил им банан, который они с радостью приняли. Тут предки услышали голос с неба: "Раз вы выбрали банан, то ваша жизнь будет подобна жизни банана. Когда на банановом дереве вырастает новый побег, старый ствол умирает; так же и вы будете умирать, а ваше место займут ваши дети. А если бы вы выбрали камень, то ваша жизнь, подобно жизни камня, была бы неизменной и бессмертной"6.

Этот индонезийский миф является прекрасной иллюстрацией непостижимой диалектики жизни и смерти. Камень символизирует неразрушимость и неуязвимость и, следовательно, бесконечную продолжительность жизни. Но он является также и символом тупости, инертности и неподвижности, тогда как для жизни вообще, и для человека в частности, характерны способность к творчеству и свобода. Для человека это означает, в конечном итоге, духовное творчество и духовную свободу. Таким образом, смерть становится частью человеческого бытия; ибо, как мы сейчас увидим, именно ощущение смерти придает смысл понятиям духа и духовного существа. Одним словом, какова бы ни была причина первой смерти, человек стал человеком и смог исполнить свое специфическое предназначение только как существо, полностью отдающее себе отчет в своей смертности.

Генри Джеймс-старший, отец Уильяма и Генри, однажды сказал, что "первейшей и величайшей услугой, которую Ева оказала Адаму, было изгнание его из Рая". Это, разумеется, современный, западный взгляд на изначальную катастрофу - утрату рая и бессмертия. Ни в одной традиционной культуре смерть не рассматривается как благо. Наоборот, в архаических обществах все еще прослеживается идея вечной молодости человека, то есть убеждение в том, что человек, хотя и не является бессмертным, мог бы жить неограниченно долго, если бы никакая враждебная сила не пресекала его жизнь. Другими словами, естественная смерть просто непостижима. Точно так же как предки человека утратили свое бессмертие в результате случайности или демонического злого умысла, так и человек умирает потому, что становится жертвой колдовства, духов или других сверхъестественных враждебных сил.

Тем не менее во многих архаических культурах, как это поэтично описано в мифе о камне и банане, смерть рассматривается как необходимое дополнение к жизни. По существу, это означает, что смерть изменяет онтологический статус человека. Отделение души от тела приводит к новой форме существования. С этого момента человеку уготовано духовное существование; он становится духом, "бессмертной душой".

Отличные статьи! Много интересного и полезного.

есть пожелания?!

Как_Падший_Ангел, Есть! Куда их написать?

DarkDarina, пишите в личку юзера Как_Падший_Ангел

Как_Падший_Ангел, Ага...ща почту разгребу и напифу! :) 33 письма осталось.