На полпути к свободе Роман Часть первая Глава 1 Одинокий путник. Странная встреча К вечеру зной начал спадать, в воздухе чувствовалось приятное тепло. Ветер едва ощутимо холодил виски. Светло-алая полоса на Западе медленно угасала. В темных водах океана рассеивались последние отблески заходящего солнца. На палубе круизного судна было пусто и темно. Ян глубоко вдохнул терпкий соленый воздух и поморщился. Он надеялся, что новые впечатления заставят его забыть о прошлом, он верил, что как только он ступит на борт корабля, начнется совсем другая жизнь. Жизнь без боли. Без одиночества. Он тешил себя мыслью, что воздух и мир могут быть разными в зависимости от местоположения. Но теперь он со знакомой тоской осознавал, что это не так. У него кружилась голова. Казалось, еще чуть-чуть и он соскользнет в липкую темноту, потеряв сознание. Он попытался выровнять дыхание, крепко ухватившись за поручни. Через несколько секунд ему стало легче. Ян осторожно прикоснулся к взмокшему горячему виску и расстегнул рубашку. Его не покидало чувство беспокойства. Ян вздохнул. Несколько дней назад он принял решение уехать. Уехать, не попрощавшись с близкими. У него были на то свои веские причины. К своим двадцати пяти годам Ян понял один из вечных законов, по которым строится и существует мир: тайное рано или поздно становится явным. От таких мыслей в глубине его души всегда начинали расти тревога и страх. Ему вдруг захотелось курить. В последнее время он не расставался с пачкой сигарет. Порывшись в карманах, он вытащил оттуда дешевую зажигалку и сигареты, затянулся, медленно выдыхая дым в прохладный влажный воздух. Стало совсем темно. В каютах зажгли свет. Докурив сигарету, Ян бросил окурок в черную слегка колыхающуюся воду за бортом, и медленным шагом направился к своей каюте. Яркий электрический свет слепил глаза после вечернего сумрака на палубе. Закрыв дверь каюты на замок, он подошел к столу и, налив стакан воды, залпом выпил его. Поставив стакан на мойку, Ян, опершись руками о раковину, бросил на себя мимолетный взгляд в зеркало, будто бы посмотрел на незнакомца. Наклонился, побрызгал холодной водой на лицо и запястья, выпрямился в полный рост и еще раз посмотрел на себя во вправленное в дверь ванной комнаты зеркало, уже не украдкой, как в первый раз, а пристально и изучающе. Светлые слегка волнистые волосы до плеч, белая кожа, зеленовато-голубые глаза, правильные черты лица, высокий рост и плотная фигура выдавали в нем скандинава. Ян привык переживать из-за своей склонности к полноте, но сейчас с безразличием отметил, что довольно сильно похудел. За последний год с ним приключилось немало бед, скопилось много долгов и других проблем, которые стали причиной затяжной депрессии. То, что случилось с ним несколько дней назад, было последней каплей в череде его неприятностей. Ян старательно прятал в памяти события той роковой ночи, которая перевернула всю его жизнь, заставила его скрываться, сменив фамилию. Ян стал вспыльчивым и раздражительным. Лицо его осунулось, вокруг рта образовались жесткие линии. Молодой человек задумчиво провел рукой по щеке. Бриться было лень. Он опустился на постель и закрыл глаза. Он чувствовал себя разбитым. Мир был одинаково скверным во всех его уголках. Неожиданно в дверь постучали. Некоторое время Ян не двигался с места, раздумывая, стоит ли открывать. Он догадывался, кто это мог быть. Пробыв на корабле всего пару дней, он успел познакомиться со своим соотечественником, который был на пару лет его моложе. Он, так же, как и Ян, довольно долгое время жил в Америке, и, в отличие от последнего, был вполне удовлетворен этой страной. Он всегда был весел. Любил выпить и поболтать. Сначала Яну это даже нравилось, поскольку отвлекало его от мрачных мыслей. Но вскоре постоянная болтовня о пустяках начала ему надоедать и поэтому он непроизвольно избегал этого человека. Через некоторое время стук повторился, став настойчивей. Ян неохотно поднялся с кровати и открыл дверь. - Ян… неужели уже спать решил? - улыбнувшись, сказал Алан. Он был слегка навеселе, - Пойдем, посидим в баре. - Не знаю, - ответил Ян, - мне кажется я плохо себя чувствую. - Не упирайся, пошли… развеселю тебя хотя бы. - Ладно, - выдохнул Ян и пошел следом за приятелем. Алан был ниже его где-то на голову, намного худее и стройнее. Лицом он больше походил на француза, хотя уверял всех в том, что он чистокровный шотландец. Они сели за стол в самом углу и заказали пиво. Ян молчал, пристально глядя на приятеля. Тот что-то тихонько насвистывал, нервно вертя в руках деньги. - Хорошая погода сегодня, да? - наконец сказал Алан, когда принесли пиво, - мы вообще очень удачно поехали, никаких циклонов не ожидается. Капитан мне сказал, что такое редко бывает. Этот рейс редко обходится без происшествий. Так что, считай, нам повезло. - Ты говорил с капитаном? - спросил Ян, осторожно пробуя пиво. - Да, так получилось. Ты ведь его видел, да? - Нет. Что это за пиво? - А, черт его знает. Так вот, о капитане. Я думаю, ты его сразу узнаешь, когда увидишь. Он высокий, пожалуй, немного пониже тебя. Главное - это его борода. У нас на корабле почти никто не носит бороду, кроме него. И еще - его голос. Он говорит медленно и громко. Ему бы диктором работать. Когда он говорил со мной вчера, его слышали люди, наверное, на всей палубе. Представляешь? А вообще, хороший человек. Правда у него сын погиб. Мне об этом одна женщина рассказала, она знает его семью. Но у него еще трое детей, жена… - Да, интересно. Сколько нам еще дней осталось? - сказал Ян, рассеянно глядя поверх головы своего собеседника. - Что ты имеешь в виду? Плыть? Два дня. - Ровно два? - Вроде бы… - Алан пожал плечами. - Не хочешь закурить? - Ян достал пачку сигарет и положил ее на стол. Алан кивнул, взяв сигарету. Вообще-то он не курил и никогда не носил с собой сигарет. Они снова замолчали. Ян невольно прислушался к музыке, которая играла в баре. Это была трогательная джазовая мелодия: порой она терялась в шуме чужих разговоров или в звонком смехе, потом вдруг снова набирала силу и затмевала ненужный шум. Она была необычайно нежной и в тоже время почти резкой в своем звучании, в ней не было излишней театральности, в ней была лишь бесцеремонная простота. Ян прекрасно играл на фортепьяно, но по-настоящему музыка его трогала очень редко. Может, он расчувствовался из-за того, что выпил? Возможно. Он не хотел думать об этом. Он развалился на стуле, и сквозь полузакрытые веки бессмысленно глядел на барную стойку, которая просвечивала в полутьме сквозь завесу сигаретного дыма. У стойки кто-то стоял. В белесой дымке было не разобрать. Движение – и испуганно вспыхнули, заиграли, украшения, отражая скудный красноватый свет... - Словно свечка во мгле, - сам себе шепнул Ян, забывшись. И тут же удивился своей мысли. Незнакомка развернулась и облокотилась на стойку. Он не мог ее хорошо разглядеть, и это подливало масла в огонь его любопытства. «Она будет высокой и хрупкой, чтоб волосы обязательно темные и улыбка прохладная и искристая», - с улыбкой «заказал» про себя Ян. Теперь он ждал, когда она обернется, пристально вглядываясь в полумрак и полируя нетерпением каждую грань этого часа. - Куда ты засмотрелся? - Алан лениво допивал пиво из кружки. Он проследил за взглядом друга, медленно повернув голову. - Ты ее знаешь? - Нет. Подожди-ка, - сказал Ян и, встав со своего места, подошел к стойке. - Пачку сигарет, - Ян не отрывал взгляда от столь необычного существа. Скоро его любопытство было удовлетворено: существо, бросив короткий оценивающий взгляд в его сторону, изящным движением откинуло волосы со лба, развернулось и неустойчивой походкой направилось к отдаленно стоящему столику, за которым сидел мужчина. Мужчина за столиком что-то сказал, и они тихо засмеялись. Ян закрыл глаза. В мимолетной вспышке воспоминания лицо было удивительное: золотисто-красноватое от вспышек освещения, затем туманное в темноте. Красивое? Понять было невозможно. Строгое и нежное, с точеным профилем, с какой-то внутренней припрятанной улыбкой, и удивительными раскосыми глазами, ярко выделявшимися на лице. - Как Душа… - тихо прошептал Ян. - Возьмите сдачу, - небрежно бросил ему бармен, вытирая стакан. Ян вздрогнул, засунул сигареты в карман и, не взяв деньги, вернулся на свое место. - Еще выпьем? – спросил Алан. - Нет, спасибо, я пойду. У меня разболелась голова, извини. Бросив рассеянный взгляд на отдаленный столик, Ян вышел из бара.

Глава 2 Двое Билл пригубил коктейль и скучающим взглядом обвел столики. За несколько дней проведенных на теплоходе, он успел привыкнуть к однообразной публике корабля, и сейчас ему нестерпимо хотелось смены обстановки. Он выразительно посмотрел на своего компаньона в надежде завести разговор, но тщетно. Молодой мужчина, сидевший напротив юноши, работал. В последнее время он очень уставал и выглядел измотанным. Его работа требовала полной эмоциональной отдачи. Для нее недостаточно было обладать железной волей и горячей головой, нужны были точные знания и недюжинные навыки в профессии. Вокруг него играли десятки «оркестров» и ему, как главному «дирижеру», надлежало согласовывать их игру. Ему нужно было устраивать так, чтобы всем было «одинаково хорошо», чтобы их музыкальный проект, в последнее время постоянно попадавший на первые полосы газет и журнальные обложки, продолжал процветать. Не дай Бог в эти злополучные СМИ попадет какая-нибудь компроментирующая информация, пусть даже не имеющая отношения к истине. За свою жизнь он не раз испытал на себе правило о том, что «даже волосок отбрасывает тень». Репутация группы, солист которой сидел сейчас напротив него с невыразимо скучающим видом, должна быть безупречной. Мужчина поднял глаза. Он уже давно знал Билла, но всегда поражался его манере играть на публику – артистизм был у мальчика в крови. Вот и теперь, заметив интерес к своей персоне, Билл изогнул бровь и, лукаво улыбнувшись, легонько пнул ногой мужчину под столом. В этом, да и в любом другом движении, взгляде юноши, жила и торжествовала неистребимая сила молодости и радости жизни – эта особенность, безусловно, притягивала словно магнитом, как поклонников группы, так и всех тех, кто знал Билла в жизни. Билл был очень эмоционален, и выражение его лица постоянно менялось, окрашиваясь чарующим сочетанием оттенков: мальчишеская дерзость, неподдельное детское любопытство, очаровательная улыбка, гордая строгость и вместе с тем иногда даже какая-то девичья покорность и беззащитность. Билл был идеальной находкой для любого продюсера, но своего он в последнее время чаще всего раздражал. Самого Билла сейчас заботил вовсе не успех. В эти вечерние часы ему почему-то очень хотелось вернуться домой. Навсегда. Это смутное чувство беспокойства, ностальгии и щемящей тоски по дому преследовало его последние несколько дней. По утрам, когда он лежал в своей каюте с закрытыми глазами, ему почему-то чудилось, что он дома. Что стоит до конца проснуться, и он увидит знакомые стены своей комнаты, в которой он не был уже Бог знает сколько времени. Он широко распахивал глаза и терялся: все было иначе - громоздкая кровать, диван, черневший в углу телевизор, холодильник, иллюминатор, за которым бесконечное водное пространство… - Собирайся, мы идем наверх, - Дэвид, раздраженно хлопнул крышкой ноутбука, - здесь уже никого не осталось, последние две ночи на теплоходе, - он натянуто улыбнулся, - и мы на Багамах. Обратно полетим самолетом, билеты уже заказаны. Билл не стал спорить. Юноша поднялся на верхнюю палубу, на несколько минут задержавшись у поручней, чтобы насладиться видом ночного океана, и понял, что это воспоминание навсегда останется для него бесценным. Великолепное, захватывающее дух зрелище раскрывалось перед ним. Воды ночного океана загадочно мерцали. Свежий воздух, насыщенный кислородом и солоноватый запах, исходящий от воды, пьянили сильней дорогих массандровских вин: один вдох – и легкие напивались вдоволь. Над головой тянулись, сплетаясь в причудливые фигуры, серебряные нити-дороги звезд, по которым сама белая богиня-Луна мчалась на своей колеснице, вслед за кораблем, озаряя бледным светом темные небеса. Волны ударяли о борта теплохода с большой силой. От них – гул. Такой гул, что даже становилось страшно. И от ночи. Она была такой же глубокой и бездонной, как океан – не достанешь до дна… Внезапно раздался пронзительный, леденящий душу крик. Билл вздрогнул и обернулся. Всего лишь чайка. Резко взмахнув крыльями, птица пролетела над его головой и исчезла, растворившись во тьме между водой и ночным небом. Начинался дождь. Он поспешил в каюту. В эту ночь он долго не мог заснуть.

Глава 3 Странный сон Дрожь. Влажные простыни и одеяло. Взмокший лоб и шея, впадинка между лопатками... Билл судорожно сжал одеяло, лицо перекосилось от мучительной боли. Ему снился странный дом, темный, полный тревоги, которая, затаившись в углах, заставляла сердце гулко биться. Тьма была особой. Не жуткой, как в детстве, не ласковой, окутывающей сознание усталых странников. Она была вязкой, похожей на пятна нефти, такой, что можно было погрузить в нее руку. Свет был тусклым, он создавал ощущение какого-то хрупкого уюта. Билл медленно шел по дому, по полу, застеленному коврами - беззвучно, как будто плывя. Внезапно на его плечо легла чья-то рука. Не резко, напугав его, а иначе - ощущение холодных влажных пальцев на коже появлялось постепенно, усиливаясь, углубляясь. Невидимая рука казалось до странности мягкой, неподвижной. Билл видел эту руку - белую, крупную кисть с полноватыми пальцами. Потом он услышал чье-то дыхание. Оно звучало не сзади, как того следовало ожидать, а из темноты. Билл захотел вырваться. Он попытался побежать, но не мог. Остановился и резко развернулся. В сознание ворвалось что-то непонятное, тревожное и щемящее. Его схватили за руку и выкрутили сустав. Боль из вывернутого запястья пронзила так, что отдалась в сердце. «Ты ведь сам этого хотел…» Пронзительно смотрящие светлые глаза, цепкие пальцы, угроза в хриплом голосе. Внезапно его ударили по щеке. Он замахал свободной рукой, стараясь избавиться от боли, беспорядочно, безрезультатно. Он не мог ни вдохнуть воздуха, ни закричать... Вдруг комната и человек исчезли. Он упал на песок и увидел каждую песчинку, каждый камешек гальки отчетливо, как наяву. Оглядевшись, он заметил вдалеке дом. Дом этот был странно вытянут вверх, так, что окна казались узкими, а дверь была неестественно высокой. Его снова ударили.Он резко обернулся. Никого. Только чужое дыхание было теперь громче и быстрее. Он проснулся, тяжело дыша, чувствуя, что дрожит. Простыня под ним была влажной от пота. Он открыл глаза. Темнота окутала его паутиной страха. - Том… - неуверенно произнес он, вглядываясь во мрак. Молчание… - Дэвид, - громко простонал он, пытаясь унять дрожь. Его знобило. Где-то рядом зашевелилось одеяло, кто-то встал. Теплая рука легла на его вспотевший лоб. -Ты простыл? - спросил Дэвид. - Что случилось? - Дэвид.. это ты? - еле слышно произнес Билл. -Да, кто же еще? - Прости… мне приснился кошмар. Мне страшно. - Включить свет? - Нет, не надо... Извини что тебя разбудил. Я постараюсь заснуть. – Билл постепенно приходил в себя. - С тобой точно все в порядке? - Дэвид потрогал горячий висок Билла, ощутив на мгновение его быстрый пульс. - Да, все хорошо,- Билл растерянно улыбнулся Дэвиду, хотя тот не видел этой улыбки.

Глава 4 Девушка. Предчувствие Утро было таким тихим, что водная гладь казалась тонким покрывалом, накинутым на океан. Покрывало медленно шевелилось - упругое, тонкое, лазурное, со светлыми отблесками. Изредка раздавались голоса чаек, которые скользили над самой водой, неся за собой легкие тени. Лайнер весело скользил по воде, рассекая волны. На его палубе было почти пусто. Одинокая девушка в легком синем платье стояла, глядя в воду, на самой корме. Палуба, только что вымытая, сверкала на солнце. Небо было чистым до самого горизонта. Судном командовал капитан дальнего плавания, имевший большой опыт и отличный послужной список. Сейчас он сидел в рубке. Это был высокий, жилистый человек лет пятидесяти, с седыми волосами и бородой. У него были глубоко посаженные, очень светлые, карие глаза, красиво очерченные густые брови, в которых угадывалась легкая седина, длинный нос с заметной горбинкой и удлиненное лицо, выдававшее его аристократическое происхождение. Звали капитана сэр Йозеф Лоуренс О'Киф. Закончив проверку бортовой документации, О'Киф вышел из рубки, спустился с капитанского мостика и, заглянув по пути к старшему штурману Джону Терри, чтобы осведомиться, все ли в порядке. Все было спокойно. В кругах его знакомых бытовало мнение, что бывшим штурманам капитанский мостик подходит более всего. Не ошибется в расчете курса, не потеряет места в море, знает все бухты, мысы, маяки в своем районе плавания. Это, разумеется, очень важно. Без отличных штурманских знаний и навыков нет капитана. О'Киф усмехнулся. Но нельзя же сводить искусство управления кораблем только к искусству кораблевождения! Все тут гораздо сложнее: по команде капитана с мостика работают все корабельные машины то на малом, то на среднем, то на полном ходу. Пусть даже они напичканы электроникой, упрощающей работу с ними, без ясных и точных знаний работы этих устройств - не разобраться. А если корабль получит повреждения? Если какое-то помещение заливает вода или где-то бушует огонь, подбираясь к жизненно важным центрам судна? И первая команда и последнее решение – остаются за капитаном. Как хорошо и точно нужно знать корабль, чтобы ни в чем не ошибиться. С этими мыслями О'Киф шел завтракать. Он спустился в столовую, здороваясь по пути с некоторыми людьми, которые были ему знакомы. Как обычно, он заказал крепкий кофе без сахара и сел за свободный стол. Он любил именно такой кофе: терпкий, горьковатый и горячий, чтобы нужно было пить медленно, маленькими глотками, по чуть-чуть. Йозеф осторожно попробовал кофе, чтобы не обжечься. - Извините, вы ведь капитан? - нежный девический голос вывел его из раздумья. Он аккуратно поставил маленькую белую чашку с кофе на блюдце и повернул голову. Перед ним стояла невысокая, хрупкая девушка, одетая несколько старомодно. У нее были темные волосы, завязанные в пучок и светло-голубые глаза. - Да, это я. Что вы хотели? – на все помещение раздался приятный баритон капитана. - Можно я присяду?- девушка явно смущалась. Когда капитан взглянул на нее, она опустила глаза, переминаясь с ноги на ногу. - Конечно, - он слегка улыбнулся, все еще глядя на нее. Девушка села напротив, так и не подняв глаз. Она молчаливо разглядывала небольшой букетик цветов, стоящих в синей глиняной вазе на столе и искоса поглядывала на капитана, который спокойно допивал кофе. Наконец, чашка была пуста. - Итак, - сказал он, - вы что-то хотели спросить? - Вообще-то да,- девушка робко улыбнулась, - это правда, что мы плывем через бермудский треугольник? - Да. К сожалению, чтобы попасть на Багамы, необходимо миновать эту зону. - Вы… думаете все будет хорошо? - О чем это вы? - с улыбкой спросил капитан. - Но ведь это опасное место! Вы же знаете. Столько исчезновений, катастроф… - Знаю, - капитан кивнул и замолчал так, как будто разговор был окончен. Однако через несколько секунд он продолжил: - Я плаваю на этом корабле уже около десяти лет и пока ничего не случилось. - Значит ничего не случится? - Не могу обещать. Не хочу вас пугать, но даже среди команды этого теплохода есть люди, бывшие свидетелями странных происшествий, пока никем не объясненных. Но в данный момент, я думаю, нет причин для беспокойства. Погода, как видите, превосходная. Это видится мне даже несколько странным, поскольку обыкновенно на данной широте море неспокойно. Ну что ж, считайте, что нам повезло. - Я наверное зря волнуюсь. Мне часто говорят, что мне многое кажется, чего на самом деле нет. Наверное, все действительно будет хорошо, - девушка замолчала. Капитан тоже молчал. - Извините, мне пора. Меня бабушка ждет. Наверное, я зря вас побеспокоила, - не дождавшись ответа, девушка встала с места и ушла, растворившись в толпе. Йозеф вздохнул. Никогда еще погода не была такой тихой. Его многолетний опыт подсказывал ему, что больше всего это похоже на затишье перед бурей, но он предпочитал держать это предположение при себе. Скорее всего, это всего лишь дурное предчувствие, ни на чем не основанное. В конце концов, если за десять лет, которые он провел в качестве капитана на этом корабле, ничего не случилось, то почему что-то должно случиться именно сейчас? Йозеф обвел взглядом столовую. Утром в ней всегда было больше всего народу: как пассажиров, так и членов команды. Он заметил недавно ушедшую темноволосую девушку - она оживленно болтала с полной пожилой женщиной, похожей на коренную американку. Чуть поодаль, за столиком, расположился его вчерашний знакомый, бойкий молодой человек, которого звали Алан. Он отчаянно смеялся, закинув голову, а потом снова принимался что-то рассказывать своему собеседнику, который похоже не разделял его восторга, угрюмо улыбаясь и чувствуя себя немного неловко. Молодой повар, красивый итальянец с тонкими чертами лица, пробежал мимо, явно спеша куда-то. От него едва ощутимо пахло кориандром.

Глава 5 По разные стороны Был уже почти полдень, когда Билл проснулся. Он потянулся, и по всем его косточкам прокатилась волна сладкой истомы. Солнечный день пробудил в нем счастливую, напряженную, как струна, тревогу, и волнующее ожидание радости. От ночного кошмара не осталось и следа. Билл улыбнулся и еще раз потянувшись, встал с постели. При мысли о пицце, истекающей соусом, он почувствовал сильный голод. Но сначала следовало принять ванну... Через несколько минут юноша уже стоял по душем. Вода тонкими струями била по его коже, медленно стекая, повторяя все изгибы тела и смывая остатки сна. Прислонившись к кафелю, Билл что-то напевал себе под нос и тщательно намыливал себя губкой. Ароматная пена, задерживаясь лишь на худеньких плечах и в заманчивой лунке пупка, стекала к ногам… Он взял верхние ноты и его голос теперь был слышен за пределами каюты... Тонкие пальцы потянулись за шампунем. Вспенив шампунь на волосах, юный певец закрыл глаза, с наслаждением подставляя голову струям воды, прополаскивая волосы… Через полчаса он вернулся в каюту, оставляя на полу мокрые следы: как всегда забыл полотенце… Юноша поскользнулся и, негодуя, тряхнул головой: множество жемчужных капель воды с его волос скатились по обнаженным плечам и бедрам, запутываясь в темных завитках и сбегая на стройные загорелые ноги… - Аhh, Scheisse! - выругался он, куда же подевалось это чертово полотенце?! Вдруг скрипнула дверь и совершенно обнаженный Билл встретился взглядом со своим продюссером, который тут же снова захлопнул дверь. - Мог бы на замок закрыть что ли… - громко произнес он из-за двери, - одевайся уже и иди завтракать. Я жду. Билл несколько секунд стоял, внимательно оглядывая помещение и пытаясь сосредоточиться на полотенце. Он несколько раз обвел каюту взглядом и наконец заметил, что оно лежало на диване. Он схватил его и стал спешно вытираться. - Ты скоро? - из-за двери раздался равнодушно-насмешливый голос. Йост стоял, прижавшись головой к косяку. - Ты можешь прогуляться по палубе, если не хочешь меня ждать. У меня есть деньги, не беспокойся, я и сам смогу поесть, - ответил Билл, недовольно хмыкнув. Йост усмехнулся и закрыл глаза. Ему в определенной степени нравилось раздражать Билла. - Нет, спасибо за предложение, я подожду, - выдержанным, почти деловым тоном сказал Дэвид. - Лучше купи мне сигареты, - холодно произнес Билл, почти касаясь губами дверной обшивки. - Ты слишком много куришь. Поверь, это плохо влияет на твой и без того не самый сильный голос, - заключил Дэвид. - Хотя вообще-то, петь тебе не обязательно, - через некоторое время добавил он. - Да, Дэвид, я ничего не умею, - рассмеялся Билл. Он уже полностью оделся и стоял, вытирая волосы, - и вообще, я самая большая неприятность в твоей жизни. Эта роль мне вполне нравится, знаешь. Ты ведь зарабатываешь на мне деньги, не так ли? А я... - А ты беспрестанно действуешь мне на нервы, - оборвал его Йост, чувствуя, что начинает злиться. Билл резко отворил дверь и посмотрел на Йоста. Пряди длинных, мокрых волос закрывали лоб, а капли воды стекали на спину, под футболку. Его лицо выражало насмешливое недоумение, смешанное с недовольством, бровь была приподнята, губы выжидающе сжаты. Как только Йост бросил на него усталый, укоряющий взгляд, губы Билла тут же непроизвольно сложились в ироничную полуулыбку, что несколько огорчило Дэвида: он вовсе не собирался мириться с этим наглецом, однако каждый раз, когда он встречался с ним взглядом, что-то незаметно менялось, злость сменялась усталым вздохом, а желание съязвить - молчанием. - Извини, - беспечно сказал Билл, глядя ему прямо в глаза, - похоже, с определенного времени это стало входить в мои обязанности. - Резким движением он отбросил волосы со лба и отстранился, пропуская Йоста в каюту. - Ты когда-нибудь научишься вытираться в ванной? - Дэвид выразительно указал на лужу в центре каюты. Это было то самое место, где Билл простоял некоторое время в поисках полотенца. - Не беспокойся, это случится только в следующей жизни, - Билл недовольно оглядел свои длинные ногти и сел на диван рядом с Йостом. - Интересно, как ты будешь зарабатывать на жизнь, если группа распадется… - Йост сидел, сомкнув руки в замок за головой, и смотрел в потолок, - может займешься садоводством в Лойтише или будешь подстригать кусты в Магдебурге? - Дэвид неожиданно повернулся к Биллу и, чуть прищурившись, смерил его взглядом. - А тебе бы пошел костюм уборщика. Правда, ногти пришлось бы обстричь. Неправда ли, жаль? - последние слова он произнес почти с искренним сожалением в голосе и осторожно приподнял руку Билла, взяв ее двумя пальцами за запястье. Тот тихонько рассмеялся. - Вот, - сказал Йост, - состриги свои ноготки и иди работать. Ты мне надоел, я тебе честно говорю, Билл, - он обхватил его запястье крепче, - мы совершенно не сходимся характерами, понимаешь? Билл резко выдернул руку, неподвижно глядя вперед. - Я хочу есть. Пойдем в столовую? - сказал он. - У тебя есть деньги. Иди один. - Нет уж, Дэвид. Мне будет скучно. Пойдем вместе. Билл решительно встал с дивана и поглядел на Йоста. - Пожалуйста, пойдем, - протянул он, - что я там один делать буду? Йост неохотно встал и, поправив кепку, направился вслед за Биллом.

Глава 6 Старый рояль Ближе к вечеру Ян вышел, наконец, из каюты, где он пробыл почти весь день, лежа на кровати в полудреме, и прогулявшись по палубе, зашел в тот самый бар, где они ночью побывали с Аланом. Там было довольно людно в вечерние часы. От сигаретного дыма слезились глаза, стоял характерный для подобных заведений шум, состоящий из приглушенных голосов, негромкого звона посуды и звуков музыки. Бар представлял собой достаточно большое уютное помещение. Стены были обиты темным деревом, на них висели картины. В самом темном углу бара, в большом неуклюжем горшке стояло лимонное дерево, ветви которого сгибались под потолком, а рядом с ним стоял старый Steinway, на котором, по всей видимости давно никто не играл. Ян сел за один из пустых столиков, спиной к двери. Он взглянул на инструмент. Сегодня старенький рояль, против обыкновения, был открыт: он даже мог разглядеть почерневшие клавиши. Какой-то парень усердно обтирал их, стараясь придать им более приличный вид. Потом он перешел к крышке, которая сильно запылилась. Он вытирал инструмент настолько тщательно, что вскоре оно начало скрипеть от его усилий. Ян поднялся с места и подошел к роялю. - Извините, здесь будет кто-то играть? - спросил он. - Что? - громко переспросил его паренек, резко повернув голову так, что его кудрявые волосы подлетели вверх, и продолжая водить тряпкой по инструменту, хотя необходимости в этом уже давно не было. Ян подошел немного ближе и переспросил. - Ах да, конечно, завтра должен быть небольшой концерт, - парень говорил так быстро, что Ян с трудом его понимал, - Оказывается, среди пассажиров есть один очень известный пианист… забыл, как его зовут, черт побери, да это и неважно. Конечно, когда об этом узнали, его попросили что-нибудь сыграть для пассажиров. Но, говорят, у него морская болезнь, и сегодня он себя плохо чувствует, поэтому играть он будет завтра. Собственно, все ожидали, что он придет сегодня, но, сами понимаете, не все привычны к морю, как мы. Кстати, вы откуда? - Нью-Йорк, - сказал Ян, разглядывая молодого человека. Он был одного возраста с ним, но на первый взгляда казался несколько моложе. У него были большие, темные с поволокой глаза, какие обычно бывают у евреев. - Нью-Йорк … Мой двоюродный брат там живет, - видимо, не найдя, что еще сказать, он замолчал, делая вид, что продолжает мыть инструмент. Но вдруг, как будто вспомнив что-то, обернулся к уже уходящему Яну. - Постойте! - он даже взмахнул рукой, чтобы привлечь внимание, - вы случайно никогда не учились играть? Не заканчивали музыкальную школу или что-нибудь в этом роде? - Ну… вообще-то да. Правда, я уже давно не играл, - Ян пожал плечами. Он лгал. На самом деле он довольно часто садился за свое фортепьяно, когда еще был дома. Музыка помогала на какое-то время забыться, хотя Ян никогда не был особо чувствителен к ней. Его больше увлекала техника игры, которую он совершенствовал с завидным упорством. Когда-то ему даже говорили, что из него бы вышел неплохой пианист, но он понимал, что это не так. Он играл слишком холодно, четко. Вся страсть уходила в движение пальцев, внутри же он был спокоен и уверен. - Чудесно, - глаза паренька засияли, - тогда может быть вы что-нибудь сыграете? - Не знаю.. я… - Ян почему-то засмущался. - Ну пожалуйста, сыграйте же хоть что-нибудь! Зря, что ли, я полчаса возился, вытирая эту рухлядь? - У вас ноты есть? - зачем-то спросил Ян, хотя помнил многие произведения наизусть. - Сейчас, подождите-ка. Секундочку, - парень в мгновение ока оказался рядом с барменом и шепнув ему что-то, скрылся в каком-то служебном помещении. Бармен пристально посмотрел на Яна из-за очков. Вскоре паренек вернулся. - Нет, к сожалению ничего, - сказал он. - Может, вы что-нибудь помните? Ну.. самое простое! - он с надеждой взглянул на Яна. - Хорошо, - ответил тот, садясь за инструмент, - хорошо. Я попробую. Он осторожно взял какой-то аккорд. Рояль, по всей видимости, был превосходным. У него был глубокий, при этом достаточно ясный звук. Ян взял несколько аккордов уже более уверенно, робко нарушая тишину, разминая пальцы… И лишь затем заиграл уже так, что вмиг проснувшиеся струны разорвали тишину в клочья. Он играл один из этюдов Рахманинова, в ми-миноре. Этот этюд был технически одним из самых сложных, поэтому Ян уделял ему особое внимание. Играл он легко, без напряжения, пальцы как будто сами ложились на нужные клавиши. Ян не видел, что большая часть посетителей бара повернув головы удивленно смотрела на него. Он играл отстраненно, глядя на себя как будто со стороны, вслушиваясь в звуки, которые порождал старинный инструмент. Музыка Рахманинова была похожа на бунт, только полный не ненависти, а печальной любви, она была похожа на необыкновенный взлет, будто взгляд, безнадежно устремленный в черную землю, вдруг взмывал наверх, в небеса, упираясь в самый зенит и отражая свет… Эта мелодия была переполнена какой-то ожесточенной нежностью, страстной тоской, непонятной жаждой чего-то большего. Ян вслушивался в свою игру, и чувствовал тишину. И эта тишина была сродни одиночеству, она была обреченной и немного странной, как будто он был совсем один в целом мире. Как будто не было ни корабля, ни бара, ничего. Его окутала какая-то пустота, бестелесность. Лишь мелодия, которую он играл, была явственно ощутима. Он вдруг прочувствовал ее, в первый раз - не только руками, не только внешне. То, что было просто звуком, стало драмой. И хотя он не мог пережить ее и понять до конца, он мог почувствовать боль от нее, спокойное отчаяние, и безысходное стремление к чему-то неведомому… Он закончил играть и встал. Случайно взгляд его упал на дверь, и он замер. У входа стояло то самое странное создание, которое он видел вчера ночью. Ян поспешно отвернулся, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Он снова сел за пианино… - Это было потрясающе, - услышал он голос паренька с еврейской внешностью, который все еще стоял рядом с инструментом, - сыграйте еще что-нибудь. Что-нибудь… веселенькое. Ян улыбнулся и заиграл задорный регтайм.

Глава 7 Шторм Воскресенье, 15 августа 2007 года, 4 часа утра. Капитан Лоуренс О'Киф заполнял бортовой журнал. На душе у него было очень неспокойно. Он не разделял любовь поэтов к рассвету на море, ибо именно в это время давала о себе знать длинная бессонная ночь, было холодно, сыро и хотелось есть. Он с тревогой взглянул в окно. Погода его не радовала. Рассвет был серый, вода серая. По пасмурному небу неслись разорванные облака. Ночью трехпалубный Grand Victoria шел со скоростью 12 узлов, ветер был небольшим, но скорость и направление его стало непредсказуемо меняться. Судно шло с умеренной скоростью вплоть до 5:00 утра, пока не подул довольно сильный остовый ветер. Опытный взгляд капитана не мог не заметить странную зыбь, которую О'Киф охарактеризовал как «самую большую из когда-либо ему встречавшихся». Она беспокоила его больше всего. Сначала капитан предполагал, что зыбь идет от угасающего шторма на севере, но уже спустя полчаса рулевой заметил на севере что-то похожее на линию шквала или фронт. Капитан отдал команду готовиться к возможному сильному порыву ветра. Все люки и иллюминаторы были накрепко завинчены. Для пассажиров прозвучало объявление о нежелательном выходе на палубы. Спустя час, ветер стал почти штормовым. Волны постепенно увеличивались в размерах, били и швыряли судно ее из стороны в сторону, затрудняя управление. Небо приобрело болезненный темно-коричневый оттенок, длинная гряда грозовых облаков постепенно закрыла всю южную часть горизонта. Стало темно как ночью. Наконец, сила ветра стала просто ошеломляющей. Пошел проливной дождь, крупные капли оставляли следы на воде, сглаживая гребни волн. Шквальный ветер сопровождался громом и молнией. Судно страшно кренилось, потом выпрямлялось. Некоторое время капитан оставался у руля, но спустя некоторое время он понял, что это бессмысленно. Он видел штормы в разных морях и океанах, но такого видеть еще не доводилось. Корабль становился неуправляемым. Волнение среди пассажиров усиливалось, ибо судно двигалась все хуже и хуже. Стоял страшный шум: ревел ветер, шумели накатывающиеся волны, с плеском скатывалась за борт вода. Приходилось кричать, чтобы тебя расслышали. О’Киф уже в сотый раз пытался передать сигнал о помощи. Связь не работала. Даже компас отказывал. - Чертов бермудский треугольник, - с досадой произнес капитан, выругавшись. Оставалось надеяться, что на самый первый SOS, еще до поломки связи, откликнутся какие-нибудь береговые спасательные станции и суда, находившиеся в это время рядом в море… В это же время Ян и Алан, волею судеб не успевшие попасть в каюту вовремя, пытались проникнуть с палубы в помещение. - Дверь заклинило, - закричал Алан, пытаясь перекрыть голосом шум стихии. - Наверно, она заперта изнутри, – Ян понимал, что Алан его не слышит. Мысль о том, что им не попасть внутрь и что их может смыть за борт, ужаснула его. Ветер с дождем нещадно бил их по лицу, страх парализовывал движения. - Держись, Алан, - Ян увидел, как молодого человека с ног до головы окатила волна и он схватил его за руку, так как ноги Алана начали скользить по мокрой палубе. - Держись за мою руку! В стремительном порыве, судно взлетело на гребень волны, а потом, через мгновение, даже не задержавшись на ней, упало вниз. Перед глазами Яна в одно мгновение выросла огромная стена воды. Корабль снова взлетел на нее, а потом рухнул вниз. Ян закрыл глаза. Его руки были мокрыми и он чувствовал, что рука Алана постепенно выскальзывает из его собственной. Он не мог подать другу вторую руку, так как сам едва держался за перила мостика, ведущего наверх. Отпусти он перила, - и они оба мгновенно полетят в бездну навстречу неизбежной гибели. Через несколько секунд Grand Victoria получил жестокий удар. Теплоход накренился и начал опрокидываться. Толчок отшвырнул Яна далеко в сторону, и он с ужасом увидел, что на том месте, где недавно полулежал Алан, теперь была совершенно пустая палуба. Ян истошно закричал: «Алан! Алан!», - но ответа не было. Оглядевшись, он наткнулся на спасательный круг. Ян захватил круг и хотел выкинуть за борт, но его зажало ограждением. Ян снова и снова звал Алана, но безрезультатно. Он не мог смириться с мыслью, что Алан погиб, хотя здравый смысл подсказывал ему, что человеку, смытому за борт во время такого шторма, вряд ли удастся спастись... Газовые баллоны летали по палубе вместе с водой. Под ногами уже плавали продукты, вещи, посуда, зеркала.. Ветер сорвал электрический шнур от радиосвязи и теперь он искрился по дождем, хлестая по металлическим поручням. Из-за сильного ветра почти ничего не было видно. Алан, крепко держась за поручни, еле-еле передвигал одеревеневшие ноги. Наткнувшись на какую-то дверь, он изо всей силы забарабанил в нее кулаками. По всей видимости, этот грохот услышали и через некоторое время дверь в машинное отделение распахнулась. Алана подхватили под руки и усадили прямо тут, на пол у двери. Он в полном изнеможении прислонился к дрожащей стене. По его щекам текли слезы.. Из разговоров команды он уловил: в корабле была пробоина. «Наверно это случилось тогда, во время самого сильного толчка, когда Алан сорвался», – подумал Ян… - Капитан О‘Киф! Сэр! – закричал один из членов его команды, - в трюме пробоина! Мы подключили насосы, но.. молодой матрос замолк, так как судно опять угрожающе накренилось. - Сейчас, Генри, передай, что я уже иду… - Сесиль, - он обратился к молодой женщине, успокойте пассажиров как можете. Возможно, будем готовиться к эвакуции. Вы знаете, что делать… - Джеймс,- встряхнул он за плечо радиста,- пытайся передавать сигнал, знаю, связь барахлит, но мы не должны отчаиваться… Капитан вышел из рубки и поспешил в трюм. Джеймс вытер взмокший лоб и продолжил попытки. : Попали в шторм. Потеряли якорь… Прием! : Попали в шторм. Получили пробоину. Терпим бедствие. SOS! Прием! Но связи не было. Дальше началось что-то невообразимое. Видимо при резком крене что-то ударило в щиток и все электричество отключилось. Через мгновение в каютах стало темно, сквозь щели наглухо закрытых иллюминаторов забили струйки воды. Послышался шум обрушивающейся воды и громкий треск, как при поломке корпуса, теплоход захлестнуло большой волной и развернуло на 90 градусов. Затем судно снова выпрямилось, но ненадолго... Секунда - и плотоядно рычащая, торжествующая океанская бездна ворвалась в коридоры, каюты, рубки… Билл, цеплявшийся в своей каюте за привинченный к полу столик, при очередном толчке непроизвольно разжал руки, и его швырнуло об стену. Он ударился дважды: один раз головой, другой раз ребрами. По лицу у него текла кровь, он чувствовал, что получил какую-то травму. Билл застонал от режущих болей в груди.. - Этого просто не может быть… - шептал он... - Том.. мама… Господи.. В его голове проносились любимые лица, любимые образы… Билл начал молиться. Электричества не было, резервный блок не спасал. Насосы уже не откачивали воду, и она достаточно быстро заполняла корабль. -Боже… - прошептал О’Киф, видя, как прибывает вода. Вычерпывать руками с огромной площади теплохода ее было попросту бесполезно. Всего на теплоходе имелось шесть металлических спасательных шлюпок, по три с каждого борта, которые могли вместить около трехсот человек. Через два часа каюты и помещения со стороны пробоины, располагавшимися по правому борту, были заполнены водой и корабль уже достигал крена 45 градусов, шлюпки с правого борта спустить было невозможно. Но при создавшемся крене спускать шлюпки и с левого борта было рискованно для жизни людей, однако у капитана не было другого выхода. Потеряв надежду на помощь и ожидая, что судно в любую минуту может перевернуться, О’Киф отдал команду начать эвакуацию. - Спустить шлюпки на воду! - раздался сильный голос капитана. В шлюпки в первую очередь размещали женщин и детей. Сильная качка неимоверно затрудняла спасение людей. Ян до последнего находился на корабле. Он тщетно искал Алана. Он знал, что это было глупо, но почему-то хотел верить, что тот жив. И еще: сейчас он почему-то уже не боялся умереть. В его голове даже промелькнула безумная мысль, что это было бы чудесно - умереть в шторм, здесь, среди хаоса, в полном одиночестве…Когда уже почти все шлюпки были заняты, Ян еле держась на ногах стоял на мокрой палубе, глядя на море. Ему было уже все равно. - Эй, садитесь скорее в шлюпку! Места еще есть! - крикнул ему кто-то. - Скорее! В 10 часов 58 минут с Grand Victoria было передано последнее сообщение: «Теплоход потерпел крушение. Машинное отделение затоплено водой. Мы покидаем судно».

Глава 8 Спасение Билл очнулся от недостатка воздуха, грудную клетку сильно сжимало: наверное, он сломал ребро. Он помнил, что его нашел Дэвид, поднял на ноги и потащил на палубу. Билл почти не мог идти из-за дикой боли в ноге, поэтому мужчина практически нес его на себе. Он слышал чьи-то крики, возгласы, но все было таким далеким, как будто он оказался во сне. Он помнил, как с трудом забрался в шлюпку, весь дрожа от сырости и стискивая зубы, чтобы не застонать от боли. Помнил, как шлюпка опускалась на воду, дважды едва не перевернувшись. Но злосчастной лодке не суждено было долго продержаться и на воде: набежавшие волны ударили о борта с такой силой, что жалкое судно резко покачнулось и почти всех, кто в ней находился, выбросило в море. На какое-то мгновение падение оглушило Билла и все исчезло, померкнув во тьме. Потом он оказался в холодной воде. Собрав последние силы, он вынырнул на поверхность, но тут же начал тонуть – к своим 17-ти годам Билл так и не научился плавать. Он закашлялся, так как вода попадала в горло, и попытался закричать. Его слабый голос срывался. Он чувствовал, что долго не продержится. К тому времени как Ян забрался в шлюпку, ветер стал утихать, волны заметно ослабли. Рядом с ним в шлюпке сидели практически одни женщины. Из мужчин там находились только он, крепкий коренастый парень, который орудовал веслами, и пожилой мужчина в насквозь промокшем дорогом костюме. Последний сидел прямо, несмотря волны и качку, и тихо что-то напевал, как будто не замечая происходящего вокруг. На нем была старомодная шляпа, похожая на те, которые носили в тридцатых годах. Он даже не заметил, когда она слетела, обнажив его лысину. Ян смотрел на море, забыв обо всем. В этом зрелище накатывающих и отступающих волн было что-то гипнотизирующее. Он не замечал времени: возможно, прошло около получаса после того, как он сел в шлюпку, а возможно и десять минут. Внезапно он услышал слабый крик. Крик этот почти заглушался шумом воды, и Ян уже было решил, что ему послышалось, когда заметил тонущего человека, голова которого то и дело скрывалась под водой. - Там кто-то тонет, - сказал Ян своим спутникам. Все молчали. - У нас все равно места нет, - отрезал парень, который сидел на веслах. Женщины как-то умоляюще смотрели на него, будто прося прощения за его слова. Ян промолчал. « А вдруг это Алан?» - пронеслось у него в голове. - «Я не могу его оставить там». Он снова взглянул на то место, где был тонущий. Тот отчаянно пытался держаться на плаву, борясь с волнами. Ян решительно встал и сняв пиджак и ботинки, прыгнул за борт… - Вот дурак, - с неприятной усмешкой произнес парень-гребец, провожая Яна взглядом. Старик открыл глаза и не переставая петь, с грустным укором взглянул на него. Ян был отличным пловцом, отчасти благодаря своему крепкому сложению. Он быстро миновал расстояние, отделявшее его от тонущего и обхватил его рукой, не позволяя погрузиться под воду. Тот инстинктивно схватился за Яна, вцепившись в него обеими руками и жадно глотая воздух. Ян поплыл по направлению к шлюпкам. Плыть с ношей стало несколько тяжелее. Ян мельком взглянул на спасенного им человека. Мокрые прилипшие к лицу волосы не давали разглядеть юношу, но Ян заметил, что из носа у того текла кровь, заливая подбородок и смешиваясь с морской водой. - Ты как? - спросил его Ян. Тот только отрывисто кивнул. Волны не позволяли хорошо ориентироваться. Было трудно сохранять одно направление: Яна постоянно кидало то в одну, то в другую сторону. Он старался не выпускать шлюпок из поля зрения и плыть по направлению к ним, но вскоре он заметил, что они удаляются. Он закричал что-то, надеясь, что его услышат, и попытался плыть быстрее. Однако судна удалялись все дальше и дальше, пока совсем не пропали из поля зрения. Безнадежность. Ян почувствовал, что его сердце бешено забилось. Под ним был океан, впадина, глубиной, быть может, несколько километров. Несколько километров холодной тяжелой воды. Он запросто мог бы опустить руки и умереть, но теперь в его руках была жизнь другого человека. Ян, превозмогая себя, поплыл, крепко сжимая свою ношу. Он плыл с каким-то ожесточением, готовый бороться со смертью до конца. Он плыл, чувствуя дикую усталость, не замечая направления. Периодически он отдыхал, сдавшись на волю волнам и лишь держась на поверхности. Он не знал, насколько долго он пробыл в воде, но чувствовал, что его силы начинают подходить к концу. Ян уже почти утратил силы и желание бороться, когда подхватившая его волна, пронеся их изрядное расстояние, разбившись и отхлынув назад, открыла вид на далекую полоску берега… Ян не помнил, как добрался до суши, но это спасение было воистину чудом. Он добрался до суши почти полумертвым от воды, спасенный им мальчик был без сознания. Ян втащил его на песчаный берег и в изнеможении опустился рядом. Его стошнило от соленой воды, которой он наглотался. Жив мальчишка или нет, Ян не знал, проверить у него попросту не было сил. Незаметно для себя измотанный человек погрузился в тяжелый сон.

Глава 9 В море Когда все шлюпки были уже заняты, на борту оставались только члены команды, в том числе и капитан. Шторм постепенно начал утихать, хотя, по всей видимости, он должен был продлиться еще некоторое время. Капитан был человеком бывалым, и за долгие годы, проведенные в море он многое повидал, в том числе и страшный разгул стихии. Когда-то, еще до того, как он стал капитаном на пассажирском судне, он какое-то время плавал на товарных судах, которые зачастую шли по очень опасным водам. Один раз он уже попадал в кораблекрушение и чудом был спасен. Он думал, какое время потребуется, чтобы помощь прибыла. Скорее всего, она должна была придти через несколько часов. Он видел, что пара шлюпок перевернулась, но ничего не мог сделать. Матросы бросили в воду несколько спасательных жилетов для тех, кто тонул, но люди в панике не замечали их. Вскоре корабль накренился настолько, что стало невозможно стоять на ногах. Капитан приказал команде прыгать в воду, поскольку иного выхода не было. Между тем, несмотря на то, что ветер несколько утих, небо стало темнее, оно казалось почти совсем черным от туч, ливень безжалостно хлестал по лицу. Видимость была плохой. На корабле было пусто. Он наполовину погрузился в воду - темной глыба кормовой части выдавалась над водой. Оказавшись в воде, капитан огляделся, насколько это было возможно в такую погоду. Все шлюпки находились по левую от него сторону, люди сидели, ошеломленно глядя на корабль. Гребцы с усилием двигали веслами. Капитан заметил штурмана Терри, который был в воде неподалеку от него. Он попытался что-то крикнуть ему, но волна окатила его с головой так, что он чуть не захлебнулся. Штурман заметил его и попытался плыть навстречу. - Несколько человек, похоже, утонули! - крикнул Терри. Капитан заметил, что его лоб пересекала кровавая рана. - Хорошо, что мы вовремя заметили неполадки, иначе все могло быть гораздо хуже. Помощь скоро должна прибыть, - ответил ему капитан, и штурман в очередной раз удивился силе его голоса. Говорить было невозможно. Их то и дело окатывало с головой так, что на пару секунд приходилось задерживать дыхание. Вода от дождя стала несколько прохладнее, чем обычно. В сумраке Йозеф не мог толком разглядеть, на каком расстоянии от него и от корабля находились шлюпки, но похоже было, что они двигались прочь. Каждый раз, когда он ловил их взглядом, они становились все меньше. Вскоре капитан потерял их из виду. Корабль тоже отдалялся, хотя капитан старался оставаться на месте, и, по возможности, держаться ближе к месту кораблекрушения. Терри, находившийся рядом с ним, выглядел все хуже и хуже. Он с трудом двигал руками. Через какое-то время он потерял сознание. Капитан подплыл к нему, и постарался привести его в чувство. Отчасти ему это удалось. На голове штурмана была глубокая рана. Но сейчас ничего нельзя было сделать. Внезапно Терри открыл глаза и посмотрел на капитана невидящим взглядом. - Йозеф, - обратился он к капитану, он редко называл его по имени, - мы должны плыть… - Шлюпок не видно, - сказал капитан, - держись за меня! Спустя полчаса дождь почти прекратился. Море стало тише, в темном небе появились проблески света. Джон несколько раз терял сознание. Капитан молился, чтобы помощь пришла скорее. Они обыщут окрестности кораблекрушения в поисках спасшихся и подберут их. Джону с каждой минутой становилось хуже. - Держитесь, - сказал ему капитан, - нас скоро спасут. Между тем, несмотря на попытки капитана плыть против ветра, волны относили их все дальше и дальше от корабля. Обернувшись, капитан заметил на горизонте землю. По всей видимости, это был один из многочисленных островов архипелага. Прикинув, капитан решил, что остров находится не далее, чем на расстоянии двух километров. Неожиданно штурман схватился за него и громко застонал. Капитан взглянул на него: серовато-бледное лицо, тяжелое дыхание. Все лицо его было залито кровью из раны на лбу. Если бы остановить кровь… но сейчас это было невозможно. Голос Терри становился все тише и тише. Капитан старался не смотреть на него. - Лоуренс, вы видите, я ранен, я… потерял много крови…и я скорей всего ..умру, - штурман попытался улыбнуться, - оставьте меня и спасайте свою жизнь. Капитан молча глядел на него. - Продержитесь еще немного, если можете. Еще не время умирать, - наконец сказал он, чувствуя, что Терри почти не в силах держаться за него. Штурман взглянул на него с отчаянной надеждой, а потом медленно закрыл глаза. Через несколько минут он перестал дышать. Капитан пощупал его пульс, взяв за ослабшую руку. Сердце не билось. Йозеф вздохнул. Он осторожно снял с Терри спасательный жилет и последний раз взглянул на его лицо: оно было совершенно спокойным, только брови чуть сведены. Кровь тонкой струйкой стекала по виску, губы были раскрыты, будто для улыбки. Капитан медленно отпустил тело и поплыл прочь. Он плыл, надеясь найти шлюпки. Вот уже острова стало почти не видно, но не наблюдалось никаких следов кораблекрушения. Поскольку небо было затянуто тучами, было трудно ориентироваться в направлении. Наконец, он остановился, понимая, что плыть дальше бесполезно. Он еще немного подождал, надеясь, что помощь вот-вот придет. Океан постепенно успокаивался, небо начинало расчищаться, но никого не было. «Куда же все-таки делись шлюпки?» - думал капитан, - «неужели они уплыли так далеко, что скрылись из поля зрения? Но это невозможно. Прошло слишком мало времени. И грести в шторм… бесполезно. Может, их просто унесло в другую сторону? Но они шли как раз против ветра. Странно. В любом случае людей, наверное, уже подобрали». В конце концов, не находя другого выхода, он принял решение плыть обратно, к острову. Этот остров вполне мог быть населен. Добравшись до берега, Йозеф почувствовал, что его покидают силы. Все мышцы болели от напряжения, перед глазами темнело. С трудом пройдя сотню метров вдоль пустынного побережья, капитан упал на песок и мгновенно заснул… Когда О‘Киф очнулся, было уже около пяти часов. Вся одежда на нем давно высохла - он пролежал под солнцем почти весь день. Он взглянул на горизонт. Океан был пустынен и тих, небо было чистым, лазурно-синим в зените. Белые облака врезались в его безмятежность. Ветра почти не было. Йозеф отряхнул песок со своей одежды и задумался. Так или иначе, ему необходимо было обследовать побережье, чтобы узнать, есть ли на острове обитатели. Если да, то первым делом необходимо направить силы береговой охраны к месту крушения корабля. Он решил отправиться по лесу вдоль берега на север. Сначала полоса песка, по которой он шел, была достаточно узкой. Однако вскоре пляж расширился. На песке росли пальмы с широким стволом. Было все также безлюдно и тихо. Слышались только отдаленные птичьи голоса, шелест в лесу, треск падающих ветвей и монотонный гул прибоя. Йозеф шел, попутно разглядывая растения, которые встречались ему на пути. Капитан втянул воздух. Какие-то цветы источали бальзамический аромат. О'Киф огляделся и заметил крупные орхидеи. Он вспомнил, что Багамы - родина этих прекрасных цветов. Йозеф знал, что попал на один из многочисленных островов Багамского архипелага, но на какой именно – было для него загадкой. Из семиста островов разбросанных по Атлантике только тридцать были обитаемы. О'Киф продолжал идти на север, пристально всматриваясь в окружающую местность в надеже найти воду. Его не покидали переживания за экипаж и корабль. Спаслись ли люди? Когда пришла помощь и пришла ли она вообще? Ищут ли их сейчас? Он бы не переживал наверно настолько сильно о спасении людей, если бы корабль потерпел крушение где-нибудь в районе Вашингтона или Карибов. Но здесь, в районе Бермуд, где господствовало быстрое и бессистемное течение Гольфстрим, затрудняющее движение судов, он был неуверен за жизни своих пассажиров. Через полчаса пути он вышел к протянувшемуся на довольно большое расстояние озеру. Обрадовавшись, он быстрым шагом направился к нему и зачерпнул воды. Но его ждало разочарование – вода была непригодной для питья из-за большого количества содержащейся в ней соли. О'Киф решил перебраться на другую сторону. Озеро было неглубоким. По другую сторону водоема располагались скалы, поросшие кустарником. Оба берега были пологи. Перейти водоем вброд не составило большого труда. Очутившись на противоположном берегу, Йозеф пригляделся и заметил на площадке среди скал косулю с детенышем. Она вела себя очень странно: вздрагивала и приплясывала на месте, водя по ветру нежной мордочкой. Детеныш испуганно жался к ногам матери. Капитан поднял глаза вверх и понял причину волнения животного – в воздухе над ними парил орел. Пернатый хищник заметил детеныша и, рассчитав расстояние, ринулся вниз, но ему не удалось схватить жертву, и он снова взмыл в небо. Капитан поднялся на площадку и громко хлопнув в ладоши, вспугнул животных, которые, мгновенно сорвавшись с места, скрылись с в спасительной чаще леса на холме… Ближе к вечеру усталому путнику удалось, наконец, обнаружить карстовое озеро с пресной водой и утолить жажду. Он поужинал мякотью кокосового ореха, найденного им у пальмы, стоящей неподалеку. Оставалось найти место для ночлега. О'Киф знал, что на Багамском архипелаге хищников практически нет. - Зато есть змеи, - заметил про себя Йозеф. Он решил провести первую ночь, взобравшись на большое раскидистое дерево. Несмотря на усталость (до этого он прошел еще достаточно большое расстояние вдоль побережья), он долгое время не мог заснуть. Ночь наступила мгновенно, окутав мир темнотой и сузив его до предметов, которые можно было ощутить наощупь. Зрение было почти бесполезно. Луны не было – начиналось новолуние. Йозеф повернул голову к морю. Вода слегка поблескивала отраженным звездным светом. В темноте звезды казались особенно яркими и ослепительно большими. Капитан закрыл глаза: перед его внутренним взором возникло лицо мертвого штурмана Терри, который всегда улыбался и шутил, вечерами заглядывая в капитанскую рубку. Они плавали вместе несколько лет. Но теперь это было в прошлом. Лицо Джона изменилось, расплываясь в каких-то ярких красках и стало похожим на мальчишеское, совсем юное. Капитан услышал его резкий, ломающийся голос... Он открыл глаза, снова погружаясь в темноту. Его сын погиб 10 лет назад в авиакатастрофе.

Глава 10 Уже не один. Отчаяние Был уже полдень, когда Ян, наконец, открыл глаза. Сначала он ошарашенно уставился на незнакомую местность, но, оживив в памяти минувшие события и поняв, что спасен, он разве что не закричал от радости. Все существо его ликовало, радуясь чудесному спасению, однако наряду с эти счастьем в душе зарождалась какая-то смутная тревога. Не была ли его радость несколько преждевременной? Вспомнив, что был не один, Ян огляделся по сторонам… Юноша по-прежнему лежал на золотисто-желтом песке в той самой позе, в какой Ян оставил его, вытащив на берег. Он даже толком не рассмотрел его, когда вытаскивал на берег, спутанные мокрые волосы закрывали лицо. «По всей видимости, так и не пришел в сознание», - подумал Ян, - «либо же»… Усилием воли Ян заставил себя встать на ноги и нетвердой походкой направился к лежащему на спине человеку. Голова того была как-то неестественно повернута набок. Мужчина склонился над лежащим телом и, взяв юношу за узкий подбородок, развернул к себе, внимательно вглядываясь в лицо... - О Боги!!! – глаза его расширились от удивления и ужаса. Однако вовсе не разбитая губа и многочисленные жуткие кровоподтеки на лице мальчика так ошарашили Яна: он узнал в этом лице тот самый образ незнакомки, что привиделся ему ночью в корабельном баре. Ян присвистнул, - судьба, оказывается, очень любила шутить. Сердце его учащенно забилось. - Эй, - Ян потряс юношу за плечо. Никакой реакции. - Эй, да очнись же, черт бы тебя побрал! – увидеть перед собой смерть еще раз Яну не улыбалось. Он пощупал пульс - ритмичный трепет жилки под пальцами его успокоил. Он слегка похлопал юношу по щекам, встряхнул его несильно несколько раз, но тот не реагировал. Оставив бесполезное занятие, Ян решил на некоторое время оставить юношу, чтобы немного осмотреть остров. Поднявшись на небольшой валун, он внимательно огляделся: надо было узнать, куда он попал, и что ему нужно было делать, прежде всего. Он направился в сторону прибрежного леса. «Есть ли люди на этом острове?» - размышлял Ян, «если да, то вероятно очень далеко от того места, где мы находимся», - заключил он, ибо не заметил пока не единого следа человеческого присутствия… Есть было совсем нечего, поблизости он не увидел ни фруктовых деревьев, ничего мало-мальски пригодного для того, чтобы утолить нарастающий голод. - Вероятно, нам тут предстоит умереть голодной смертью, - пессимистично констатировал Ян, - если конечно не растерзают хищные звери… У него не было никакого оружия, кроме маленького складного ножа. Наряду с этим перочинным ножом, случайно прибитая к берегу пустая бутылка и зажигалка, найденная им в кармане своих мокрых брюк и вероятно неисправная, составляли все его достояние. Очень хотелось курить и пить. Во рту от океанической воды до сих пор стоял мерзкий соленый привкус. Ян должен был найти воду. Он прошел около мили© к северу по тропическому лесу, тянущемуся вдоль песчаного берега в надежде найти хоть немного пресной воды, и, к великой своей радости, нашел ручеек. Зачерпывая пригоршнями воду, он жадно пил до тех пор, пока не утолил жажду. Напоследок сполоснув лицо водой, он набрал воды в стеклянную бутыль и отправился назад на побережье. Какое-то время он сидел на песке и смотрел на море. Затем, вдруг услышав шорох, обернулся. Юноша шевелился. Ян захватил бутыль с водой и направился к нему. Билл медленно приходил в себя. С трудом разлепив тяжелые веки, он посмотрел вперед. Перед глазами все плыло, предметы размывались в однотонную пелену, в висках пульсировала острая боль. Он попытался пошевелиться и тут же непроизвольно застонал: его пронзила жгучая, затмевающая сознание боль… - Очнулся… - чей-то голос скорее вопросительно, чем утвердительно прозвучал над его головой. Билл поднял глаза и сфокусировал взгляд на нависшей над ним фигуре. Солнце слепило глаза. Постепенно образ приобрел более четкие очертания и Билл понял, что перед ним стоит высокий мужчина скандинавской внешности. Он был необыкновенно бледен. Мужчина заговорил по-английски, но Билл не понимал ни слова - отчасти из-за своего состояния. Он боялся шевелить ногой, поскольку каждое движение приносило сильную боль. Он совсем не помнил, что случилось после того, как он стал тонуть. В голове мелькали лишь обрывки воспоминаний: волны, бьющие в лицо, соленая вода в горле, чьи-то руки, незнакомый голос, вкус собственной крови во рту. - Тебе надо попить воды, - Ян приподнял голову мальчика и приложил горлышко бутылки к сухим губам. - Пей. Билл сделал несколько глотков и закашлялся. Вода потекла вниз по шее, за ворот футболки... - Ничего, - сказал Ян, - давай еще немного.. Билл сделал еще несколько глотков. - Ну, - неловко произнес Ян, - как ты? Билл попытался сосредоточиться, чтобы понять, что он говорит. Он что-то сказал Яну по-немецки. - Ты не понимаешь английского? Ты немец? - Ян присел на колени рядом с ним, внимательно разглядывая его изможденное лицо. Билл только кивнул. Ему было действительно трудно говорить: слова казались неимоверно длинными, тягучими, как жвачка, язык с трудом шевелился. - Да ты, я вижу, совсем плох, - Ян потрогал лоб Билла. Тот был горячим и немного влажным. Бледное, испуганно-усталое лицо было расцвечено синяками и парой царапин. На бесцветных губах засохла кровь. Юноша тяжело дышал. Ян осторожно дотронулся до его колена. Билл вскрикнул от боли. - Надо осмотреть твою ногу, - сказал Ян, - Ты подвернул ее? Билл, не поняв вопроса, покачал головой. Мужчина закатал джинсы на ноге Билла, обнажив худую конечность. Колено сильно отекло, на нем были кровоподтеки и глубокая рана с запекшейся по краям кровью. Ян оторвал от своей рубашки несколько кусков ткани, промыл рану водой и перевязал ногу Билла, как умел. Подумав, он прибинтовал к суставу куску ровной древесной коры для фиксации. - Нам надо перейти в тень, - сказал Ян. - Не могу идти,- с трудом сказал он по-английски и закрыл глаза. Его веки нервно подрагивали. - Держись за меня,- сказал Ян, слоняясь над юношей и беря его одной рукой за талию. Тот обвил его шею бессильными холодными руками, не открывая глаз. Ян поднял его и донес до ближайшего дерева, подальше от яркого солнца. Он осторожно опустил Билла на землю, стараясь не задеть его ушибленного колена. Тот лег, раскинув руки, и так лежал, не двигаясь, полуприкрыв глаза, наблюдая за Яном из-под длинных ресниц. - Я должен уйти, - сказал Ян, - ненадолго, я думаю. Я найду тебе что-нибудь поесть. Отдохни. - Хорошо, - ответил Билл, едва двигая губами. Ян оставил Билла и углубился в лес. В лесу было гораздо прохладнее, чем на побережье. В основном лес состоял из сосен, правда, несколько иных, чем на севере. Также встречались и вечнозеленые кустарники. Солнечный свет здесь был рассеян, воздух влажен, наполнен разноголосым монотонным шумом, доносящимся откуда-то сверху. Насекомые то и дело мелькали в редких полосах солнечного света. Ветви были тяжелыми и мокрыми после ночного дождя. Вскоре вся одежда Яна снова промокла. Он взглянул на небо и понял, что наступил вечер. Небо потемнело, став холодным, зеленовато-синим. Солнце скрылось за деревьями. Стояла странная, беспокойная тишина: все птицы притихли, ветер беззвучно шевелил сосновые кроны высоко над головой, создавая далекий, смешивающийся со звуками прибоя шелест. Только цикады не замолкали: их стрекотание слышалось то ближе, то дальше, иногда неожиданно резко прорываясь в тишину, звуча над самым ухом…

Не найдя ничего съестного в лесу, Ян, наконец, вышел к берегу, поросшему пальмами, и медленно шел вдоль него. Песок был теплым и необычайно мягким, нетронутым. Ян беззвучно ступал по песку, оставляя глубокие следы, не зная, куда идет. Хотя Ян никогда не боялся умереть, он боялся бессмысленной смерти. Труднее всего принять то, что кажется совершенно нелепым, лишенным всяких оснований. Недаром умереть за идею всегда считалось достойным для человека. Умереть в своей постели - слишком легко и красиво. Но что сказать о смерти, которая обрывает твою судьбу на полуслове, которая приходит, казалось бы, во время самых больших свершений, и рушит все? Насколько жалким кажется тогда человек и его одинокая жизнь, полная надежд на что-то лучшее. В одно мгновение все исчезает в равнодушной бесконечной тьме, несущей забвение. И все кончается - так бессмысленно и легко. И если взглянуть на небо, можно увидеть все то же солнце, красоту небес, в которой люди всегда искали надежду или Бога, и если посмотреть на людей, можно увидеть все те же улыбки, все то же счастье. Ничто не меняется. Когда Ян был на корабле во время шторма, он бы не пожалел о своей смерти. Тогда она была закономерной, и, возможно, более легкой. Но теперь, когда он спасся - он не хотел умирать. Он не хотел видеть, как умирает другой человек. Он шел по песку, и его мысли возвращались к мальчику, оставленному им на побережье, который, наверное, забылся сейчас, беспокойно дыша, так и не изменив позы. Он придет к нему и скажет, потрогав за плечо: «Я ничего не нашел». И тот посмотрит на него понимающим взглядом и отвернется. Неожиданно Ян остановился. Он опустился на корточки и уставился в песок перед собой. То, что он увидел, заставило его вскрикнуть от удивления. Это были человеческие следы. Ян встал и задумался. На острове, очевидно, был кто-то еще. Возможно, здесь прошел еще один потерпевший кораблекрушение, возможно - остров все-таки обитаем, и это следы одного из местных жителей. Сейчас это было неважно. Он пошел по следам, но вскоре остановился. Темнело. Он обернулся влево, к лесу, и заметил в нескольких метрах от себя банановое дерево. Обрадовавшись, он сорвал столько бананов, сколько мог унести и направился обратно, поскольку стало уже совсем темно, и идти дальше было бесполезно, кроме того, Яну стало страшновато продолжать путь из-за того, что он не знал местности и легко мог заблудиться. Впрочем, он уже стал сомневаться, найдет ли он обратный путь к берегу, к тому месту, где он оставил мальчика. Он возвращался почти бегом, не обращая внимания на колючие ветки кустов, хлеставшие его по лицу и зацеплявшиеся за одежду. Лес был совсем темен, так что можно было видеть только угрюмые стволы деревьев. То и дело вблизи раздавались странные звуки: то треск, то странный голос какой-то птицы. Наконец, Ян услышал шум прибоя совсем близко, и вскоре деревья перед ним расступились, открывая вид на океан. Здесь было светлее. Можно было видеть воду и песок. Ян остановился, оглядываясь вокруг. Никого не было видно. Тогда он закричал так громко, как только мог, и прислушался. Тишина. Он крикнул еще раз, и его голос сорвался на хрип. В ответ закричали, и он пошел в сторону, откуда, как ему показалось, раздался голос. Наконец, уже спотыкаясь от усталости, он нашел то самое дерево, где оставил юношу днем. Он подошел к дереву, пытаясь различить хоть что-то в темноте. Он видел только очертания темного ствола, теряющиеся в земле извилистые корни и больше ничего. - Это ты? - громко сказал Ян. - Да, - услышал он тихий и нежный, немного севший голос из темноты и почувствовал какое-то движение у самого ствола. - Я не вижу тебя. Темно, - Ян медленно шел, ощупывая ногами корни, чтобы не споткнуться о них. - Ты нашел еду? - Да… но также я нашел и следы. Это значит, - он сел, - что нам смогут помочь. Я вернулся, потому что было уже темно, но завтра… - он замолчал, нащупав чужое плечо. Оно было очень горячим и гладким. Он пригляделся и увидел едва заметную во мраке фигуру, почти сливавшуюся со стволом. - Я сяду поближе, - спросил юноша по-немецки и закашлялся, - меня знобит. Мне кажется, я простыл. - Я не понимаю, - сказал Ян. Билл повторил сказанное на ломаном английском. - Нам придется переночевать где-нибудь здесь, я думаю. А утром я пойду по следам, которые нашел сегодня, и все решится. Похолодало. Ян почувствовал, как мальчик прижался к нему, положив голову на плечо. Он дрожал. Ян нащупал его руку и взял в свою. Рука паренька была совсем холодной. - Я хочу еще пить, - тихо простонал Билл, - И мы не ели ничего с утра… - Я нашел кое-что, - сказал Ян, протягивая ему банан, - Держи. Я не успел нарвать больше, но завтра мы вернемся туда и хорошенько поедим. Билл взял банан из рук Яна и, отогнув корочку, стал его есть. Бананы были еще зелеными, но все же достаточно вкусными. Вскоре они съели все, что сумел принести Ян. - Будем спать тут? - спросил Билл, снова склонив голову Яну на плечо. - Да, больше негде, - ответил Ян, и они замолчали. Ян ощущал плечом горячий затылок Билла, чувствовал его дыхание, и ему почему-то было неловко. Он боялся пошевелиться, и сидел, застыв, словно статуя. На мгновение он пожалел, что спас этого странного мальчика - ведь от него были одни неприятности и заботы. Ян неожиданно подумал, что мальчик вполне может умереть, если за ним не ухаживать. Судя по его дрожи, ознобу и кашлю, он вполне вероятно получил воспаление легких. Ян не представлял, чем можно ему помочь. Возможно, ему придется пустить все на самотек и попросту ждать исхода. В то же время Ян надеялся и на то, что все может обойтись и мальчишка поправится: видеть его смерть было бы мучительным испытанием. Впрочем, Ян был уверен, что вскоре им удастся найти людей на этом острове, кто бы они ни были, и эта мысль вселяла в него некоторый оптимизм. - Меня зовут Билл, - сказал юноша, прервав долгую тишину. - Ты еще не спишь? - удивленно спросил Ян, - Поспи, я уверен, это пойдет тебе на пользу. Согрелся? - он все еще держал руку Билла в своей, согревая ее. - Нет… я не могу спать. Я… что с нами будет? Мы останемся здесь навсегда? - почти шепотом сказал Билл, его голос срывался. - Не знаю, - как можно более спокойно сказал Ян, - лучше не думай об этом. - Но я не могу, - почти беззвучно произнес Билл и Ян почувствовал, что мальчик всхлипывает, стараясь не расплакаться. Но слезы все равно текли по его щекам, капая на рубашку Яна, - мой брат, он наверняка думает, что я умер…и мама… неужели я никогда не вернусь? - он сжал руку Яна сильнее, впиваясь ногтями в тонкую кожу на запястье, чтобы не разрыдаться в голос. Ян молчал, застыв, словно неживой. Он не знал, что ответить. Почему-то ему стало стыдно. - Лучше бы я умер тогда, на корабле, чем… здесь, - сказал Билл. Его плечи вздрагивали от рыданий, слезы беззвучно текли на рубашку Яна, промачивая ее насквозь. Тогда Ян крепко, хотя и несколько отстраненно, обнял Билла, чувствуя горечь и пустоту внутри от того, насколько бессмысленным и ненужным был этот жест: какое-то смутное, счастливое воспоминание пронеслось в его голове, заставив явственней ощутить реальность: чужое тело, влажное пятно от слез на рубашке, холодные пальцы, скользящие по спине, быстро бьющееся сердце. Вскоре Билл успокоился и затих. Похоже было, что он заснул. Ян отпустил его и, прислонившись к дереву, задремал.

Глава 11 Утро На следующее утро Билл проснулся первым. Его голова по-прежнему покоилась на плече Яна и он ощущал тепло, исходящее от мужчины. Он чувствовал такую слабость и безразличие ко всему, что даже не поднял головы и снова обессилено закрыл глаза. Всю ночь он спал беспокойно, мучаясь от боли в ноге и потрясающего его озноба. Он перебирал в воспаленном мозгу прошедшие события и старался побороть страх. Страх от неизвестности их будущего и волнение за самого себя – он чувствовал, что пробыв много часов в холодной воде, - простудился. Он подумал о брате. Как хорошо было бы сейчас закрыть глаза и очутиться рядом с ним. Когда он болел в детстве, или когда ему пришлось вырезать миндалины, он помнил, что брат все ночи сидел рядом с ним, держа его за руку. Он заботился о нем всегда, особенно во время их гастрольного тура, заставляя одеться теплее или готовя ромашковый чай, когда у Билла першило в горле. Вероятно, сейчас родные сходят с ума из-за него. Возможно, они даже думают, что он погиб… Эта мысль мучительной болью отдалась в сердце и на глаза снова стали наворачиваться бессильные слезы… А этот мужчина рядом с ним. Не оставит ли он его одного? В какой-то момент Билл уловил нотки раздражения в голосе Яна. Меньше всего он хотел быть кому-то обузой, но жизнь зачастую испытывает людей и учит смирению, лишая человека в один миг былых почестей и возможностей и помещая его под чью-то зависимость… Внезапно Ян пошевелился. Он медленно встал, усилием воли заставляя организм проснуться, и посмотрел на мальчика. Тот выглядел еще хуже, чем вчера. Лицо было смертельно бледным, большие темные глаза лихорадочно поблескивали на его фоне… Ночью Ян пару раз просыпался и заставлял Билла глотнуть воды. Сейчас он сделал то же самое. Немного попив, Билл вопросительно и с мольбой посмотрел на Яна, в его глазах читался вопрос: «Что нам теперь делать? Ты уходишь? Ты же не оставишь меня одного?» Изначально Ян планировал пойти один по тем следам, которые он видел вчера на песке. Но сейчас, глядя на мальчишку, он был уверен, что того оставить на долгое время одного нельзя. Если здесь есть хищники, они растерзают его, ведь он даже не может ходить, не говоря уже о том, чтобы как-то себя защищать. У них еще оставались фрукты, но Билл сегодня утром отказался от еды. Его знобило. Ян заметил, что дыхание у юноши стало учащенным, к тому же он начал сухо покашливать… Ян принял решение передвигаться вместе с Биллом. Он надеялся, что следы приведут его в какой-нибудь населенный пункт, где Биллу окажут помощь. Мужчина осторожно поднял юношу с песка, тот ойкнул – Ян задел больное колено, и пошел вдоль берега, стараясь припомнить, где именно обнаружил следы. Вчерашняя находка его настолько ошарашила, что он даже не догадался каким-то образом пометить путь к заветным следам. Теперь бы ему это очень пригодилось. Передвигаться с ношей на руках оказалось даже более сложным, нежели он себе представлял. И дело тут было вовсе не в весе юноши – он был довольно легок, дело было в сыпучем глубоком песке, по которому было трудно передвигаться с двойным грузом. Ноги утопали и вязли, каждый шаг приходилось делать с большим усилием. Было ощущение, словно топчешься на месте. Ян пошел по мокрому песку у воды – ноги уже не вязли, зато прибрежная галька больно врезалась в ноги. Но мужчина, казалось, не замечал этих неудобств. Он упорно шел вперед, ибо понимал, что терять время даже на короткий отдых было нельзя - тоскливое хмурое утро обещало дождь. Если он не успеет вовремя добраться до следов, тропический ливень смоет их в два счета, сровняв с песчаной поверхностью. Он посмотрел на юношу, и на него вновь нахлынуло странное смущение. Не оттого, что Билл был в данный миг красив, скорей наоборот - измученный и уставший, с серовато-бледным лицом и многочисленными ссадинами на коже. Смущение Яна было порождено внутренним сложным миром самого мужчины, ибо в его воображении отчетливо всплывал тот образ, который увидел ночью на корабле, за сутки до трагедии, и который не мог забыть… В душу его вкрадывалось сейчас иное, новое понимание этой опасной красоты – теперь уже естественной, без всяких прикрас, и исходящей верней всего от какой-то доли вечной женственности в пареньке, которой Ян не мог дать объяснения, и которая отчего-то будоражила его сознание. Однако, наряду с женственностью, проглядывавшей даже в жестах, было в этом мальчишке и нечто иное, выдающее сильный, возможно даже властный характер и незаурядную личность. Неожиданно Ян увидел следы на песке и не смог поверить своим глазам. Это были следы босых ног. Кто-то спустился с дерева и пошел в направлении к лесу. Ян задумался: следы были совсем свежие, ещё не смытые морем, значит, человек проходил здесь совсем недавно, может около часа назад. Ян опустил Билла на землю и сел на песок.

Глава 12 Неожиданная встреча О'Киф проснулся ранним утром, когда было еще не очень жарко. Спускаясь с дерева, он зацепился рукавом за ветку и порвал рубашку почти до самого плеча. Пришлось ее снять. Обувь тоже была никуда не годна - от долгого пребывания в воде начали отходить подошвы. Но он не решился выбросить обувь - еще неизвестно, сколько времени ему придется провести в этом Богом забытом уголке, а оставаться босым совершенно не хотелось. Поэтому он попросту снял сандалии и нес их в руках. На худой конец, можно было попытаться впоследствии как-то прикрепить подошвы к основанию... Он подошел к воде и, нагнувшись, с наслаждением умылся, согнав остатки сна. Первым делом он решил направиться к найденному им вчера карстовому озерку, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Придя на место, О’Киф еще раз осмотрелся. Озеро было совсем небольшим, с трех сторон его окружал лес. Вода была очень прозрачной, так, что было видно дно. Следовало обследовать остров лучше, поскольку он все-таки надеялся обнаружить на нем признаки человеческой жизни. Он пошел в юго-западном направлении, стараясь запоминать местность, чтобы суметь вернуться обратно. Примерно через два часа он наткнулся на свои собственные следы. Он вернулся на то же место, с которого начал путь в первый день пребывания на острове. Капитан сел на землю и потер руками вспотевшие виски. Это походило на замкнутый круг. Йозеф усмехнулся. - Скорей всего, здесь никого и нет, - думал он, чтобы добраться до этих мест, следовало преодолеть довольно большое расстояние по воде, ибо ни одного острова по соседству не просматривалось, и капитан заключил, что расстояние до них было достаточно большим: около пятнадцати миль. Скорей всего кто-то и приезжал сюда на катере, чтобы пожить дикарями и порыбачить, но не факт, что это случалось часто… Итак, О’Киф не знал, сколько он еще пробудет на этом острове, спать на дереве вторую ночь ему совершенно не хотелось, поэтому он задумал построить себе небольшой шалаш или хижину. Оставалось найти удобное место и материалы для ее строительства. По мнению капитана, при строительстве хижины следовало предусмотреть три главных условия: близость к пресной воде, расположение в тени, а также то, чтобы с места расположения хижины открывался вид на море и воздушное пространство, ибо капитан не терял надежды, что в ближайшем будущем подоспеет помощь. С такими мыслями он вернулся к своему источнику пресной воды. Расстилавшийся вокруг озера ковер сочной зелени, изумрудная листва деревьев и крутые скалы, которые возвышались вдали, - все это вместе составляло чарующую красоту леса. Он решил обогнуть озеро и посмотреть, что находится за громоздившимися в отдалении темными скалами. Пробираясь через скалы, О’Киф обнаружил ровную площадку на скате высокого холма. Именно на этой площадке Йозеф и решил построить хижину. Неподалеку от скал, почти у самого озера, располагалась бамбуковая роща. Капитан обрезал несколько прутьев и отнес их на площадку. Когда он набрал достаточно прутьев, он принялся связывать их с помощью ветвей лианы. Получалось не очень прочно, но для временной хижины, вполне приемлемо. Самым сложным оказалось сделать крышу. Она тоже была бамбуковой, но прикрепить ее к уже готовым стенам было нелегко. Постройка стен заняла около пяти часов. Не в силах больше работать, капитан решил отдохнуть, а заодно подкрепиться. Еще утром он обнаружил банановое дерево внизу, у озера, и захватил с собой сюда целую охапку фруктов. Отсюда, с холма, открывался превосходный вид на озеро и на остров. Капитан рассеянно наблюдал за птицами, изредка пролетавшими над озером, когда заметил на берегу двух людей. Один из них был высоким, крепким мужчиной. Он нес на руках подростка. Капитан вскочил и побежал вниз, на берег. Люди не замечали его, поскольку находились сейчас на противоположном берегу, и как раз подходили к банановому дереву, одиноко стоявшему между пальмами. Мужчина остановился, очевидно, увидев следы капитана, и, осторожно опустив подростка на землю, сорвал несколько бананов. Капитан почти бежал им навстречу. Когда он был на расстоянии сотни метров от этих людей, мужчина, наконец, его заметил. Он медленно поднялся с колен и совершенно неподвижно стоял, глядя на бегущего ему навстречу человека. Подросток тоже приподнялся и, заулыбавшись, помахал капитану рукой. Он даже попытался встать, цепляясь за мужчину, но тут же снова упал на песок, громко вскрикнув. Капитан приблизился к ним уже шагом, тяжело дыша и запыхавшись. - Вы… - сказал молодой мужчина, - вы ведь… капитан? - он ошарашено разглядывал стоявшего перед ним человека, обнаженного по пояс, со вспотевшим лицом и спутанной бородой. - Да, - ответил Йозеф, - но теперь мы, как я понимаю, в одном положении, поэтому называйте меня просто О’Киф. Или Йозеф, как вам больше нравится, - капитан вспомнил Яна. - Вы…знаете, что случилось с остальными? Их спасли? - Нет, я не знаю. Я потерял шлюпки из виду. - Здесь есть еще кто-нибудь? - спросил Ян, - остров обитаем? - К сожалению, пока ничего не могу сказать. Нам придется обследовать остров лучше. Возможно, на другом побережье и располагается какое-нибудь поселение. Билл стоял на одной ноге, держась за Яна, и с любопытством разглядывал капитана. Он заметил, что в чертах пожилого мужчины было многое, выдававшее в нем арийца: глубоко посаженные небольшие глаза, большой, тонкий нос и красиво очерченный лоб. Этот человек даже чем-то напомнил Биллу его дедушку. - Вы случайно не немец? - спросил Билл, выглядывая из-за плеча Яна. - Вообще-то я живу… в Америке, но моя мать - немка, - ответил капитан по-немецки. - Перестань за меня цепляться, я уже стоять не могу, - раздраженно бросил Биллу Ян. - Что с ним? - спросил Йозеф, видя, как болезненно морщится мальчик, стараясь не сгибать правую ногу. - Не знаю, - пожал плечами Ян, - похоже, он вывихнул сустав. Кроме того, он простудился. - Плохо дело. Не знаю, смогу ли я ему помочь. Надо осмотреть его ногу. Если там нет перелома, то я постараюсь что-нибудь сделать. Билл смотрел на них снизу вверх, сидя на земле и не понимая почти не слова. - У меня что-то с ногой, - очень быстро заговорил он по-немецки. Я почти не могу ходить… - Ясно, - сказал капитан, опускаясь на колени рядом с мальчиком, - Я думаю, тебе придется снять брюки, чтобы я посмотрел, что с твоей ногой? Ты сможешь сделать это сам? Билл кивнул и стал снимать штаны. Ян наблюдал за ними, стоя в стороне. Ноги Билла были совсем худыми, незагорелыми, в отличие от плеч. Правое колено по-прежнему было красным и распухшим. Капитан осторожно дотронулся до него. - Больно, - вздрогнув, сказал Билл. Капитан прикоснулся к больному месту еще раз и Билл застонал. - Придется потерпеть, - сказал Йозеф, - мне нужно выяснить, что с тобой. Постарайся дышать глубоко. Он осторожно ощупал сустав, поворачивая ногу, сгибая и разгибая ее, надавливая пальцами на кость. Биллу было больно, но он почему-то доверял капитану. - Перелома нет. Но есть вывих. Нужно вправлять. - Это довольно болезненно, сказал капитан юноше, - но боль будет недолгой, всего несколько секунд. Ты должен мне доверять. Билл кивнул, но все же расширенными от страха глазами продолжал наблюдать за манипуляциями капитана с его ногой. - Тебе лучше прилечь и расслабиться, Билл, - сказал капитан и сочувствующе улыбнулся мальчику. - Хорошо, я попытаюсь.. – Билл осторожно улегся на траву, но его все же продолжало колотить то ли от страха, то ли от лихорадки. - Подержи парня, - обратился капитан к Яну по-английски. Ян опустился рядом с Биллом на траву и смотрел на действия Йозефа, одновременно удерживая паренька. Сначала капитан производил расслабляющие массажные движения, а затем коротким точным и сильным движением с хрустом вправил сустав на его физиологически обусловленное место. Билл дернулся и потерял сознание от боли.

Глава 13 Боль Когда Билл пришел в себя, нога его была туго перебинтована. Боль в ней немного поутихла, однако его все еще мучил озноб. От приступообразного кашля сотрясалось все тело, нос был заложен, горло опухло и болезненно отдавало при попытке сглотнуть. В это время капитан с его новым помощником достраивали хижину. Надо сказать, что хижина получилась достаточно большой, хотя и не очень-то прочной. Как бы там ни было - на первое время она вполне годилась. Капитан послал Яна за пальмовыми листьями для крыши, а сам подошел к Биллу. - Пришел в себя, - заключил он, - как ты себя чувствуешь? - Отвратительно, - честно признался Билл и закашлялся. - Ты простужен, - Йозеф потрогал его лоб, - похоже, и температура высокая. Ты долгое время пробыл в воде, да? - Вроде бы, - с трудом ответил Билл, - он спас меня… Капитан растерянно смотрел на Билла. Его состояние было достаточно опасным. Помочь в таком положении ему никак было нельзя. Оставалось надеяться на удачу. Капитан отошел к хижине, проверяя, насколько прочно связаны между собой прутья. Вскоре вернулся Ян с охапкой пальмовых листьев, которые должны были служить вместо крыши. Тащить их было не так уж легко, даже для такого крепкого мужчины, как Ян, поэтому он сильно запыхался, и, дойдя до хижины, тут же сел на землю. - Вы… вы предупредили бы что ли… - тяжело дыша сказал он. - О чем вы? - капитан удивленно обернулся, - мне стоило пойти с вами? - Пальма… - еще не отдышавшись, продолжал Ян, - я на нее чудом залез и не свалился. Она же без веток… - Да, - протянул капитан, немного смутившись. Вообще-то он знал, что залезать на пальму далеко не безопасно. Для этого нужно обладать определенной ловкостью и навыками, иначе можно запросто упасть. И сейчас он искренне удивлялся, как мог забыть об этом. Наверное, его внимание отвлекал больной мальчик, лежавший сейчас на траве неподалеку, - но ведь вы живы? Благодарите Бога, что все в порядке. В следующий раз я сам полезу на пальму, если вы не против. - Да ничего, - отмахнулся Ян,- если бы вы предупредили меня, ничего бы не поменялось. У меня были бы такие же шансы сорваться, как и сейчас. - Логично, - спокойно сказал капитан, довольно сильно толкая рукой стену хижины. - Эй, - Ян даже вскочил, - она же упадет! Что вы делаете! - Если упадет, значит, мы плохо ее укрепили, - Йозеф медленно перевел взгляд на Яна и их глаза встретились. В глазах капитана играл насмешливый огонек, и Ян смущенно отвернулся. Билл не спал. Он лежал, наблюдая за строительством, хотя порой его сознание мутилось, и он начинал дремать. Реальность странным образом искажалась, перемешиваясь со снами. Билл пытался сконцентрироваться, не уступать заполнявшему его сознание туману, но это было нелегко. Наверное, впервые в жизни он чувствовал себя опустошенным настолько, что порою хотелось закрыть глаза и умереть, ведь это было легче, чем бороться. Бороться - за что? За жизнь на этом заброшенном островке? Без связи с людьми, без элементарных удобств, без разговоров и вкусной еды? Зачем? Эта мысль не выходила из его головы, заставляя его испытывать отчаяние и сжимать зубы от злости. Он действительно был зол - и на себя, и на судьбу. Почему именно он, а не кто-то другой? Ведь существует множество никому не известных людей, о которых даже никто инее вспомнит, окажись они в его положении. А о нем сейчас наверняка говорит вся Европа… что ж, это в определенной мере ему льстило. Умирать расхотелось, когда он представил, как он вернется из этого проклятого места, и об этом чудесном событии будут говорить повсюду, им буду восхищаться, расспрашивая про ужасные условия, в которых ему пришлось выживать. «Возможно, именно такие моменты в жизни стоят того, чтобы хорошенько помучаться. Зато потом обо мне узнает весь мир…» - подумал Билл, чувствуя, как тяжелеют веки. « Сон - один из путей к выздоровлению… надо хорошенько отоспаться..» - пронеслось у него в голове перед тем, как он заснул. - Неплохо, - заключил капитан, медленно обходя хижину. Хотя она и была несколько кривовата, по крайней мере, теперь у них было, где укрыться, - Теперь не мешало бы постелить что-нибудь внутрь. Те же пальмовые листья, к примеру… - капитан выразительно взглянул на Яна. Тот вопросительно поднял брови, делая вид, что не понимает, о чем речь, - Хорошо, - продолжил Йозеф, - я схожу сам, а вы побудете здесь и присмотрите за парнишкой, хорошо? Сказав это, капитан стал спускаться вниз, чтобы набрать листьев, которые можно было бы постелить внутри хижины. Находясь с Яном, он не переставал шутить, чтобы разрядить гнетущую атмосферу. Это казалось ему лучшим выходом в такой ситуации. Как только он спустился вниз, к озеру, улыбка исчезла с его лица, и оно тут же сделалось усталым. Йозеф в определенной мере привык скрывать свое отчаяние и тревогу от других людей. Его обязанностью на корабле было в любой ситуации сохранять спокойствие и присутствие духа. Он должен был быть примером для остальных, человеком, который никогда не теряет надежды. И он старался быть таким, хотя иногда это было безумно тяжело. Тяжело это было и сейчас. Больше всего капитана удручала болезнь мальчика, который казался ему совсем еще ребенком, ничего не испытавшем в жизни. Он боялся его смерти, слишком боялся, чтобы даже думать об этом. Невольно он вспоминал о своей семье, которая сейчас наверняка потрясена печальной вестью о гибели его корабля. Он думал о детях, которых любил и надеялся поскорее обнять, вернувшись из плавания. Теперь встреча откладывалась на неопределенное время. Он думал о жене, которую он не раз прощал за измены только потому, что ни разу не видел женщины, которая смогла бы ее заменить. Он думал о том, что должен, во что бы то ни стало, вернуться домой.

Глава 14 Болезнь. Поцелуй во сне К вечеру Билл, который до этого то ли дремал, то ли вообще находился в полузабытьи, приподнялся на локтях и взволнованно зашептал: - Пожалуйста.. возьмите.. скажи маме.. завтра в восемь.. не хочу… Ян и капитан переглянулись и поняли, что у него начинается бред. Их хижина была уже готова, и они перенесли мальчика на импровизированную постель, которая представляла собой насыпь из листьев и сухой травы. Пока это покрытие было лучшим из того, что они смогли придумать. По словам капитана, некоторые вещи с корабля прибило к берегу. Во время шторма в воду попали посуда и белье, а также многие личные вещи пассажиров. Некоторые, например бутылку виски, капитан нашел вечером, когда ходил за фруктами. Виски прекрасно сгодилось для того, чтобы растереть простуженного мальчишку… В ту ночь Ян и Йозеф почти не спали. По очереди они дежурили у постели паренька. Последний раз Ян сменил капитана, когда уже начинало светать, и сейчас сидел на полу хижины, рассеянно перебирая в руках какие-то листочки и посматривая на лежащего рядом мальчика. Билл просто горел, щеки были покрыты лихорадочным румянцем, лоб покрывала испарина. Во время сильного бреда юноша был беспокойным, кричал, метался, иногда скатываясь со своего ложа, оказываясь на земле в одном нижнем белье. Яну приходилось затаскивать его обратно. Ян где-то слышал, что иногда во время бреда человек может умереть от спазматической остановки дыхания, наступающей от испуга, вызванного кошмарными галлюцинациями, но ему не хотелось верить в правдивость этого утверждения. Ян периодически поил Билла водой и прикладывал холодные компрессы к воспаленному колену. Когда лихорадка усиливалась, мужчина чуть ли не каждые полчаса обтирал его холодной водой, чтобы сбить жар. Он понимал, что жар очень опасен, но так как они с Йозефом не знали, как остановить его без медикаментов, то приходилось действовать проверенным дедовским способом - Ян охлаждал тело Билла собственной рубашкой, смоченной в холодной воде. Кроме компрессов с водой и растираний единственным оружием, которым Ян мог воспользоваться, была … нежность его рук. Ян иногда гладил лоб или руку мальчика, чтобы хоть как-то уменьшить его страдания. В такие моменты Бил как-то затихал… когда же кошмар возобновлялся, он иногда сильно, до боли, стискивал руки Яна.. Во время бреда против своего желания, Билл приоткрыл свою завесу таинственности. Например, в его бессвязной речи часто проскальзывало какое-то мужское имя, причем юноша сплетал его с какими-то физическими муками и эротическими переживаниями, переживаемыми им в прошлом... Кем был этот мужчина, и что все это могло значить – Ян не знал и не мог догадываться... Состояние Билла не менялось последнюю неделю, и было стабильно критическим, он постоянно бредил, как потом вспоминал капитан. В бреду он все время порывался встать с постели и звал брата. Лишь вчерашний вечер принес облегчение: юноша пришел в сознание и даже немного поел, однако по-прежнему слегка дрожал от лихорадки. Всю нескончаемо длинную ночь Билл пролежал, обхватив худые колени руками, пытаясь унять дрожь, заснуть и забыть про дождь и страх. А дождь не унимался, капал на его жалкую постель через прорехи крыши, стучал по полу, собираясь на полу в ручейки. - Как роса на листьях, - подумал Билл. От скуки он принялся про себя отбивать ритм в такт каплям дождя. Но дождь, постоянно меняя свой ритм, путал его, заставляя перебирать в памяти и подбирать все новые и новые мелодии в такт дождевой симфонии. Йозефа в помещении не было. Вероятней всего он ушел за хворостом или какой-то едой. Лежащий напротив него Ян, спал, повернувшись лицом к стене. Его сон был беспокоен. Он ворочался и тяжело дышал сквозь стиснутые зубы. «Наверно ему снится какой-то кошмар», - подумал Билл. Юноша ошибался. Он не знал, что мужчине снился он сам... Просидев полночи у постели мальчика, Ян по утро с наслаждением погрузил уставшее тело в мягкое, теплое полотно постели. Сновидение было ярким и живым. Оно заползло извивающейся тенью в его тусклое сознание, приятно омывая края его души запретным удовольствием… Он видел черную субстанцию, кругообразно расходящуюся во все стороны. Эта темнота постепенно рассеивалась, обнажая две маленькие тени. Тени постепенно оформлялись, превращаясь в отчетливые очертания человеческих фигур. Их было две, и они стояли очень близко друг к другу. Шел дождь, потому что Ян слышал звук капающей воды... Внезапно фигуры озарил свет пламени. От света Ян зажмурил глаза, но кто-то твердой рукой разжимал его веки. Он открыл глаза и увидел лицо Билла. Оно было светлым. Губы влажно блестели. Ян почувствовал тягучую сладость, невыносимую тяжесть, ибо он знал, что нельзя желать. Нельзя. Невозможно. Но он все-таки сорвался… Сорвался, потому что по худой спине рассыпались черные волосы. Потому что видел игривость в молодых глазах. Билл в его сне дернулся, почувствовав прикосновение, сделал шаг назад, подняв на мужчину свои испуганные темные глаза. А Ян обнял за хрупкие плечи, притянул. Силой. Припал губами к его губам. Жадно, осознавая в беспамятстве, что это конец… Задохнувшись, Билл оттолкнул его. Выставил вперед ладони и уперся в грудь мужчины. Поднял голову, и серьезно посмотрев в глаза мужчины, прошептал: «Никогда.. Никогда больше, ты слышишь?». Почувствовав толчок, Ян проснулся. Он испуганно распахнул глаза. - Мне очень холодно, дождь капает прямо на мою постель. Можно я лягу рядом с тобой? - Билл с надеждой смотрел на мужчину, пытаясь перехватить спасительную соломинку взгляда. Ян коротко кивнул, не зная, куда деть глаза. - Конечно, ложись. Здесь сухо. Надо залатать крышу...

Глава 15 Рыбалка. Зверь Ян стоял по колено в теплой воде небольшой лагуны и пытался поймать большого тунца, который будто играл с человеком: то показывался на глаза, то вдруг уходил на глубину и исчезал в красочных коралловых рифах. Но Ян терпеливо ждал подходящего случая. В его руках была самодельная удочка, основа которой была слишком толстой, а крючок слишком большим, однако это не мешало Яну успешно удить рыбу почти каждый день.... Удочку эту он сделал на третий день нахождения на острове. Удилище было изготовлено из молодого бамбука. Блесна Ян сделал сам из блестящих пуговиц. Ну а уж приманки было хоть куда - остров просто кишел различными насекомыми… Ян вспомнил старую поговорку о том, что «если выкинуть везунчика в шторм, он вынырнет у берега с рыбой в зубах» и улыбнулся. Скоро упорство мужчины было вознаграждено – рыба клюнула. Клёв был резкий, неожиданный, первая потяжка была очень сильной. Ян знал, что тунец борется до конца, не сдаётся никогда. Это мощная, стремительная рыба-хищница. Поймать такую представительницу подводного мира было чрезвычайно сложно и опасно, но ее мясо того стоило. Дело в том, что мышцы тунца были очень похожи на мясо. Даже сырая рыба на срезе была кроваво-багрового цвета, вроде заветревшейся говядины или дичи. Жареного тунца малоискушенный человек легко мог принять за говяжий стейк… Между тем рыба тянула за леску. Боясь, что леска оборвется, Ян уже зашел в воду по пояс. Очень осторожно, он начал подтягивать леску к берегу и понемногу отходить назад. Тунец не хотел покидать свою стихию. Яну даже было его жаль. Наконец он вытащил рыбу на берег, она была большой, сильной, красивой, но на троих этого было явно недостаточно… Наловив достаточно рыбы, он уже собирался идти домой, как вдруг услышал пронзительный вопль ужаса: кто-то кричал его имя. Не кто-то, поправил сам себя Ян, а этот ужасный мальчишка, который шага шагнуть не мог без приключений. Взяв улов, Ян быстрым шагом пошел в направлении хижины. В это время примерно в миле от местонахождения Яна, Билл задумчиво грыз ногти. Легкий ветерок шевелил его волосы. Его прежний мир давно лопнул, разорвался, простирая теперь свои края до неведанных ему доселе пространств. Все, что было привычным в его жизни и приносило ему чувство уверенности в завтрашнем дне, было жестоко отнято. С ним больше не было его привычной музыкальной «семьи»: товарищей по группе, менеджера, пресс-секретаря, визажиста, стилиста, переводчика … Не было знакомых лиц близких и друзей, сильных рук его телохранителя, привыкшего огораживать Билла едва ли не от каждого дуновения ветерка. Не было привычного шума больших городов, живых концертов, где восторженный, улыбающийся фронтмен молодежной группы пел, отдавая всего себя тысячеглазой толпе поклонников, норовящей дотянуться и отщипнуть что-нибудь от кумира на память. С ним рядом теперь находились совсем незнакомые ему люди, от которых возможно зависела его Судьба. Капитан O’Киф внушал юноше разве что не благоговейный трепет. Казалось, что он был воплощением стабильности, благородства, спокойной силы и доброты. Ян же был совершенно другим. Внешне производящий впечатление, меланхоличного, замкнутого и угрюмого человека, он умел быть щедрым, безрассудно смелым и непредсказуемым. Билл чувствовал в нем странную завораживающую силу, заставляющую людей иногда делать то, чего они никогда бы сами себе не позволили. Билл знал, что Ян иногда исподтишка наблюдает за ним: несколько раз он чувствовал, как светло-зеленые глаза буквально прожигали его насквозь. Когда пару раз их руки случайно соприкасались, юношу словно окатывало ледяной волной, он вздрагивал и его сердце испуганно подпрыгивало. Он терялся в определении своего чувства к Яну, но был склонен полагать, что это было скорей осторожное, чем теплое отношение, смешанное с благодарностью за спасение. Ян внушал ему отчасти даже страх, ибо за внешним спокойствием того, чувствительный Билл интуитивно ощущал и угадывал в мужчине натянутый, словно тугая струна, нерв, готовый разорваться в любой момент. Ян был опасен и непонятен для Билла и оттого же почему-то притягателен. Возможно, причиной этого тяготения было порожденное одиночеством вечное соблазнительное влечение к нераздельному, безмерному, и незнакомому миру другой человеческой души? Этого Билл не знал. Проводя большую часть времени на публике, Билл привык позировать, элегантно, отлично контролируя своё тело и образ. Он привык к вниманию, и на острове ему его очень не хватало. Возможно, поэтому в последнее время Билл неосознанно кокетничал с Яном. Тот был единственным его «зрителем» и юноша несознательно проецировал на него свой актерский талант. Иногда он бросал на Яна короткие вопросительные взгляды, время от времени при этом принимая разнообразные грациозные позы. Иногда что-нибудь пел, отстукивая пальцами мелодию по какой-нибудь поверхности и искоса наблюдая за реакцией мужчины. Сейчас он сидел один. Йозеф ушел еще с утра пока Билл спал. Яна тоже не было видно поблизости. - Наверно, он ушел за рыбой, - подумал Билл. Нога Билла почти прошла, отек спал, и он мог самостоятельно передвигаться в пределах обжитой ими территории. Однако ребра продолжали побаливать, и он все еще чувствовал небольшую слабость от долгой изматывающей лихорадки. Помогать в хозяйстве мужчинам Билл пока был не в состоянии (справедливости ради стоит отметить, что он и не горел желанием это делать) и большую часть времени ел, спал или проводил возле их хижины, сидя на траве, или же загорал. Сейчас юноша расположился на одном из нагретых солнцем валунов, сняв коротенькую футболку, подставив спину солнечным лучам, он загорал, лениво отмахиваясь пальмовым листом от назойливых насекомых. Услышав шорох за своей спиной, он не придал этому значения, думая, что вернулся кто-то из мужчин. Но потом, обернувшись на странное движение, – ахнул: метрах в двадцати от него стоял огромный, больше полутора метров в длину, золотисто-желтый леопард. На лоснящейся шерсти, покрывавшей сильные мускулы, - черные пятна, сплошные, крупные и мелкие. Неподвижные изумрудно-зеленые глаза смотрели на юношу. - Черт, - Билл неподвижно застыл, словно статуя. Затем в панике оглядевшись, быстро вскочил и, не сводя глаз со зверя, начал постепенно отходить к хижине. - Ян, Ян!!! – закричал он, надрывая голос, - Йозеф!!.. Помогите! Раздался шум и треск ветвей. Кто-то из мужчин все-таки возвращался. Испугавшись шороха, грациозный хищник быстро скрылся в чаще тропического леса. По всей видимости, зверь нападать не собирался, он просто проверял свои владения и вышел на обжитую людьми площадку скорей из присущего всем кошкам любопытства. - Билл? Ты здесь?– О’Киф вышел на поляну. - Ты кричал? Что случилось, мой мальчик? – капитан поспешил подойти к Биллу. Тот все еще смотрел в сторону исчезнувшего животного. В его глазах читался ужас, смешанный с восхищением.. - Йозеф, вы не поверите, - взахлеб начал рассказывать он своим слегка шепелявым голосом, - сюда только что заходил самый настоящий леопард! Эмоции переполняли юношу. – Он был такой, такой.. Он вышел из леса практически бесшумно, я его не заметил. А потом как оглянулся!! - Билл сделал ужасное лицо.. – и столкнулся с ним, он был такой большой, красивый, потрясающий!!!! Это было что-то!! Юноша продолжал с упоением описывать его встречу с хищником. Капитан сначала хмурился, а затем начал улыбаться, понимая, что Билл в некоторых местах явно преувеличивает. - Билл, на нашем с тобой острове хищники практически не водятся, - сказал О’Киф, - я не берусь утверждать, что их совсем нет, возможно, есть еще пара особей, но они очень редко показываются на глаза человеку. Увидеть леопарда считается большой редкостью, их очень мало осталось, поэтому они находятся под защитой властей. Если ты и вправду увидел леопарда – это должно нас сделать более осторожными и внимательными. Леопард действительно изумительно красивое создание, но мы должны себе отдавать отчет в том, что среди леопардов, хотя и реже, чем у львов и тигров, иногда встречаются людоеды, а по дерзости нападений на человека леопарды порой даже превосходят их. Не факт, что он сюда снова вернется, но, думаю, нам теперь придется обнести наш дворик частоколом. Это хоть на какой-то процент обеспечит нашу безопасность… - капитан многозначительно посмотрел на Билла и замолчал, увидев возвращающегося Яна. Тот нес на плече заточенную жердь, на которой была нанизана пойманная рыба. Судя по размеру улова, наших героев сегодня ждал роскошный ужин.

Глава 16 Желание Билл наблюдал за Яном, который с помощью ножа очищал пойманную им в лагуне рыбу. В воздухе висела тишина, нарушаемая только шумом прибоя и стрекотом цикад. Ян был обнажен до пояса, его широкие плечи и грудь уже покрылись ровным загаром, выступающие крепкие мускулы блестели от пота. Его движения были медленными, но уверенными. Было видно, что он устал. Чешуя рыбы легко удалялась, когда он проводил ножом от спинного плавника к брюшку и хвосту. На кровавую массу внутренностей рыбы уже начали слетаться насекомые. Увидев, что мужчина смотрит в его сторону, Билл закинул руки вверх, поправляя волосы и демонстрируя свои подмышки… Ян окликнул его и поманил к себе пальцем. Мальчишка начинал его раздражать. «Чертов бездельник», - думал Ян. «Ему ведь уже лучше, а он по-прежнему только спит и ест»! Но не только это злило мужчину. Он никак не мог отделаться от того самого первого впечатления, которое произвел на него Билл. В последнее время он часто, исподтишка, наблюдал за юношей. За тем, как стройная фигура, одетая в выцветшие джинсы и рваную футболку, прихрамывая, шла к воде. Как двигались колени Билла, как мягко ступали по раскаленному песку узкие изящные ступни, как черную спутанную копну волос шевелил вечерний ветерок и как нежная, смугловатая кожа его лица озарялась вечерним солнцем. Как Билл улыбался и быстро-быстро говорил, слегка наклонив голову, как теребили огромный браслет длинные пальцы красивых рук, с некогда ухоженными ногтями… Ян не хотел признаваться себе в том, что иногда, бросая взгляд на соседнюю постель и видя, как пульсирует беззащитная вена на красивой открытой шее, он начинал чувствовать предательский жар в паху. Он встряхивал головой и гнал от себя эти мысли. «Все дело в том, что у меня долго не было женщины», - говорил он себе. Они до сих пор изъяснялись с трудом, на каком-то смешанном англо-германском языке, то и дело подкрепляя свою речь жестами. Скудных познаний Билла в английском не хватало для полноценного общения. Что касается Яна, то он знал на немецком всего пять слов: «да», «что», «Шумахер», «ахтунг» и «фольксваген», чего тоже было явно не достаточно. Ян указал Биллу на лес, жестами показав, что просит набрать хвороста для костра. Билл недовольно фыркнул и, демонстративно прихрамывая, поплелся в сторону рощицы. Меньше всего ему сейчас хотелось шевелиться, но, встретившись с раздраженным взглядом Яна, он решил не спорить. Набрав немного сухих веток, Билл аккуратно сложил их возле ног Яна и тот, достав зажигалку, не спеша начал разжигать костер. Через минуту желтый язычок пламени лизнул прутья и побежал вверх. Длинные ветки вспыхнули и затрещали в огне. Ян вытер нож и поместил куски рыбы над огнем. Дождавшись, когда рыба подрумянится, он осторожно поворачивал ее другим боком. Они поужинали. Темнело. Пламя освещало деревья, играя бликами на их стволах. Со стороны океана веяло лёгкой прохладой. Говорить совсем не хотелось. О’Киф, уходивший в очередной раз осматривать окрестности, еще не вернулся. Его не было довольно долго, и Ян уже начинал волноваться. Собиралась гроза.

Глава 17 Бездельник Билл просыпался поздно, около полудня, в самое жаркое время. Если бы была возможность, он бы спал еще дольше, но мужчины не позволяли ему расслабляться, давая различные поручения. Поначалу он ленился, пытался отвертеться от работы, и во многом ему это удавалось благодаря недавно перенесенной болезни. Он жаловался то на боль в ноге, то на не до конца прошедшую простуду, или на быструю усталость: в общем, всеми силами пытался побездельничать. Но, в конце концов, ему стало стыдно, что он ничего не делает. Он видел, что Йозеф и Ян постоянно работают, готовят что-то, исследуют остров, и его собственное времяпрепровождение стало казаться ему скучным. Он гулял лишь в окрестностях хижины, иногда дремал на траве, часами глядел в небо, иногда напевал что-то себе под нос. Ему казалось, что время остановилось. Дни пролетали быстро и незаметно, как невероятно длинный и однообразно пестрый сон, ничего не менялось. Каждый вечер они втроем сидели у костра, слушая рассказы капитана о его жизни и различных приключениях на море, и часто Билл, наевшись, засыпал, слушая его речь, так что иногда капитан сердился на него из-за этого. Ян всегда садился напротив Билла, и часто искоса поглядывал на его лицо, а если их взгляды встречались, он отводил глаза. Когда стало заметно, что Билл поправился, капитан начал давать ему различную работу. То он просил его сходить за хворостом, то посылал набрать воды, то просил что-нибудь приготовить. Готовить Биллу нравилось больше всего. Можно было без стеснения поваляться, пока, к примеру, жарится рыба, и посчитать облака. Это занятие было похоже на отдых и не требовало большого напряжения. Однажды Билл даже спалил мясо, потому что заснул, пока его жарил. Йозефа такая непунктуальность раздражала.. - Я не понимаю, почему ты все время спишь? Это достаточно вредно для здоровья. Тебе надо больше двигаться, - однажды сказал он Биллу в то время как тот сидел, прислонившись к скале и безжалостно обрывал лепестки у какого-то цветка. - А что здесь еще делать? - зевая, ответил тот, - к тому же так жарко и невыносимо скучно. Лучше уж спать, чем ходить по всем этим дебрям.. - Я все-таки настоятельно советую тебе заняться делом. Тебе уже восемнадцать лет, пора бы уже заняться какой-то мужской работой. - Да… - протянул Билл, обсасывая цветочный стебелек с оборванными лепестками, - вы, конечно, правы. - Я думаю, что ты должен завтра вместе с Яном пойти на рыбалку. Но тебе придется рано встать. - Хорошо, - сказал Билл, поднимаясь с места, - я уже отвык рано вставать. А тут - как никак, какое-то разнообразие. - Я тебя разбужу. В семь. - Хорошо, - ответил Билл, потягиваясь. С тех пор Билл начал помогать мужчинам в работе практически каждый день. Ловил рыбу, как выяснилось, он гораздо лучше Яна, поскольку у него была очень хорошая реакция. Капитан стал посылать его на рыбалку каждый день. Сам же он исследовал остров, пропадая каждый день на долгие часы. Также они разожгли на побережье огромные костры, которые должны были привлечь внимание проплывающих кораблей. Капитан каждый день проверял, горят ли они, и подбрасывал в них сухих веток. Ян пытался смастерить ловушку для птиц, поскольку они питались почти одной рыбой. Билл, правда, нашел какую-то ароматную траву, которую первый же и опробовал, совершенно не думая, что может отравиться. Поскольку она действительно оказалось съедобной, ее стали использовать вместо специй к рыбе. Однако исследовать местную фауну подобным методом капитан Биллу настоятельно не советовал. - Тебе очень повезло, что все обошлось, - сказал он ему через день после того, как Билл пришел с пучком травы, которую усердно жевал. - Ничего бы со мной не случилось, - возразил Билл, - ядовитых растений не так уж и много. В детстве, я, помнится, все подряд в рот тащил. Ян, чинивший в это время стену хижины, недвусмысленно ухмыльнулся. Билл заметил это, и, подойдя к нему, тихонько сказал: - Бедняга, тяжело быть таким сексуально озабоченным, наверное. Думаешь, я не вижу, как ты на меня пялишься? - Молчал бы ты, а? - угрюмо ответил Ян, чувствуя, как вспотели его ладони. Билл стоял совсем близко, и невольно взгляд Яна упал на его голый загоревший живот, видневшийся из-под короткой майки. - Ты что, дал обет … э…молчания? Напиши философский трактат, раз такой умный, - Билл усмехнулся ему в лицо, и беззаботно насвистывая что-то себе под нос, пошел по направлению к озеру. Он купался каждый день, поскольку было жарко. Его длинные волосы, выгоревшие на солнце, сильно путались, а расчесать их было нечем, поэтому он так и ходил, пытаясь, правда, изредка распутать их руками. Майка давно стала грязной, брюки тоже. Кроме того, он умудрился их порвать на колене, после чего капитан решил для удобства обрезать их. Безусловно, так было удобнее, особенно в лесу... - Неужели одежду совсем никак не постирать? - спросил он однажды у Йозефа, - Вы посмотрите на это! - он указал рукой на свою почерневшую майку, которая когда-то выглядела весьма соблазнительно. - Я что-нибудь придумаю, - ответил капитан, - обязательно. Он задумчиво оглядел грязную одежду Билла, перевел взгляд на свою, и возвратился к чистке рыбы. - По-моему, одежду можно постирать просто в воде, - сказал Ян. Его раздражала болтливость этого мальчишки, который постоянно что-то придумывал, пытаясь задеть его, - мы ведь здесь ненадолго. - Это спорный вопрос, - скептично ответил Билл, - к тому же, не все такие свиньи, как … некоторые. Мне не очень-то нравится запах чужого пота. Но ты, как я вижу, ко всему привычен. Ты, наверное, жил на ферме? Это чудно. Если мы заведем козочек, ты будешь их доить, - Билл тихонько рассмеялся, краем глаза заметив, что капитан с трудом сдерживает улыбку. - Какая ферма, придурок! - Ян не выдержал и повысил голос, - Я жил в Нью-Йорке! - О….тогда ты наверное был представителем какой-нибудь парфюмерной фирмы. Точно! Ты рекламировал духи «настоящий мужик»… хахаха. - Я промолчу о том, что ты рекламировал, - спокойно сказал Ян. - Тебе бы понравилось, - лукавым голосом ответил Билл, хитро поглядывая на него из под ресниц. - Дети мои,- вмешался капитан, - самое время пожарить рыбу. Кто этим займется? - Конечно, я! - Билл радостно вскочил с места и принялся подбрасывать в костер траву, - Я ваш главный шеф-повар! - Ага, который спит на ходу, - ухмыльнулся Ян, глядя на Билла. - Ничего подобного! Это было всего один раз из-за того, что я долго смотрел на огонь. Все равно ты готовишь хуже, Ян. Ты постоянно все недожариваешь. - Я и не спорю. Зачем мне хорошо готовить? Я ведь не домохозяйка… - Хватит препираться, - раздраженно заметил Йозеф. Порой его веселили споры Билла и Яна, но теперь ему было не до этого. Хотелось есть, кроме того, он пытался вспомнить, как можно сделать мыло из подручных средств, - Билл, сходи за водой на озеро. - У нас что, сегодня супчик? - Билл удивленно приподнял брови, направляясь в хижину за кастрюлей, - Что ж, неплохо. - Да, и давай-ка, не задерживайся там на полчаса, как обычно, - сказал Ян, - я уже есть хочу. - Тебе бы похудеть не мешало,- высокомерно бросил Билл ему в ответ, удаляясь с кастрюлей на голове. Через минуту он скрылся.

Глава 18 Прогулка. Ссора Все утро шел дождь, поэтому Ян, Йозеф и Билл до полудня сидели в хижине. Затем небосвод с сероватыми облаками раскололся надвое, и выглянуло солнце. Желтый диск то и дело появлялся из-за туч, освещая все тускловатым светом. - Костер потух, - сказал вслух Ян. В хижине было душно и сумрачно – огня не было, сквозь просветы в крыше проникал незначительный свет, он узкими полосками ложился на пол. - Надо набрать сухих веток для костра, - сказал капитан, поглаживая свою бороду. В последнее время он чувствовал себя неважно – дало о себе знать сердце. - Я схожу… - отозвался Билл, который, казалось, дремал, прислонившись к стене. Он даже не открыл глаз. - Я пойду с тобой, - сказал Ян. - Зачем? Я один справлюсь. - Ты наверно забыл, что неподалеку от нас обитает хищник? Вдвоем будет безопаснее. Тем более что ты вечно во что-то вляпываешься. – Ян, приподняв брови, выразительно посмотрел на Билла. - Хорошо, - через некоторое время сказал Билл, открывая глаза и глядя на мужчину. Ему не хотелось спорить. В голове был какой-то туман с самого утра. Он вспоминал о доме. Теперь уже не этот остров, а вся его былая жизнь казалась сном – далеким и недостижимым. Глубоко в душе у него жили боль и отчаяние, иногда напоминая о себе в неприятных тоскливых снах. Билл поднялся с места и вышел на воздух. После дождя он был свежим и влажным. Стало немного прохладнее. Вскоре появился Ян, который устремил свой взгляд поверх Билла - на лес, избегая встречаться с глазами мальчика, смотревшего на него в упор. - Пойдем, - сказал Ян. Они стали спускаться по склону холма, минуя большие валуны, на которые любил забираться Билл, чтобы позагорать на солнце. Песок на берегу озера был прохладным и сырым. Билл подошел к воде, оставляя за собой четкие следы, и потрогал ее ногой. - Вода холодная, - сказал он, оборачиваясь к Яну, который шел позади него. - Какая тебе разница? – спросил Ян. – Ты ведь все равно не будешь сейчас купаться. - Нет, - рассеянно ответил Билл. - Да и плавать ты не умеешь, - подытожил Ян. - Ладно, пошли уже, время не ждет, - сказал мужчина, ускоряя шаг. Они начали собирать хворост в небольшом пролеске, состоящем из молодых деревьев. Многие из них засыхали от жары, и их ветки можно было использовать в качестве топлива для костра. - Нам некуда спешить, - Ян услышал сзади голос Билла, - здесь все так… медленно. - Хорошо, - терпеливо сказал Ян, - нам некуда спешить, но я хочу есть, впрочем, как и Йозеф. Он, в отличие от тебя, делает много полезного. - Ты же знаешь, я болел. Я просто не мог работать. Я сам понимаю, что это было неправильно, но так уж вышло, - Билл пожал плечами. Сегодня он был немного странным, как показалось Яну. Его обычно резкий, плавный и беззаботный голос теперь стал тихим и безучастным. Как будто он спал на ходу, или думал о чем-то своем, рассеянно отвечая на вопросы. Он не только говорил, но и шел иначе: он то и дело спотыкался, как человек, которого заставили идти куда-то против воли, а волосы спутанными прядями падали на лицо. Ян несколько раз оборачивался, чтобы бы посмотреть, идет ли Билл следом: шаги его были беззвучны, и порой Яну казалось, что он оставил его. Всю дорогу они молчали. Было слышно, как неподалеку шелестят мокрые листья пальм, гладкие и блестящие. Усилившийся ветер покрывал серое озеро тревожной рябью, он срывал капли дождя с ветвей, обдавая путников влагой. Высоко над головой кружила одна-единственная чайка, изредка оглашая своим криком морскую даль. Обернувшись в очередной раз, Ян увидел, что Билл сидит на песке. - Эй? Что ты там нашел? - крикнул он мальчику. Тот молчал. Он сидел, как всегда- по-детски сгорбив спину, широко расставив колени. Ян некоторое время стоял, глядя на его фигуру, на волосы, которые черном пятном врезались в зеленовато-бежевый цвет песка. Он подумал, что, возможно, Биллу сейчас приходится хуже всего, ведь он намного моложе и неопытнее его и капитана, а кроме того, он совсем другой. Наверное, он беззаботно жил, не зная ни в чем нужды и даже не задумываясь о тех вещах, которые порой тяготили Яна. Его вряд ли мучила совесть. Он не был так одинок. Йозеф тоже был другим - он был спокойным, рассудительным человеком с богатым жизненным опытом. Казалось, его невозможно разозлить или расстроить. Он мог быть временами ворчлив, но чаще всего он был в хорошем расположении духа и не любил долго молчания. Поэтому он явно симпатизировал Биллу, хоть тот и болтал чушь. Они оба были немного самоуверенны и шутливы, они оба любили жизнь... Ян тряхнул головой, отгоняя задумчивость, и направился к Биллу. - Что ты делаешь? Пошли, - сказал он сидящему на песке мальчику. - Я не могу больше, - ответил тот, - волосы все время путаются и лезут в глаза. Это ужасно, их ведь никак не расчесать. - Нашел чем заняться, - со вздохом сказал Ян, ловя робкий взгляд Билла, - давай я тебя обстригу, гораздо проще станет. - Нет,- недовольно сказал Билл, - не хочу. Я буду ужасно выглядеть с короткой стрижкой. Ты об этом подумал? - Хоть на парня будешь похож. - А так я не похож, да? - Билл резко откинул спутанную прядь с лица и с вызовом посмотрел на Яна, - на себя бы посмотрел. Да и какая тебе разница, как я выгляжу…. - Абсолютно никакой, - раздраженно ответил Ян, сверху вниз глядя на Билла. Сейчас он действительно был похож на девушку. Длинные волосы падали на плечи, красиво обрамляя лицо, глаза казались темнее и больше, чем обычно. - Ладно, пошли, - Билл резко встал, и зачем-то проведя рукой по плечу Яна, пошел вперед. Когда они собрали достаточно веток и стали возвращаться обратно, Билл спросил: - Почему ты все время такой? Ты молчишь… ты странный. Мне неловко с тобой. Ты не думай, я отнюдь не хочу тебя обидеть своими шутками. Извини, если что. Просто ты иногда сам провоцируешь, - Билл улыбнулся, обнажая свои кривоватые белые зубы. - Возможно, - ответил Ян, - я наверное от природы неразговорчив. На самом деле я не против поговорить, если есть о чем… - Ты серьезный человек, да? - спросил Билл, доверчиво заглядывая ему в глаза. Яна почему-то это очень смущало. Его взгляд, не встречаясь со взглядом Билла, падал на его длинные ресницы. - Может быть, не знаю, - сказал Ян,- неужели это так важно? И что, по-твоему, значит- серьезный? - Ну… это значит, что человек больше склонен думать, чем говорить. Я тоже могу задуматься о чем-то, конечно.. Но ты… ты как-будто боишься совершить неверный шаг. Вот это и есть серьезность, наверное. - А разве нужно спешить с решениями и действиями? Я предпочитаю все хорошенько обдумать. - Но зато так скучно! Серьезность - нужна, но не нужно на ней зацикливаться! Мы, конечно, находимся, в ужасном положении, я сам с утра неважно себя чувствую, но ведь есть много вещей, над которыми просто можно посмеяться. А ты так редко улыбаешься. - Разве? - Ну да. Неужели ты сам не замечаешь? Вот я и подшучиваю над тобой. Благодари Господа, что сегодня у меня плохое настроение и я тебе говорю об этом. На самом-то деле я не думаю, что ты такой уж озабоченный, псих… это просто шутка! - Может быть, иногда лучше промолчать, чем так шутить? Ты ведь никому, кроме себя, этим настроение не поднимешь. - Нет, не так. Капитан-то улыбается, разве ты не видел? - Билл рассмеялся. - Он…смеется не над твоими шутками. Уверяю тебя, - Ян почувствовал, как кровь приливает к лицу. Билл шел совсем близко, его обнаженные плечи то и дело касались плечей Яна. Он говорил, поворачиваясь к нему лицом, глядя в глаза, так что Ян ощущал его дыхание. - Мне все равно, - сказал Билл, - но он ведь понимает юмор! В отличие от тебя! Ну давай, улыбнись же, пожалуйста.... Ян неловко улыбнулся. Ветер развевал волосы Билла, прядь волос прилипла к губам. Его глаза радостно блестели, загорелая кожа казалась матовой и очень нежной.. Он казался каким-то нереальным: не столько красивым, сколько невероятно необычным, как тогда, в баре. Только тогда он был девушкой. Не казался, а был. Только теперь Ян это понял. - Мне надо искупаться, - неожиданно сказал Ян, чувствуя, как быстро бьется сердце. - Еще этого не хватало, - Билл остановился, закатил глаза, и громко вздохнул. - Так. Ты опять начинаешь? - улыбка исчезла с лица Яна, в его глазах читалась непреклонность. - Что начинаю? Сам же говорил, что капитан нас заждался, да и ты ведь есть хочешь. - Да, но мне жарко. Да и не купался я дня три наверное! - О, ничего себе, - Билл ухмыльнулся, - да и не жарко совсем, по-моему. Ты вспотел….с чего бы это? - Какая тебе разница? - огрызнулся Ян. - У тебя девушка есть? А то ты какой-то странный… - Да, если это тебя так интересует, - Ян старался говорить спокойно.

Он положил собранные ветки на песок и стал расстегивать рубашку. Билл недовольно фыркнул и встал в позу скучающего наблюдателя. Ветер бросил волосы в глаза, и Билл автоматически поднял руку, убирая растрепавшуюся прядь. Ян не отводил от него взгляда. Мальчишка вызывал в нем раздражение и страсть, перемешанную с какой-то вечной тоской по прекрасному. Хотелось сломать его, как срывают цветок с сильным стеблем, чтобы, присваивая, утолить свою жажду аромата, красоты и власти. Схватить бы за эти волосы, бросить на песок и увидеть в черных до лилового блеска глазах испуг и покорность... а не веселую насмешку над тем, кто о стольком не знает. Чтобы всхлипы срывались с бледных губ, а он бы припадал к ним, ловя ниточку дыхания, и на изогнутой тонкой шее бешено билась бы жилка... Ян тряхнул головой, пытаясь отогнать видение. «Вот он стоит рядом. Он не хочет тебя. Он просто дразнит, просто издевается. А на тебя, дурака, это действует», - говорил мужчина себе, начиная чувствовать уже злость и обиду. Неудовлетворенное желание было для него словно глоток воды, в котором отказали. Билл стоял спиной к Яну, не желая встречаться с тем глазами. Он думал о том, что действительно перегнул палку с издевками и шутками. Ян их не понимал. Даже отвернувшись от взгляда Яна, Билл чувствовал, что мужчина все равно смотрел на него. До этого Билл успел заметить, что Ян возбужден. - Вот черт, - прошептал Билл, и ему стало не по себе. Внезапно захотелось во что-то закутаться, чтобы избежать взгляда. Хватит. Он повернулся к Яну: - Может тебе стоит отойти в кусты и заняться самоудовлетворением? А то уже скоро из ушей дым повалит. – Резкие слова помимо его воли растаяли на языке и Билл попытался улыбнуться, стараясь разрядить атмосферу. Ян зло прищурился и еще раз оценивающим взглядом оглядев юношу, внезапно схватил того за волосы и резко притянул к себе, пытаясь поцеловать. Но Ян недооценивал силу и ловкость Билла. Тот вырвался и изо всех сил пнул Яна по ноге. Мужчина скривился от боли в коленной чашечке. Потом вдруг резко толкнул Билла на песок, тот упал на спину, но тут же попытался встать на ноги. Ян был быстрее. Подмяв под себя ноги Билла, он положил руки на шею пареньку и сдавил горло. Билл продолжал сопротивляться, нанося беспорядочные удары по груди, спине, рукам – туда, куда он мог достать. Ян подумал, что мальчишка довольно силен и потом у него останутся синяки в местах ударов. При этой мысли он сильнее сжал горло юноши. И только когда Билл уже захрипел, и его лицо покраснело, Ян отпустил руки. Билл схватился руками за горло, закашлялся, привстал, перед его глазами все еще плыли цветные мутные круги... Он ненавидел Яна в этот момент. Они оба тяжело дышали. - Сволочь… - прошептал Билл. Ян наотмашь ударил его по лицу. Билл, заведя руку за спину и собрав горсть песка, бросил песок прямо в глаза мужчины. Воспользовавшись замешательством Яна, Билл со всех ног бросился бежать. Его глаза застилали слезы боли и обиды. Черт, почему ему так не везет?

Глава 19 Мыло. Купание. Венок Солнце медленно ползло к западу. Билл сидел, как всегда, в тени у скалы и сонно прикрыв глаза наблюдал за движением облаков, которые почти незаметно для глаз плыли по зеленовато-синему небу. Ветра почти не было, но дым от костра почему-то летел в его сторону, обдавая едва ощутимым жаром. - Ну что ж, - сказал капитан, потягиваясь, - я сделал то, что смог. Я думаю, тебе это подойдет, - он взглянул в сторону Билла, осторожно помешивая веткой вязкую жидкость в кастрюле. Билл медленно повернул голову в сторону костра, оторвавшись от созерцания неба, и по-детски сморщив нос, сказал: - А пахнет отвратительно. - К сожалению, многие вещи с первого взгляда производят неприятное впечатление. Если присмотреться получше – они весьма полезны. - Возможно,- Билл растянулся на траве в полный рост и зевнул. - Опять ты за свое, - капитан ухмыльнулся, глядя на этого неисправимого лентяя, - вставай-ка. Пойдем на озеро. - Мыться? - Билл неохотно встал и подошел к капитану, заглядывая в кастрюле с мылом,- Этим? Вы уверены, что это действительно поможет? - Посмотрим, - сказал капитан, -первым пробовать будешь ты, хорошо? - Пусть лучше он, - Билл указал на хижину, где в это время сидел Ян, - ему все равно волосы ни к чему. - Между вами что-то произошло?- тихо спросил капитан, вглядываясь в лицо Билла. Он тоже встал, взяв в руки кастрюлю. - Нет,- со смешком ответил Билл и мотнул головой, - совсем нет. Просто… если честно,- он подошел к Йозефу совсем близко, чтобы можно было говорить шепотом, - он странный парень. Я не могу найти с ним… общего языка. Вы понимаете? - Билл наивно, как он любил это делать, заглянул капитану в глаза. - Понимаю. Но он хороший человек. Возможно, в его жизни случилось какое-то несчастье… это его право быть таким, какой он есть. И ведь он спас тебе жизнь. Помни это. - Помню, - почти раздраженно сказал Билл, косясь на кастрюлю, чтобы не встречаться с ним взглядом, - но это ничего не меняет. Он… я не знаю, зачем он спас меня, я его об этом не просил, - в голове Билла невольно возникла картина их недавней драки у озера: его страх, который резко заполнил все существо, чужие руки на плечах, невыразимая грубость, на которую хотелось отвечать еще большей грубостью, - ладно, не будем об этом говорить… возможно, я не прав. - Хорошо, пошли, - сказал капитан, - и позови его. Как бы там ни было, Ян и Билл были несказанно рады тому, что капитану удалось сварить хоть какое-то подобие мыла. Рецепт приготовления мыла, как оказалось, был довольно прост: капитан залил золу водой, которая через сутки превратилась в подмыльный щёлок, золу Йозеф слил, и в нагретый щелок влил жир. В итоге на поверхность всплыло мыло, которое капитан сейчас перетапливал и отсаливал в кастрюле. После того как оно затвердело, Йозеф порубил массу на куски. Мыло было неприглядным и серым, но мылилось хорошо. Они решили направиться в лагуну, чтобы искупаться и вымыться. Билл шел впереди, как всегда напевая себе под нос какую-то песенку на немецком. Капитан шел прямо за ним, порой поглядывая на океан, который был пока еще виден из-за деревьев, но как всегда, не видя ничего обнадеживающего, возвращался взглядом к спине Билла. Тот беззаботно вертел головой, держа во рту цветок, и изредка оборачивался назад, глядя куда-то на горизонт, сквозь капитана. Йозефу часто приходило в голову, что более странного парня чем Билл он еще не встречал. Он сознавал, что, наверное, этот мальчик- представитель совсем другого поколения, которое ему, человеку возрасте, уже не понять. Но, как ни странно, он понимал: отрывочно, быть может не отдавая себе отчета, он понимал Билла куда лучше, чем Яна. Билл любил смеяться- смеяться так, как умеют это только люди, живущие сегодняшним днем. Он мог улыбаться просто так, глядя на небо. Капитан был таким же: никакая боль не смогла заставить его забыть про радость, потому что мир был прекрасен, и он не мог предпочесть ему злость, порожденную страданием. С одной стороны, Билл казался очень слабым: он был нетерпелив, капризен, легко расстраивался, не стараясь держать это в себе, но с другой стороны, в нем было то, чему Ян, очевидно завидовал: легкость мыслей и чувств, совсем не похожая на легкомыслие, и странная забывчивость, позволявшая забывать любую боль и обиду. Кроме того, Билл отдаленно напоминал ему его жену: в нем тоже было какое-то безрассудство, совершенное отрицание всех норм и правил: он жил и действовал так, как будто существовали только его собственные законы, его собственная нравственность и совесть. Он никогда не мог бы оправдаться фразой: «так делают все», поскольку он редко делал что-то по общим правилам. Он был оригинальным: но не наигранно, как то бывает у некоторых людей, а совершенно естественно - вся его необычность заключалась в душе и образе мысли: он поступал так, как будто его некому было судить. Он не ждал ни от кого порицания или одобрения – и если порой казалось, что он играл на публику, то все было наоборот: он играл себя и для себя. - Капитан, - Билл окрикнул Йозефа, заставив его оторваться от размышлений, - вы не знаете, что это за растение? - он указал капитану на невысокий куст, усеянный розовато-белыми цветами. - Нет, - ответил тот, осмотрев куст, - я не ботаник, - он пожал плечами, - откуда мне знать? - Красивые цветы, - Билл сорвал несколько веток. Лепестки осыпались ему на майку, но он не обращал на это внимания. Вскоре подошел Ян. - Цветы, - безразлично произнес он, окинув оценивающим взглядом куст. - Пойдемте лучше, до озера бы добраться побыстрее, жарко. - Вкусно пахнут, - Билл почти зарылся лицом в букет и втянул в себя воздух. Взгляд Яна упал на его лицо: оно утопало в белоснежном сиянии, лепестки молочного цвета виднелись в спутанных волосах. - Отряхнись, - усмехаясь, сказал Ян, дотрагиваясь до его волос. Они обошли озеро вокруг, чтобы дойти до небольшого водопада у скалы. Он находился на противоположном берегу. В этом месте деревья росли у самого берега, некоторые ветви почти касались воды, солнечный свет проникал сквозь переплетенные ветви, делая траву похожей на узорчатое, золотисто-синее полотно. У самой воды проблеска света были реже: они одинокими пятнами были разбросаны по воде и ветвям. В воздухе ощущалась сырость и еле ощутимый запах влажных камней. Путники остановились у самой воды, ловя в ней свое смутное отражение. Гладь озера была почти неподвижной. Небольшой водопад журчал так тихо, что можно было подумать, будто кто-то переливает воду из ведра. Билл залез в воду прямо в штанах. - Хорошо, - выдохнув, сказал он, - вода прохладная, совсем не то, что на другом берегу. В такую погоду - самое то, - Он опустился в воду до самой шеи, так и не сняв одежды, которой, впрочем, было на нем немного. - Ничего удивительного, - сказал капитан, потрогав воду, - где-то повыше в скале есть источник, из которого течет холодная вода и впадает в озеро. - Ладно, - Билл вынырнул из-под воды, тяжело дыша, - давайте-ка ваше моющее средство. Посмотрим, как оно действует,- он вышел на берег и одним движением стянул с себя мокрую майку. Ян сидел на изогнутом, поросшем мхом стволе какого-то дерева, уже раздевшись и смотрел на водопад. Порой его взгляд невольно опускался на грязные ноги с давно нестриженными, длинными ногтями, но дальше не уходил. Ян слышал болтовню Билла, но не смел на него смотреть: он слишком хорошо помнил страх, который читался в его широко раскрытых глазах, его боль, его учащенное дыхание и горячую кожу. Ему было настолько стыдно, что последние несколько дней он не отваживался не то, что заговорить, но даже взглянуть на Билла - впрочем, тот также к нему не обращался. Он не мог понять, что нашло на него тогда – Билл отнюдь не превысил норму своих ежедневных над ним издевательств. Но раньше он терпел: стиснув зубы, чтобы не ответить. Но в тот день в нем что-то переменилось – он больше не мог себя контролировать рядом с этим мальчишкой. Его привлекательная внешность в сочетании со вздорным ( как казалось Яну) и задиристым характером вызывала невыносимое желание, природу которого трудно было определить: то оно превращалась в неприкрытую злость и агрессию, то вдруг становилось слепым влечением, а порой - и это было удивительнее всего - делалось больше похожим на неловкую нежность, за которую ему тоже было стыдно. Ян помнил свои чувства, когда он только спас Билла и тот был болен. Тогда ему было совсем не до шуток: бледный, с потерянным взглядом он лежал на траве у дерева, а голос его был совсем тихим. Тогда его было настолько жаль, что сжималось сердце. А потом, когда он выздоровел, все изменилось. Ян гадал, куда же пропала та деликатность и женственная учтивость. Билл стал строптивым, избалованным, своевольным, вечно смеющимся и беззаботным ребенком, который, впрочем, мог постоять за себя - по крайней мере, в словесной перепалке.

- Похоже, все не так уж и плохо,- сказал Билл, усердно намыливая голову, - на мыло похоже больше, чем я ожидал. - А чего ты ожидал? - усмехнулся капитан, залезая в воду. - Эффект мог быть непредсказуемым. Вы ведь сами мне сказали, что не очень-то уверены в правильности своего рецепта. Ну вот - и кто мог знать, что случится? Надо быть осторожным, я думаю. Не так ли? - Возможно. Но в данном случае не могло случиться ничего страшного. - Конечно. Тогда почему вы не согласились первым испробовать это средство, а? - Билл лукаво сощурился, ловя растерянный взгляд капитана, и окунулся. Через несколько мгновений он вынырнул прямо перед ним, тяжело дыша. Мокрые гладкие волосы облепили лоб, с носа капала вода. - Ну так что? Вы не ответили! - Просто так, Билл, в этом не было никакого умысла, - Йозеф глядел на мальчика сверху вниз, улыбаясь одними глазами, - кстати, ты умеешь плавать? - Наверное, - Билл пожал плечами, - сейчас попробую. - Он зашел в воду по шею и попытался поплыть. Надо признать, что он все-таки продержался на воде несколько секунд, но потом начал тонуть. - Ты хоть что-нибудь умеешь, дорогой мой,- добродушно рассмеялся капитан, глядя на барахтающегося в воде мальчишку, - кроме как болтать языком? - Конечно, - ответил тот, - я умею петь! Ну…и готовить немного. И рыбу я ловлю хорошо. Разве не так? - Ладно. Придется тебя учить. Снимай штаны и снова залезай в воду. Билл неохотно вылез из воды. Ян искоса наблюдал за ним. Как ни странно, несмотря на худобу, в фигуре Билла было что-то неуловимо женственное. Взгляд Яна застыл на его ногах. Он видел, как Билл неловко снимает свои штаны, видел его тонкие голени, не смея поднимать взгляда выше. Когда Билл снова зашел в воду, он отвернулся. - Не будешь купаться? - неожиданно Ян услышал игривый голос. Билл стоял по пояс в воде, вода тонкими струйками стекала по его спине. - Да, - ответил Ян, не отрывая взгляда от его спины, - только позже. Он встал и пошел прочь от озера, обратно в лес. - Куда он пошел? - сказал Билл, - Странный он все-таки… - Не страннее, чем ты, впрочем, - сказал Йозеф. - Ладно, иди сюда. Ян медленно шел прочь от озера. Ему не хотелось видеть Билла. Неожиданно взгляд мужчины упал на цветочный куст, мимо которого они недавно проходили. Цветы источали необыкновенный аромат. Сам не зная зачем, Ян принялся рвать цветы. Потом, оборвав почти весь куст, он сел на землю и стал плести венок. Он вспомнил, как когда-то в детстве его учили плести венки из одуванчиков – тогда он перепачкался в липком соке и поклялся себе больше никогда не заниматься такой ерундой. Теперь он ухмылялся, представляя, как смешно он выглядит со стороны. Впрочем, это незатейливое занятие на какое-то время отвлекло его от всяких мыслей. Закончив плести венок, он бросил его на траву и поднялся на ноги. Взглянув на небо, он увидел сквозь ветви деревьев медленно текущие, узкие, ослепительные облака и над ними - темно-синюю глубину. Он стоял, заворожено глядя ввысь. Он вспомнил про море, которое было таким же синим и глубоким, таким же необъяснимым, как музыка, которую он играл тогда в баре. Ему захотелось услышать ее еще раз. Только теперь - чтобы наконец понять. - Ты здесь… - Ян вздрогнул, услышав голос Билла, и обернулся. - Ты… зачем ты искал меня? - растерянно сказал он, - я же обещал придти. - Ого! - Билл заметил лежавший на земле венок, - зачем он тебе? - Просто так,- честно ответил Ян. - Как красиво, - Билл поднял венок с земли и одел себе на шею, рассмеявшись, - ну как? - Неплохо, - Ян неуверенно ухмыльнулся краешком рта, - если бы ты еще молчал почаще- цены бы тебе не было. - Что ты сказал? - Билл по привычке вздернул правую бровь и подошел к Яну совсем близко, глядя прямо на него. - То, что слышал, - спокойно ответил тот, погружаясь взглядом в насмешливые карие глаза. - Хочешь, чтобы я молчал? Что ж… я хорошо тебя понимаю. Когда самому нечего сказать, хочется чтобы другие прятали свое остроумие, да? Раз тебя им природа обделила, то… - Послушай, - Ян осторожно положил руку Биллу на плечо, - прости меня. Да, все-таки, прости. За то, что я сделал тогда… - Конечно. Но не думай, что я буду вести себя иначе. Знаешь, напугать меня трудно. И тебя я точно не боюсь. Особенно сейчас, - последние слова Билл почти прошептал Яну на ухо, чувствуя, как вздрогнула рука на его плече. - Ты и не должен… бояться, - тихо сказал Ян. Их лица были совсем близко. Ян интуитивно подался вперед и не увидев протеста или сопротивления в глазах Билла нежно прикоснулся к губам юноши, словно пробуя их на вкус. Потом отстранился, мягко держа худые плечи и вопросительно посмотрел в глаза юноши. Он боялся сейчас. Боялся, что Билл оттолкнет его или, не дай Бог, появится Йозеф. Последнему Ян иногда не мог смотреть в глаза. Слишком честным и правильным, что ли, был тот... За всю свою жизнь Ян целовался с парнем только однажды, в пансионе. Лет ему было тогда примерно четырнадцать. Все происходило очень быстро. Его сосед по комнате поцеловал его тогда, с языком. Яну было очень неприятно, противно.. и… это казалось противоестественным. Но странное ощущение: когда Ян целовал Билла – это совсем не казалось ему неправильным. Это было как с девушкой. Нет. Лучше… Возможно, дело было в том, что сам Билл для Яна изначально был существом с нереальным и загадочным образом. Разумом мужчина понимал, что перед ним стоит человек его же пола, но тело было в плену какого-то неистового рокового влечения. Хотя Сперва мужчина не осознавал чувство к Биллу именно как «сексуальное влечение»... А теперь.. Неожиданно мягкие и тёплые губы не дали ему углубиться в переживания и раздумья. Билл целовал его. У Яна вдруг пересохло в горле. И он закрыл рот юноши ответным глубоким поцелуем. Сперва он осторожно сцеловывал нежную сладость губ, словно боялся разрушить хрупкое равновесие, возникшее между ними наверно впервые за эти три месяца. Затем его начала бить сладостная дрожь и, осмелев, он уже впивался лихорадочными воспаленными поцелуями в волосы, шею, плечи.. губы, припадая к ним все более и более жадно, встречая ответную ласку искусного язычка. Его не покидало странное чувство нереальности происходящего. Желание бешено стучало в ушах, заставляя тянуть на себя узкие бедра, чувствуя, как трепет пробегает по телу юноши. Как у него сердце стучит. Ян зарылся рукой в волосы Билла. Он чувствовал возбуждение юноши, его молодое тело, совершенное как цветы, тонкие стебли рук, мягкую нежность и все же силу.. Это сочетание пьянило Яна. Сердце обрывалось и падало, падало в восторге, страхе от запретности действа и все же какой-то ликующей радости ожидания. - Ян, Билл, где вы? – раздался голос проснувшегося Йозефа. Тот не мог их хорошо видеть из-за каменных валунов. Судя по голосу, капитан был где-то близко. - Отпусти… Ян, отпусти.. отпусти, - Билл испуганно, но все же нежно отстранил мужчину. Сердце юноши учащенно билось, губы распухли от поцелуев, глаза, поблескивая, недоуменно смотрели на Яна... Он потерял голову. И он не знал, как объяснить себе эту слабость. Придя в себя, Билл посмотрел Яну в глаза. - Сейчас нас увидят. Как ты объяснишь все Йозефу? – Билл поднял бровь. - Я скажу, что тер тебе спинку, - Ян подмигнул юноше. Они оба рассмеялись, хотя окончательно от напряженности в общении им избавиться не удалось, и направились навстречу Йозефу.

Глава 20 Капитан - Я уж думал, что потерял вас, - капитан помахал им издалека рукой. - Тут поистине райский уголок, - отозвался Ян. – Смотрите, какая теплая вода, все тридцать градусов, не меньше. А там за валунами, - Ян указал в направлении, откуда они пришли с Биллом, есть небольшой водопад, - удивительно. Чувствуешь себя словно в душе! Капитан улыбнулся: Ян был в приподнятом настроении и казался довольно счастливым, что бывало с ним крайне редко. Билл же, наоборот, старательно прятал лицо, что также не ускользнуло от внимательного взгляда Йозефа. Однако об истинной причине такого поведения капитан не догадывался и даже не допускал, что между Яном и юношей может вообще зародиться какая-то близость. Стало темнеть. Посвежевшие и довольные после купания путники направились домой. Этот вечер ничем не отличался от предыдущих. Они втроем поужинали, Билл сразу пошел спать, а Ян с капитаном еще долго сидели у костра. Йозеф рассказывал Яну одну из своих многочисленных захватывающих историй, которая повествовала о приключениях капитана в Южной Африке во времена его молодости, и по праву заслуживала пера какого-нибудь талантливого романиста… Капитан удивлял Яна больше всего: он был человеком не самым счастливым, казалось, ему вредила его излишняя доверчивость и преданность, излишняя мягкость с теми, кого он любил. Его предавали, и не раз. Никто не ценил его по-настоящему, кроме его команды. Остальные считали его немного странным, хотя он всегда производил впечатление сильного человека. Самой главной его ошибкой, как казалось Яну, были его отношения с женой. Он женился довольно поздно, когда ему было под тридцать. Его жене тогда было около двадцати, и она была очень интересной, незаурядной девушкой, исключительно одаренной в математике( по крайней мере, так говорил капитан). Он полюбил ее за независимость, за искренность и немного забавную простоту в обращении - она как-то подарила ему очень дорогой и при этом безвкусный костюм( фиолетовый в вертикальную полоску), причем без всякого повода. Он всегда носил его по праздникам, зная, что за спиной некоторые называют его чудаком. Такое мог бы носить Элтон Джон, по меньшей мере. Их свадьба тоже была не совсем обычной. Девушка сказала, что тратить деньги на шикарное платье - глупо , поэтому она надела на свадьбу обычное летнее платьице, которое они, правда, выбрали вместе, чтобы оно подходило по цвету к фиолетовому костюму. Свадьба прошла тихо. Родители Йозефа были несколько недовольны его выбором, считая его невесту легкомысленной и ребячливой. Впрочем, так оно и было. Между тем, она умела быть серьезной, и находясь в определенном настроении, подолгу могла разговаривать на интеллектуальные темы. В любом случае, она никогда не была пошлой и банальной. Если она пила спиртное, то это было только хорошее вино или мартини. Она хорошо играла на скрипке. Ей нравилось говорить о своей любви, и капитану казалось, что они не расстанутся никогда. Они хорошо жили около десяти лет. У них родилось трое детей. Незадолго до того, как погиб их сын, жена впервые изменила ему. Она рассказала ему об этом сама, как и следовало ожидать. Она влюбилась в какого-то юношу-студента, которому она преподавала. Она сказала, что все это пройдет, и попросила простить ее. И он простил. Ему было больно, но когда он увидел ее виноватую улыбку и невольные слезы, он понял, что не сможет без нее жить. Когда погиб сын, все изменилось. Она стала временами пить, тратя на дорогое вино много денег, а потом, спустя где-то год, стала встречаться с какими-то богатыми ухажерами, которые убеждали ее бросить мужа и начать новую жизнь. И порой она говорила Йозефу, будучи пьяной, что все кончено и им пора развестись. Тогда он запирался в своей комнате и подолгу сидел, закрыв руками лицо, не в силах пошевелиться, и боясь поверить, что она говорит правду. Так прошло несколько лет. Постепенно их отношения наладились. Хотя, скорее они оба привыкли жить так. Когда он приезжал, она признавалась ему в любви - горячо, как много лет назад, а потом снова пускалась во все тяжкие. И он привык, хотя многие называли его тряпкой, убеждая бросить жену, которая причинила ему столько боли. Он бы и сам хотел, но почему-то не мог. По крайней мере так он говорил Яну.

Глава 21 Чему суждено - случится Ночью Яну не спалось. Он размышлял и анализировал, пытаясь привести в порядок мысли и чувства. Он все еще испытывал вину и стыд оттого, что, не сдержавшись, ударил Билла тогда, на берегу. Юноша не вспоминал этот случай, и, хотя он извинился, он отчасти мучался от недоговоренности. С Биллом всегда было так: никто не знал, что у него на уме и на сердце. С капитаном у Билла было кое-что общее, но с ним… Мужчина поморщился.. С ним они были разными сторонами реки, жизни, вообще разными полюсами всего сущего… Ян посмотрел на капитана. Йозеф спал, мирно посапывая и запрокинув голову. Одна рука его покоилась на груди, плавно вздымаясь в такт дыханию. «Хорошо ему», - подумал Ян, - «а мне паршиво. Очень». Билл лежал напротив. Темные глаза были открыты. Губы сжаты. Голые руки теребили складку одежды. Он никак не мог заснуть. Юноша чувствовал сильную усталость. Не физическую, нет. Моральную. Она наваливалась на него неподъемной ношей. И еще безысходность и безвыходность. Временами он просто бесился оттого, что не мог ничего изменить. Он с детства привык к пунктуальности, привык добиваться задуманного, во что бы то ни стало. И вот сейчас все, чем он так дорожил, во что вкладывал силы и душу - было отнято судьбой. Билл прекрасно понимал, что все планы группы срываются за его отсутствием. Он так хотел, чтобы все было идеально, и теперь все разрушено... Это выводило из себя. Он откинул волосы и провел рукой по шее, где была набита татуировка с названием группы. Чувства нахлынули на Билла, сердце защемило, но он сдерживал слезы. Отчасти потому, что не хотел, чтобы Ян услышал, как он плачет, чтобы не видел его слабости... С другой стороны, ему сейчас захотелось прижаться к кому-то, почувствовать человеческий контакт, тепло. Иметь возможность кому-то довериться и расслабиться, наконец. Но кому? Ян в последнее время смотрел на него голодными глазами. Билл отчасти привык к таким взглядам на публике. Но между прошлым и настоящим была одна существенная разница: здесь у Билла не было охраны и возможности в нужный момент скрыться от назойливого взгляда. Ян был непредсказуемым и неуравновешенным человеком, способным, по мнению Билла, на все что угодно. Да и сам он подлил масла в огонь своими провокациями. Сначала это выглядело вполне невинно, даже забавно, как казалось юноше. Но теперь приходилось расхлебывать последствия. Причем не самые простые для его понимания. Странное влечение к мужчине не укладывалось в его голове. Ему было стыдно. Сегодня вечером, когда Ян страстно поцеловал его, он не успел опомниться, замешкался и …позволил себе этот поцелуй. Почему? Возможно, причиной всему было его собственное неудовлетворенное сексуальное желание. Ему давно уже хотелось снять напряжение, позволить случиться чему-то запретному, невероятному, хотя бы из любопытства. Тем более что в юноше всегда была определенная доля авантюризма. Внезапно нахлынувшая в момент близости страсть подавила в нем всякое стремление к сопротивлению. От поцелуя по телу разлилось приятное тепло, и сладко закружилась голова. От Яна пахло кожей, ветром и мокрой травой. И он не был для Билла физически неприятным. Ян хорошо целовался. Он был искренен в своем чувстве тогда. Возможно поэтому, Билл не ощутил тогда неприятного недоумения и холодного презрения, которое обычно вызывало в нем проявление интереса к нему со стороны мужского пола. Нет, он не осуждал людей, предпочитающих свой пол, ибо устанавливать границы дозволенного и недозволенного – в отношениях двух существ любого пола – глупо. Каждому свое. Раньше ему никогда не хотелось близости с мужчиной. Раньше всегда присутствовало какое-то внутреннее неприятие. А сейчас? А сейчас его внутренний мир повернулся к нему самому совершенно иной гранью. И это было для Билла своего рода загадкой. Билл понимал, что все не так просто, что человек есть космос, огромный и непознаваемый, особенно, когда речь идет о подсознании и желаниях. Сложно, размотав узелки своей души, выявить причину возникновения какого-либо чувства, ее цепочку преобразования из той же дружбы в любовь, например. Или понять, отчего возникает влечение к определенному человеку… Над этим можно было бы размышлять целую вечность, но сейчас необходимо было уснуть. Билл отвернулся к стене и закрыл глаза. Сон не шел к нему. Внезапно Билл услышал шорох за спиной. Немного испугавшись, он повернул голову, вопросительно и выжидающе посмотрев темный силуэт, возникающий из самого сердца темноты, и глаза его блеснули в темноте. Через несколько секунд юноша почувствовал, как сзади к нему прижалось горячее, возбужденное тело. Сердце подскочило и замерло… Хотелось что-то сказать, но горстка слов растаяла в немом бессилии. Билл ощутил знакомый запах Яна: мускусный, мужской, смешанный со знакомым запахом трав, цветов и соленого ветра. Услышал прерывистое и тяжелое дыхание, обдавшее зноем его затылок. Внезапно на его живот легла горячая рука. Мышцы предательски дрогнули. Прикосновение не было неприятным. Нет. Наоборот, оно рождало чувство сладкого удовлетворения. И Билл дивился новизне ощущений, чувствуя, как тепло от прикосновения волнами расходиться по телу. Два путника в пустыне мира открывали врата в запретную страну, где не было стыда. Сердце Яна бешено пульсировало, почти погружаясь в небытие. Лаская доверчивое тело, Ян, затаив дыхание, прислушивался к ответной реакции. Он одинаково боялся, как испугать юношу, так и спровоцировать его агрессию. Билл всегда необыкновенно разный. Он был сильный. И совсем беззащитный. Незащищенный перед всем миром и сейчас перед ним.. И - Свободный. Громкое слово заявляло о себе татуировкой на внутренней стороне руки.. Ян осторожно коснулся губами затылка. Легко провел пальцем по точеной скуле. - Такая нежная.. твоя кожа.. - шептал Ян... Пушок на щеке под его рукой, худые руки, аромат чистого дыхания и непроизвольно сжимавшиеся мышцы живота под его прикосновением бросали Яна в безгранично нежное, трепетное отчаяние. И на краю этого мгновения, умирая от непомерности желания, Ян все же не имел права хотеть Билла сейчас так, как рисовал в своих самых смелых, почти безумных фантазиях… Сегодня он будет просто ласкать его… Извиняющимися руками. Прикосновениями заставляя гореть в огне безнадежной страсти. Заставляя трепетать пугливое сердце. Руки Яна перемещались на талию юноши и затем - на живот, дрожащий под его прикосновениями. Он целовал в упоении оголенное плечо, терся об него носом. Такое горячее… Билл коснулся руки Яна. - Ян, не здесь, не надо.. давай выйдем… - Йо.. зеф.. он.. услы.. шит.. – сбивчиво шептал он. - Все хорошо, он крепко спит, расслабься - шептал Ян, зарываясь рукой в мягкие влажные волосы. Наклоняя лицо к Биллу, Ян проводил языком по краю его уха, обводя все изгибы ушной раковины, слегка прикусывая нежную мочку, затем мягко целовал жилку на шее - кожа едва ощутимо сладко пахла цветами.. Дрожь колыхала тканое полотно ощущений Билла, и его кайма была безупречно нежна... - Тшшш… тише.. Билл… ты такой красивый, - шептал Ян в самое ухо юноши.. Неужели ты.. раньше.. никогда..? Такой уверенный в себе и кажущийся опытным, Билл был сейчас наполнен каким-то неожиданным для Яна стеснением и нетронутой девственностью. Нагота тела не так пугала его, как нагота души… Билл закрывал глаза и забывался, чувствуя руки на своем нагом теле. Зеркальная Луна с тягостных небес смотрела на два робко сплетенных тела. Смотрела на мужскую руку, слегка раздвигающую худые ноги, и ласкающую юную плоть. Слышала шепот страстных слов на ухо в тишине, ибо ветер - спал. Рука Яна в медленном танце поднималась по внутренней стороне ноги юноши, властно опускаясь на промежность, и Билл слегка дергался, - ему хотелось убрать эту руку, но одурманенный мозг и сладостный озноб возбуждения парализовывали движения. Билл повиновался Яну, не из слабости, а оттого, что уступал безмерности своего собственного желания, чувствуя при этом странную комбинацию нездорового восторга и отвращения… Иногда рука Яна замирала, после чего снова медленно и осторожно начинала ласкать юное тело. Двигались бедра, они терлись о ягодицы юноши. Осторожные губы находили теплый рот. Билл не отвечал, и тогда Ян целовал его глубже, подталкивая язык к зубам. - Впусти меня, - шептал ему Ян, целуя уголки губ… И Билл отвечал на поцелуй, открывая рот навстречу яростному и нежному натиску языка, чувствуя мужскую щетину, царапающую его щеку и еще более возбуждаясь от этого ощущения. Его тело, натянутое, как тетива лука, вздрагивало от еле сдерживаемой страсти. Затем горячие губы оставляли его, и юноша ощутил уже покусывание на своем горле, а следом теплую ласку языка и много извиняющихся поцелуев. Билл напрягался, упираясь локтями в грудь мужчины, когда мощная волна страсти подхватывала его, и он достигал своего пика, извиваясь в конвульсиях наслаждения, которое рассыпало свой пепел на этом странном ложе… Билл кричал, рука мужчины закрывала его рот, и крик оттого был беззвучен. И Луна стыдливо отворачивалась от дерзости, пряча свой взгляд в дымке ночных облаков. Два тела – два ножа, две звезды, две волны, погружающиеся друг в друга. Их спутники - ночь, волна и ветер. И раковина тишины, в которой эхом отдавались тихие всхлипы. Ночь не спеша катилась над океаном, скалами, лагуной, одинокой хижиной, и двоими в ней, которые бессонно глядели в пустоту, трепетно ожидая ножевого удара зари. Они не говорили об этом. Утро принесло долгожданную прохладу. Жаркая погода уступала место сезону дождей.

Глава 22 На берегу. Надежда Хотя утром было довольно пасмурно, капитан все же решил пойти к берегу моря, чтобы как всегда увидеть бескрайнюю водную гладь, на которой не было - даже на горизонте – ничего, что могло бы дать хоть какую-то надежду. Он захватил с собой удочку, чтобы половить рыбу, сидя на камнях у берега. Когда он покинул хижину, Билл и Ян еще спали, и, по всей видимости, не слышали, как он ушел. Йозеф был уверен, что рано или поздно на горизонте появится корабль. Он твердо знал, что грузовые суда или просто туристические катера ходят в этих водах. Но за эти несколько месяцев он не видел ни одного судна. Впрочем, он бывал на берегу только в определенные часы. Костры, разожженные на берегу, довольно быстро потухали, и их приходилось периодически зажигать заново. Надо сказать, что хотя Ян и Билл страстно хотели выбрать с острова, они почти не принимали участия в поисках выхода из ситуации. Они как будто надеялись, что помощь придет без их участия или верили в силу провидения. Капитан же не мог сидеть на месте: он понимал, что вряд ли кто-то заинтересуется этим островком и найдет их, разве что случайно. Костры же могли привлечь внимание: впрочем, и на них надежда была небольшой: кто мог знать, что они означают? Кому могло придти в голову нелепое предположение, что на одном из островов широкоизвестного архипелага потеряны вследствие кораблекрушения несколько человек? Такая догадка вряд ли озарит кого-нибудь. Несмотря на это, капитан упорно приходил на берег каждый день. Сегодня, выйдя на побережье, он увидел, что ветер поднял довольно большие волны. Рыбачить в такую погоду было бесполезно. Костры, как и следовало того ожидать, потухли. Капитан пошевелил еще теплую золу ногой, и со вздохом обернулся к лесу. Собирался дождь. Вряд ли сейчас возможно было что-то сделать, поэтому капитан обреченно опустился на песок, по обыкновению устремив взгляд в горизонт. Вскоре пошел дождь. Он начался неожиданно: капитан промок насквозь, не успев дойти до леса. Дождь шел около двух часов, не переставая. Йозеф замерз. Он решил вернуться к хижине, но, пройдя полмили, заметил невдалеке то и дело мелькавшую сквозь просветы между деревьями желтую пятнистую шкуру зверя. Это был леопард. Наверняка, тот самый, которого встретил у хижины Билл. Капитан остановился. Хищник мог и не заметить его, но рисковать собственной жизнью, проходя по лесу у того под носом, было слишком глупо и рискованно. Йозеф подумал, что лучше вернуться назад. По дороге к берегу, он размышлял о смерти. Волею судеб, на его руках умерло немало людей. Йозеф потерял сына. Так быстро и неожиданно. Последним умершим был его давний друг Терри, скончавшийся во время шторма столь же быстро. «К смерти нельзя подготовиться заранее, ибо она всегда неожиданна», вспоминал Йозеф слова старой поговорки. Жизнь всего лишь недолговечная гостья, строящая гримасы в зеркале смерти. Она порой издевается и шутит над людьми, помещая их в ситуации-на-грани, приоткрывая таинственную завесу мира теней. Смотрясь в зеркало смерти, понимаешь, что она всегда индивидуальна, как и жизнь. И умирает человек обычно так же, как и жил, проецируя основное содержание и смысл своей жизни на свою смерть и раскрываясь в ней - облагораживая последние минуты своим присутствием, либо позорно и малодушно существуя в них… Йозеф не боялся смерти, нет. Но никогда бездумно не рисковал своей жизнью, но никогда и не прикрывал в бесстрастии жизнь маской смерти. Мало кто знал, что после окончания Принстонского Университета, он долгое время работал в газете и был достаточно активным членом своего общества, критикуя и безжалостно обличая все его недостатки, чем нажил себе немало врагов. Гигантскую червоточину он чувствовал в своей стране до сих пор... Но уже не говорил о ней. Не оттого, что ему угрожали и грозились убить, а оттого, что понял, наконец, бессмысленность этой процедуры, ибо бесполезно кричать и петь в обществе глухих. Общение с морской стихией Йозефу было больше по душе. По крайней мере, он видел в этом какой-то вечный смысл. Йозеф провел на берегу до самого вечера, греясь у костра и съедая последние запасы еды. Он понимал, что Ян и Билл его спохватились, и, скорее всего, уже ищут. Пора было двигаться к дому. Но только путник поднялся с места, как его внимание привлекла черная точка на горизонте, то исчезавшая за высокими волнами, то появлявшаяся вновь. «Это корабль!», - стрелой пронеслась мысль в голове капитана. Он принялся лихорадочно разводить затухшие костры. Надежда, как известно, всегда умирала последней, испокон веков заставляя людей ждать, обманываясь в предвкушении счастливого исхода. Не был исключением и этот случай. Довольно долго Йозеф безрезультатно пытался привлечь внимание проходящего мимо судна. Но обыкновенного огня было недостаточно. Йозеф жалел, что у него не было сигнальной звуковой ракеты, запустив которую в воздух, можно было быть на девяносто процентов уверенным в том, что тебя увидят и услышат…

Глава 23 Близость Время подползало к сумеркам. Шел проливной дождь, от воды поднимался туман. Ветер стонал в ветвях далеких деревьев. Билл сидел, съежившись, на своей лежанке, наблюдая игру пламени в костре и крутя в руках зажигалку. День был неудачным. С утра все шло наперекосяк. Йозефа они так и не нашли. Без него наедине с Яном юношу не покидало дивно-беспокойное чувство ожидания и волнения. Билл протянул руки к огню, пытаясь согреться. Яна, похоже, совершенно не заботил холод. После возвращения с поисков он не проронил ни слова и сидел сейчас в каком-то отупении, держа в руках бутылку. - Йозефу надо было спрятать виски подальше, - подумал юноша. Как ему все это надоело. Он швырнул на пол зажигалку, затем прислонился к стене с чувством страдающей утонченности. Подумалось: лучше бы к чьему-то плечу. Предательская чувственность проснулась в нем после мук тяжелого дня. Жар души и неутоленный голод прикосновений жаркой, темной массой кружились вокруг него… В этот вечер они легли рано. Делать было нечего, а сон казался прекрасным избавлением от мук безделья. Заснуть не удалось ни тому, ни другому. Они оба одинаково напряженно прислушивались к темноте, улавливая каждый шорох. Проходили минуты, часы.. И каждый этот час они надламливали, словно гранат, проживая каждое его зернышко, мучаясь и наслаждаясь каждый - своим. Ян находился в каком-то странном состоянии полусна. Его все время лихорадило от чувственных картин, которые рождались в его воображении. Он чувствовал, что его спутник тоже не спит, прислушиваясь к нему и наверно слыша, как громко стучит его сердце. У него было сильное инстинктивное желание встать и подойти к Биллу. Зачем? Он ведь успел уже трижды опозориться, проявив свою слабость и несдержанность. При этих мыслях в его душе зарождалось отвращение к самому себе... «Нельзя. Такое между мужчинами неестественно». Ян открыл глаза и перевел взгляд на неподвижную тень напротив. Ему казалось, что Билл тоже смотрит на него. Затем закрыл глаза, погружаясь в раздумья, снова поднял глаза. Отвращение и желание боролись в нем. Его влечение было лишь кривым зеркалом, в котором отображалось его низменные фантазии. Ян осознавал бессмысленность своего желания, понимал, что ему не суждено воплотиться в жизнь, тем не менее, в нем усиливалось и росло стремление пойти к юноше. Словно тот был сахарной лавой, румяным фруктом или сладостью. Хотелось напасть на него, словно на добычу. Выдержать это было почти невозможно. Ян машинально поднялся, тихо, босиком, подошел к лежащей напротив фигуре. Он легко потряс Билла за плечо. Тот приподнялся на локтях и посмотрел на него непонимающе, как показалось Яну. Ян смутился, ибо теперь его поступок дошел до его сознания. На языке завертелись отговорки. Уйти. Надо извиниться и уйти. Внезапно Билл выпрямился одним рывком. Он испытующе смотрел на Яна. Угасающее пламя костра блекло освещало его лицо. Юноша потянулся за лежащим рядом хворостом. Подбросил сучьев в огонь, и пламя на миг озарило помещение светом. Он хотел увидеть лицо Яна. Билл понял за несколько секунд, что Ян был не пьян, что он был смущен, что он в страхе отводил глаза. Мужчина уже собирался встать, когда Билл перехватил его руку. - Ян. Стой. Не уходи… - Зачем ты пришел? – темные глаза вопросительно смотрели на мужчину. - Я.. я .. не.. хотел сказать тебе, что услышал какие-то крики снаружи.. и.. Ян покраснел от неуклюжей лжи. Заминка. - Останься, - юноша как-то по-новому смотрел на него, - ты ведь.. пришел.. не за этим.. Билл коснулся, лаская, горячей кожи мужчины… Его рука дрожала. Воцарилась мертвая тишина. В ней было нечто торжественное. Все вокруг спало, лишь листья бормотали на ветру.. Горячая близость чужой кожи душила. Ян почувствовал руки, обвившие его шею, опьяняющее, теплое дыхание и его обволокло тяжелое, влажное и всепоглощающее вожделение. Он больше не мог найти самого себя. И не искал. Всякое нравственное отвращение ушло. Его руки притянули к себе Билла. Он поцеловал его. Поцеловал осторожно, словно касаясь святыни, слегка прижимая к себе, с удивлением ощущая ответ и чувствуя, как от нежности начинает закипать каждая капля крови. Билл ощущал яростное биение сердца мужчины - оно билось столь же сильно, как и его собственное, обнажая нервы и нерастраченную нежность. Нежность была неожиданна, непонятна и чувственна... И Билл возвращал ее Яну. Поцелуй был влажен как измятая свежая трава. Он оставил после себя жгучее прикосновение мужской щеки и жар, который медленно растворялся в ночной прохладе. Ян посмотрел на Билла. Он не думал о том, как далеко они могут зайти. Он не искал слов. Он жил в данный момент лишь чувствами, и чувства эти позволяли ему сейчас все. Он снял рубашку. Потянулся к лямкам на майке Билла. - Можно? Короткий кивок. Ян раздевал юношу. Медленно, запоминая детали и запахи, ибо знал, что впоследствии в его памяти останется лишь общая форма, потерявшая ароматы и краски. Затем Ян отпрянул, присмотрелся, заново узнавая и оценивая стройное, худощавое нагое тело. Оно было изумительно и красиво. В нем была зарождающаяся мужественность. В нем было целомудрие. И Ян не мог уйти от власти этой красоты, чувствуя, как она опаляет белым пламенем его нервы. Красота, которую носил в себе Билл возбуждала Яна и вместе с тем не удовлетворяла его, ибо голод по прекрасному утолить было невозможно - он выходил далеко за пределы юноши. Для самого Яна красота, желание и любовь в данный момент были неясны и нерасчленимы, соединяясь в одном единственном ослепляющем чувстве страсти… бБилл поднялся на ноги. Он взял лицо мужчины в свои ладони. Так странно. Ян улыбался ему. Улыбающимся он выглядел совсем мальчишкой. Ян обладал тонким, чувствительным интеллектом и эстетическим, независимым умом. Для Яна его духовный мир и убеждения были гораздо важнее следования законам и нормам общественной морали, не всегда поспевавшими за переменами в жизни. Поэтому поведение мужчины зачастую воспринималось как бунт в обществе, впрочем, как и поведение его самого… Он был, как и Билл, одинок и непонят, возможно оттого его первой страстью была ненависть ко всем. Почему-то только сейчас Билл понял, что Ян красив. Он взъерошил волосы Яна и поцеловал мужчину, прикусив его губу и нежно двигаясь пальцами вдоль спины. Будучи сейчас вдвоем, они были в удвоенном одиночестве, разделяя и преображая его в успокоительную для обоих близость... Сегодня ночью они хотели узнать друг друга. Они не спешили. Им нравилось вслушиваться друг в друга, как вслушиваются в дождь. Нравилось, как натянут был воздух. Светлые глаза ловили каждый отблеск и перемену в подобных ночи глазах. Билл постигал изнывающий зной ласк, когда настороже были все его чувства. Ему нравилось, как Ян сжимал до синяков его бедра и давил на шею шершавой ладонью. Как прижимались к нему искренние губы, и как он сам кусал плечо мужчины, усиливая до боли его и свое сладострастие. Ощущения гибко обвивали его душу, но их ветви были напрочь лишены тяжелых, ядовитых листьев стыда и приносили лишь пикантную новизну и освобождение. Это было освобождение от внутреннего напряженного барьера в чувственности, который, прорываясь, погружал его в абстрактные пучины наслаждения, взрываясь сердечным трепетом и воскрешая обманную жизнь истин... Два сплетенных тела считывали друг с друга вывернутую наизнанку картину мироздания, раздвигая бедра и принося пульсирующую боль. Тела свивались в молнию, горячие рты обживали холодную ночь ласковым шепотом. Билл вдруг распахивал свои блестящие глаза. Он чувствовал животный жар вокруг себя, восторг и горячую влагу, обдавшую его изнутри. Наслаждение, словно острый луч, взрезавший серость туч, выворачивало душу наизнанку... Не было победителей и побежденных. Их было трое в постели, мужчина, юноша и – луна... Билл долго не мог заснуть в эту ночь. Он лежал на плече Яна, устремив взгляд в пустоту, словно ища ответ в чернилах ночи, и прислушивался к ровному дыханию мужчины. Непонятность, неожиданность случившегося взбудоражила внутренний мир юноши, затягивая петлей всю его способность к пониманию. Мысли, словно серебристые сверкающие рыбки, выпрыгивали из мутного потока утомленного сознания. Отчего вдруг возобладала в нем чувственность? Почему, всего несколько часов назад она нашептывала ему на ухо сладостные слова, отметая все вопросы и запреты, а теперь исчезла, оставив после себя одиночество и ощущение потери? А нежность между ними… Была ли она подлинной? Он искал ответа в своем опыте, но прошлые чувства лишь бледным воспоминанием ложились на полотно настоящего. Вдруг ясно и победительно сверкнула в его голове мысль, объясняющая все, что так давно и так неясно мучило его мятущуюся душу. Нежность между ними в эту ночь не была лживой. Нет. Но проистекала она лишь от одиночества и безумия, и оттого плоды ее были горьки. К этой горечи подмешивалось тихое, подернутое сомнением, чувство животного удовлетворения... Сейчас, разглядывая себя в зеркале собственной сексуальности, Билл понимал многое и менялся, меняя и природу своего сексуального… Дело было не в том, что Ян был мужчиной… Дело было в том, что Билл не был готов принять его. Они переступили границу, бывшую пределом для юноши в эротике. И этот предел назывался любовью.

Глава 24 Раскаяние. Уход Утром дождь почти прекратился. Из ливня он перешел в морось. Густой беловатый туман собрался в низинах. Грязно-лиловое небо постепенно очищалось от облаков. Билл проснулся на рассвете от того, что было нестерпимо душно. Воздух был пропитан горячей влагой. Билл тихо встал и вышел из пещеры. Бледная трава под ногами холодила ступни, приглушая шаги. Йозефа все еще не было. Хижина развалилась во время бури, по всей поляне были разбросаны сломанные прутья. Билл подошел к отвесному краю скалы, и взглянул вниз, на темное неподвижное озеро. Там было пусто. На мгновение ему показалось, что он совсем один на этом острове. Он вглядывался в горизонт в надежде увидеть там встающее солнце. Но его не было - даже слабое сияние не просочилось сквозь тяжелую пелену облаков. Сам не зная зачем, Билл стал собирать раскиданные во время шторма вещи. Некоторые предметы он так и не нашел, среди них была наполовину распитая бутылка виски. Но зачем она ему? Он сел на землю рядом с грудой собранных вещей и оглянулся на темный вход в пещеру. Ему хотелось уйти отсюда. Желание навсегда остаться одному было мучительным: возможно, он был бы счастлив только тогда. Одиночество могло спасти его от бесконечной лжи, от которой становилось страшно. Он знал, что значит быть чужим. Взять кого-то за руку и обнять, чтобы дать почувствовать свою близость так просто - и так лживо. Потому что ему всегда было холодно от таких объятий чужаков, которые не смогли бы стать ближе, даже если бы захотели. И что значила эта ночь? Всего лишь очередной повод для отчаяния. Он не был разочарован. Он был уязвлен своей лживой нежностью, под которой крылось презрение. Он был уязвлен его лживой нежностью, под которой крылось безумие. Но он не хотел вернуть все назад – теперь он многое понял. Раньше он не боялся смотреть людям в глаза, а теперь - это было нестерпимо. Взгляд Билла упал на моток веревки, который капитан нашел на берегу после кораблекрушения. Они не знали, где его использовать и он долгие месяцы пролежал в углу хижины без всякого применения. Неожиданно Билл вспомнил про странное сооружение, на которое они с капитаном наткнулись не так давно во время прогулки. Он помнил, что сказал тогда капитан: внутри может быть много интересного, но залезать туда без веревки и огня достаточно опасно. Билл поспешно схватил веревку и стал спускаться к озеру, лихорадочно вспоминая дорогу к сооружению. Он то и дело оборачивался, боясь, что Ян заметит его уход, но вверху никого не было. Чтобы заглушить тягучую тишину, которая, казалось, давила на его сознание, он принялся тихонько петь. Сквозь стволы деревьев силуэт полуразрушенного здания был еле уловим. Заметив его, Билл почему-то обрадовался и прибавил шагу. Через несколько мгновений он уже стоял, разглядывая потрескавшиеся стены. Изображения на них были громоздки – странный рельеф напоминал какие-то иероглифы, в спутанных линиях с трудом можно было различить животных или стилизованные фигуры людей. Обойдя сооружение вокруг, Билл заметил, что наконец выглянуло солнце. Сквозь тонкое облако сиял желтоватый диск. Туман постепенно рассеивался. Билл посмотрел на небо, совсем уже чистое на горизонте, а потом - на темный вход в развалины. Быть может, капитан задержался именно там? Возможно, оттуда нельзя выбраться без веревки и Билл пришел как раз вовремя. Изнутри веяло сыростью, прохладой, и чем-то еще - наверное, пылью и прахом. Внутри было совсем не так темно, как Билл ожидал. Свет просачивался сквозь небольшие окошки и просветы в плитах. Скорее всего, раньше это был храм. Небольшое помещение, куда он попал, было заставлено неуклюжими скульптурами, поросшими мхом, а в дальнем углу было возвышение, похожее на алтарь. Справа у алтаря он заметил проем и узкую лестницу, ведущую вниз. Ступени были почти разрушены, и спускаться было очень тяжело, ноги то и дело соскальзывали с них. Вскоре Билл вышел на небольшую площадку, которая резко обрывалась. Внизу же было помещение, похожее на склеп - приглядевшись, Билл увидел сложенные по углам драгоценности и оружие. Он заворожено осмотрел потрескавшиеся скульптуры, которыми было заставлено помещение, каменные гробницы и испещренные барельефами стены. Здесь действительно было много драгоценностей из золота или бронзы, многие из них почернели от времени, но, несмотря на это, выглядели впечатляюще. Странно было, что это место еще никто не разграбил. Впрочем, кто мог знать, что на одном из небольших островков Атлантического океана находится древняя усыпальница? Билл взглянул вниз. До земли было около трех-четырех метров. Тут ему могла пригодиться веревка. Он не беспокоился о ее длине - моток был достаточно объемным. Снова поднявшись по лестнице, он привязал конец веревки к одной из скульптур и убедившись, что она прочно держится, вернулся обратно. Он встал у самого края площадки и еще раз посмотрел вниз. Сердце быстро билось от любопытства и смутного страха. Он натянул веревку и стал спускаться. Через минуту он был внизу. Взглянув на конец веревки в своих руках, он подумал, что будь она чуть-чуть короче, то ее бы попросту не хватило. Он отпустил веревку и огляделся. Обстановка помещения, в которое он спустился, была едва различима. Глаза еще не привыкли к темноте, а луч света из проема сверху недостаточно хорошо освещал пространство. Билл продвигался вперед на ощупь, держась руками за стену. Стена была влажной, поросшей каким-то мхом или плесенью. В воздухе ощущался сырой и затхлый запах. Запах смерти. Запах могилы. Юноша вздрогнул и брезгливо одернул руки от стены. «Скорей всего, это древняя усыпальница», - подумал он. Не то, чтобы он был слишком суеверен, но ему не хотелось понапрасну тревожить прах усопших. По сложному устройству помещений и количеству драгоценностей Билл догадался, что погребальное сооружение принадлежало не рядовому лицу: когда-то давно эта угрюмая гробница стала последним прибежищем для какого-то вождя или целого рода. Внезапно он наткнулся на какое-то препятствие. Ощупав предмет, Билл пришел к выводу, что перед ним огромная плита. Возможно жертвенник, возможно надгробие… Его покрывали странные выпуклые надписи или орнаменты... Билл глубоко вдохнул. «Слишком тяжелый воздух.. Надо скорее выбираться отсюда», - подумал он. Внезапно у него закружилась голова. Юноша оперся обеими руками на алтарь. Внутри его все похолодело, когда он увидел перед собой пару глаз, глядящих откуда-то из глубины. Он услышал множество голосов и монотонное пение на странном языке... Ужас коснулся его своей липкой рукой. Билл резко встряхнул головой. «Привиделось. Это все мое богатое воображение», - убеждал себя он, как можно быстрее продвигаясь к месту спуска. Добравшись до просвета, Билл понял вдруг, что совершил непростительную ошибку, взяв с собой капроновую веревку. Растягивающееся волокно спружинило и повисло где-то на середине пути. Билл видел веревку над своей головой, но не мог достать ее. Она была слишком высоко. Ситуация была отчасти комичной. Билл нервно рассмеялся и сел на пол. Что делать, он не знал… Часы тянулись медленно. Наверно снаружи стемнело, ибо падающий сверху свет стал совсем тусклым. Во тьме все чувства притупились, растворившись в одном всепоглощающем чувстве страха. В ночной тишине напряженный слух юноши ловил каждый шорох, каждый скрип... Временами ему казалось, что из чернильной темноты выплывают клыки и когти, временами он слышал чей-то скорбный жутковатый вой: ветер ли? Незаметно для себя юноша забылся тяжелым сном. Его сновидение в эту ночь было слишком ярким и реалистичным, словно режущий солнечный свет. Он не мог забыть его. Билл видел людей в белых одеждах, нашептывающих молитвы на странном языке. Видел сверкнувший в руке кинжал и человеческую кровь, смешавшуюся на земле в черно-алую смесь с кроваво-красной охрой и углем. Смесь эта, словно тихая река, вливалась в него, принося с собой ощущение жара и жжения, будто тысяча огненных игл врезалась в его кожу... Вдруг в нем пробудилась неимоверная жажда, и он искал ручей, чтобы утолить ее.. Наклонившись над зеркалом воды - замер: на него смотрело его же мертвое лицо. На этом моменте Билл проснулся. Резко встал. Его дыхание было тяжело и прерывисто, а ладони, лоб и спина – мокрыми от холодного пота. Он явственно чувствовал: что-то случилось. Словно какая-то потаенная струна надорвалась в нем, оставив после себя незаживающий шрам… Вскоре он потерял отсчет времени. Юноша больше не спал, боясь повторения странного сна... Он сидел на холодном полу, дрожа, подтянув колени к груди. Тревожные мысли кружились в его голове. Чтобы отвлечься и успокоиться, он запел. Его голос, набирая силу, отдавался от пустых каменных стен громким жутковатым эхом…

Черноволосый человек с ружьем в руках медленно шел по лесу, наслаждаясь утренней прохладой. Он уже давно успел привыкнуть к здешнему чистому воздуху, наполненному тысячами запахов, почти неуловимых. Он успел привыкнуть и к одиночеству, которое, впрочем, ему было с кем делить. И он не чувствовал себя одиноким: порой ему даже казалось, что жизнь вдали от людей гораздо более увлекательна. Сейчас он не хотел охотиться. Ему хотелось просто побродить в тишине леса, не нарушая его естественного покоя. Он знал остров вдоль и поперек. За десять лет жизни здесь он успел изучить все его особенности. Впрочем, он теперь редко уходил далеко от дома. С возрастом (а ему было уже за сорок) уходило любопытство, сменяясь нездоровой задумчивостью и пристрастием к алкоголю. Жаль, что вино, привезенное им с собой из Италии, подходило к концу. Он уже подумывал о том, чтобы починить свой заржавевший катер, и доплыть до соседнего обитаемого острова. Он был совсем недалеко: плыть при хорошей погоде надо было пару часов. Путник шел без определенного намерения, иногда присаживаясь у дерева, чтобы закурить. Проблуждав около часа в лесу, он вышел к древним руинам – он любил бывать здесь, особенно в плохом настроении. Давным-давно он основательно исследовал это здание, но побоялся трогать сложенные у гробниц драгоценности Возможно, он был немного суеверен и слишком осторожен, но при всей своей любви к деньгам он не решился потревожить покой погребенных здесь в незапамятные времена людей. Кто мог знать, к чему это приведет? Так или иначе, он оставил все на своих местах. От местных жителей, с которыми ему довелось пообщаться на соседних островах, он услышал несколько странных историй, связанных с этой гробницей. Кроме них, о разрушенной постройке никто не знал, кроме людей, сумевших войти в доверие к хранителям тайны. Никто не знал, почему гробница окружена такой таинственностью: не знал этого и человек, шедший сейчас по направлению к ней. Он остановился неподалеку от постройки и сел на камень. Закрыв глаза, он прислушался к отдаленному гулу прибоя и прозрачным трелям птиц, почти неслышным из-за шума листвы. Он любил подолгу сидеть так, не думая ни о чем: тогда в его голове проносились воспоминания – приятные и не очень, тогда он мог тихонько ухмыльнуться, вспоминая себя в ранней молодости, не боясь, что его кто-то заметит. И сейчас он, как обычно, расслабился, позволяя потоку мыслей и образов течь перед его внутренним взором, когда вдруг в темноту перед ним, в его успокоенное сознание прорвался чей-то слабый голос. Он медленно открыл глаза. Кто-то пел неподалеку. Голос то и дело замолкал, сменяясь какими-то странными, неясными звуками, то вдруг набирал силу, делаясь почти громким. Это не могло быть правдой. Особенно здесь. Человек резко поднялся с камня и прислушался. Он подошел поближе к гробнице – пение доносилось оттуда. На мгновение ему стало жутко. Кто мог петь здесь? Разве человек? Но на острове не было людей, он знал это. А даже если и были… неужели кому-то пришло в голову забраться сюда? Переборов легкий страх, путник вошел в храм. Его сердце забилось быстрее, а голос стал слышен настолько хорошо, что можно было различить отдельные слова. Кто-то пел на немецком. Билл очнулся от того, что услышал шаги. Они гулко отдавались во всем помещении. Он медленно открыл глаза и увидел наверху, у обрыва, темную фигуру. Она застыла, не двигаясь на несколько мгновений. Билл встал и вышел в центр зала, где было светлей.

Глава 25 Преступник В здании полиции федерального судебного округа Нью-Йорка, в большом просторном кабинете, за столом, на котором царил бумажный хаос, сидел следователь Джозеф Файнс. Он внимательно слушал женщину. Она была одета в элегантный светло-бежевый костюм. На вид женщине было около пятидесяти. Измученный вид и красные глаза говорили о том, что женщина провела не одну бессонную ночь. - Мисс Гамильтон, давайте продолжим нашу беседу завтра - предложил следователь женщине – вам необходимо успокоиться. - Нет - вскрикнула женщина - время идет, а я до сих пор не знаю, где мой сын! Файнс уже много лет работал в ведомстве Маршала США, которое представляло собой нечто вроде федеральной "судебной полиции" и обеспечивало исполнение вступивших в силу судебных решений. Согласно ордеру, выданному вчера судом, Файнс должен был произвести арест некого Яна Гамильтона, который разыскивался полицией за то, что сбил человека на машине и скрылся с места преступления. По всей видимости, Гамильтон не знал, что человек, которого он сбил - выжил. Возможно, именно поэтому в данный момент он скрывался от властей. Оставалось выяснить – где? Прошло три месяца после того, как сын миссис Гамильтон по ее словам «пропал без вести». Она не верила в то, что ее сын способен на убийство и была убеждена, что его оправдают, когда найдут. Женщина видела своего сына последний раз во второй понедельник августа, когда тот уходил в банк. С тех пор он не возвращался. Возможно, он куда-то уехал. Однако, по данным полиции, пассажир с таким именем не совершал никаких перемещений внутри страны и через ее границу. - Вспомните, он уходил в банк один или договаривался встретиться с кем-то? – Файнс деликатно и вежливо разговаривал с измученной женщиной. Его опыт подсказывал ему, что она тут совершенно не причем. - Он уходил один. Знаете. В последнее время он был совсем неразговорчивым, замкнутым, раздражительным… Я знаю, что мой сын может быть очень несдержан, но он не способен на убийство! Ян очень добрый человек. Да и машину он всегда водил очень аккуратно… - у матери опять потекли слезы.. - пожалуйста, если вы что-то о нем узнаете, умоляю вас – сразу же сообщите мне, звоните в любое время, - женщина утирала слезы тонким кружевным платком. - Не волнуйтесь, миссис Гамильтон, я уверен, что мы скоро найдем вашего сына. Хочется верить в то, что он невиновен. Я обязательно вас оповещу, если мы его найдем… До свидания, - Файнс закрыл за женщиной дверь и устало прислонился к стене, ослабил галстук.. Дело было запутанным. Если парень был невиновен, то какого черта он бежал с места дорожного происшествия? Каждый ребенок знает, что это отягощает ответственность. В лучшем случае ему грозило лишение права управлять транспортным средством с огромной суммой штрафа и моральной компенсации, в худшем - тюремный срок… Подойдя к столу, Файнс подписал форму для ареста. Следователь был уверен в одном: Яна Гамильтона скоро разыщут. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Смотрел

Исходное сообщение Vallejo Название: На полпути к свободеАвтор: Бенжамин ВальехоРейтинг: рейтинг варьируется от R до NC-21 Направленность: слэш, гетПейринг: Билл/ОМП (1 часть) Размер: максиЖанр: adventure/romance/philosophia/mysticСтатус: из трех частей романа окончена первая, остальные - в процессеДисклеймер: Билл Каулитц принадлежит исключительно себе самому. Образ его мной полностью выдуман. Остальные герои – плод моей фантазии и принадлежат только мне.Роман можно прочесть в комментариях, либов вордовском файле вот здесь:http://www.sendspace.com/file/14lxlc