Сколько их сидит у тебя в подрёберье, бриллиантов, вынутых из руды,
Сколько лет ты пишешь о них подробные, нескончаемые труды,
Да, о каждом песенку, декларацию, книгу, мраморную скрижаль –
Пока свет очей не пришлет дурацкую смсочку «Мне очень жаль».
Пока в ночь не выйдешь, зубами клацая, ни одной машины в такой глуши.
Там уже их целая резервация, этих мальчиков без души...

Детка-детка, ты состоишь из лампочек, просто лампочек в сотню ватт.
Ты лишь маленький робот-плакальщик, и никто здесь не виноват.
Символы латинские, буквы русские, глазки светятся лучево,
А о личном счастье в твоей инструкции не написано ничего.

Счастье – это другие тетеньки, волчья хватка, стальная нить.
Сиди тихо, кушай антибиотики и, пожалуйста, хватит ныть.
Черт тебя несет к дуракам напыщенным, этот был глуп, тот вечно пьян,
Ты изранена каждым прищуром, словно мученик Себастьян.
Поправляйся, детка и отправляйся мстить, божьи шуточки матеря;
Из твоей отчаянной нелюбимости можно строить концлагеря.

Можно делать бомбы – и будет лужица вместо нескольких городов.
Эти люди просто умрут от ужаса, не останется и следов.
Вот такого ужаса, из Малхолланда, Сайлент Хилла, дурного сна –
Да, я знаю, детка, тебе так холодно, не твоя в этот раз весна.
Ты боишься, что так и сдохнешь, в этот вторник или четверг –
Всё любимого экранизируя на изнанке прикрытых век.

Так и будет. Девочки купят платьишек, своих милых сведут с ума.
Уже Пасха, маленький робот-плакальщик. Просто ядерная зима.


Верочка Полозкова