если порочные, то до конца, а иначе - играете в куклы.

В глубинах сознания отыскиваются шаблоны, как нужно жить, как хорошо, как плохо, как не будет больно через несколько месяцев. Можно, нельзя. Всё это - летит в пропасть, потому что желания должны исполняться, а сны - становиться правдой, и это неплохо, и это - не больно. Меня пьянит одиночество, я горда тем, что не сломлена, не сломана, не стала жертвой чужих амбиций, иллюзий, погребающих под собой всё вокруг. Мои идеалы, мои собственные, живые идеалы - из-за их наличия мне не страшно.

Меня режут люди, меня режет жестокость, душевная чёрствость, ломает, гнёт к земле. Мне не жалко их, я не боюсь, потому что меня они не убьют никогда. Шлюхи, мёртвые, с выключенным сознанием, глазами потухшими, они сами построили свой ад /и никогда не говори мне, что они живы, что дело в этом. в таких случаях лучше вообще молча курить/. Небо вечно красное, в Москве 24 часа - закат, выжженая деочка, разрушенная изнутри, маленькая и безоружная, и нельзя_так_жить. Они не порочны, абсолютное душевное разложение в городских стенах тоже нужно видеть, вычленять главное в бессвязных потоках мысли. Шлюхи, продажные шлюхи, продаются друг-другу, и, пусть им не больно, они уже умерли, умерли, слышишь, ты, глупая? Глубже дыши. Будь.

Всё к чёрту, мне больно от этих взглядов, от этих глаз, от мёртвых душ, от телефонных звонков, я не могу терпеть это блядство, запачканные наволочки и переписки в сети. И свои, и не свои, но близкие мне.

Провода рвутся, и у кого-то всё летит к чертям, воздуха мало, гордости много. В моей косметичке лежит моё кратковременное спасения. Вобще, всё, что спасает - мимолётно, скользко, не так, как нужно.

Я где-то ошиблась. Но мне лучше, чем остальным.

Хочу быть рядом.