Тоон Теллеген
Однажды зимним днем Белка писала письмо Муравью:

Милый Муравей
Муравей Муравей Муравей Муравей Муравей,
Муравей Муравей Муравей Муравей
милый Муравей
милый Муравей
Муравей.
Белка.

Это было странное письмо, и Белка сама не знала, зачем она его
написала. Но она надела на него курточку, натянула ему на голову шапчонку,
потому что было холодно, объяснила ему, куда оно должно идти, и распахнула
дверь.
Письмо осторожно ступило за порог, скользнуло вниз по буковому стволу,
пробралось по снегу и постучалось в окошко Муравья.
- Кто там? - спросил Муравей.
- Письмо, - ответило Письмо.
- Письмо? - удивленно переспросил Муравей и открыл дверь.
- Меня тебе послали, - сказало Письмо, слегка поклонившись и стянув с
головы шапчонку.
Муравей осмотрел его со всех сторон, потом осторожно развернул.
- Прочту я тебя, что ли, - сказал он.
- Ну, давай, - согласилось Письмо.
Прочтя письмо, Муравей потер ладошки и сказал:
- Садись, Письмо, садись, дружище. Чем бы тебя угостить?
- Ну... - нерешительно сказало Письмо. - Вообще-то не знаю.
- Сладенького? - спросил Муравей.
- Во, точно! - сказало Письмо и зашуршало от удовольствия.
Муравей взял карандаш и написал в Письме кое-что сладкое сверху, а по
некоторому раздумью - и что-то теплое снизу. Себе он положил меду.
Письмо шелестело от восторга, уголки его сворачивались в трубочку.
Так они сидели долго, и время от времени Муравей поднимался с места и
писал что-то на полях Письма.
Когда стемнело, Письмо откланялось. Шел снег, и оно медленно пробралось
по сугробам назад к буку, вскарабкалось наверх и пролезло под дверь в
комнату Белки.
- Ну, - сказала Белка, - с возвращением.
- Ага, - сказало Письмо и принялось рассказывать склонившейся над ним
Белке о том, как там было, в гостях у Муравья, и напоследок о том, что он,
Муравей, думал о Белке.
- Ну и что же? - спросила Белка.
- Да вот, сама читай, - сказало Письмо.
Прочтя письмо, Белка спросила у него, нельзя ли положить его себе под
подушку.
- Да пожалуйста, - отвечало Письмо.
А за окнами бушевала метель, и Белкин домик трещал, и снег валил все
гуще, и все вокруг делалось белей и белей.
Но ни Белка, ни Письмо об этом даже не догадывались. Они спали и
мечтали о теплых словах и сладких чернилах.