она не играет в Лору Палмер. но у нее есть тайны. некоторые безобидные, другие - не очень. но у нее точно есть воспоминания, которые она унесет с собой в могилу. просто твердо убеждена что у каждого обязательно-обязательно должны быть вещи, о которых никто не знает. как замурованный чердак в отремонтированном доме, куда никто никогда не попадет. у нее были такие вещи. те вещи, о которых она вспоминала только в оглушительном одиночестве. и творила тоже благодаря ему.
она говорила. много говорила и о многом. но никто и никогда не знал, не знает и не узнает о содержимом ее чердака. самые посвященные или проникновенные, пожалуй, догадываются о его существовании. но они считают молчание вполне достойным ответом. да, по большому счету, люди не интересуются жизнью окружающих, там где нет поводов для сплетен . но вещи на чердаке - не повод для сплетен. это то, что жалко уничтожить и в дом не затащишь. это не скелеты в шкафу, а скорее винтажные платья, которые кто-то много-много лет назад одевал на бал, колыбели, где кого-то колыхали, книги, не настолько значимые и необходимые, чтобы их поставить на полку, часы и пластинки, граммофон, да все что угодно. родное и не твое. не нужное, но необходимое. нелепое, но уникальное.

она не играла в Лору Палмер. и чердак ее не был доверху забит. он просто себе был, как неизменный атрибут личного пространства, куда не лезут чужие руки, об который не вытирают ноги и куда не проникают грязные мысли.